Накануне, командовавший им полковник Матвей Манто, буквально упросил меня включить его и его людей в состав десанта, обещая не пожалеть жизни ради освобождения родного города. Я же подумал, что они могут быть проводниками и потому согласился.
Впоследствии этот прорыв в переполненную вражескими транспортами бухту вошел во все учебники по новой пароходной тактике. Развив максимально возможную скорость «Владимир» и идущие за ним фрегаты, не сделав ни единого выстрела, буквально влетели в нее сквозь метель, чтобы сразу же набросится на стоящие посреди купцов немногочисленные военные корабли.
Таковых оказалось всего три. Винтовой фрегат «Вулкан», колесный «Сэмпсон» и паровой шлюп «Нигер». Нам достался первый из них, «Громоносец» навалился на второго, «Херсонес» на третьего, а остальные пришвартовались к стоящим в два-три ряда вдоль причалов транспортам.
Как ни быстро мы шли, на стоявшем в глубине бухты «Вулкане» пробили тревогу, и, хотя пушки зарядить они все же не успели, нас встретила толпа вооруженных чем попало британских моряков. Отдавая должное их храбрости, не могу не заметить, что лучше бы они разбежались, не дожидаясь пока их перебьют.
Не прошло и минуты, как палуба фрегата оказалась завалена телами и залита кровью его защитников. Поддержанные огнем двух вынесенных наверх митральез и вооруженные скорострельными «шарпсами» морские пехотинцы не были настроены проявлять человеколюбие. А когда выяснилось, что в трюмах английского корабля содержались захваченные в предыдущих боях пленные русские солдаты, причем некоторые из них были закованы в цепи, удержать ребят Лихачева от резни не смог бы даже я.
– «Вулкан» наш! – коротко доложил мне присланный Лихачевым мичман Тимирязев.
– Как и Крым, – криво усмехнулся я, после чего видя недоумение на глазах молодого офицера, сделал вид, что пошутил. – Не обращай внимания, Федя. Ступай лучше к своему командиру, да скажи, пусть дальше наступает. А мы уж тут сами как-нибудь управимся.
Перепрыгнув на борт захваченного корабля, я быстро подошел к толпящимся на палубе бывшим пленникам. Увидев пред собой адмирала большинство из их тут же вытягивалось во фронт и отдавали честь.
– Кто таков? – спросил у рослого солдата с перевязанной грязной тряпкой головой. Ни шинели, ни шапки, ни сапог у него не было.
– Минского полка рядовой Ермолай Храпов, ваше императорское высочество! – громко отрапортовал тот.
– Знаешь меня?
– Видел перед Альмой.
– Понятно. Вот что, братец. Я не поп, чтобы вас исповедовать, а потому не спрашиваю, как в плен попали? На войне всякое случается и позора в том нет. Но теперь слушайте мою волю! Найдите себе каждый оружие, благо его тут немало и вставайте в строй. В бой вас, конечно, не пошлю, но к делу приставлю. Во-первых, все трупы, кроме наших, разумеется, с палубы долой! Во-вторых, сыщите мне хоть кого-нибудь из выживших англичан. В-третьих… хотя будет с вас. Выполнять!
– Слушаюсь! – гаркнул Храпов и понесся выполнять.
– Мичман Бутаков!
– Я!
– Возьмите хоть с полдюжины вооруженных матросов потолковее и принимайте командование. Как только представится возможность, фрегат вывести из бухты и отправить в Севастополь. Если не получится… какого собственно черта? Должно получиться. Действуй!
Команда «Сэмпсона» сопротивления не оказала, а потому почти вся уцелела, а вот «Нигеру» так не повезло. Кто-то из артиллеристов успел добраться до заряженного орудия и выстрелил по подходившему к нему «Херсонесу». Ничтожная в любой другой ситуации 6-фунтовка на вертлюге произвела страшное опустошение на палубе русского корабля, убив разом пятерых морских пехотинцев, и столько же ранив. Зато уцелевшие не стали никого щадить, и перебили всех до единого.
Прочие наши фрегаты высаживали десантные партии на торговые корабли, экипажи которых даже не думали сопротивляться. К тому же, далеко не все они принадлежали к воюющим державам. Среди захваченных в тот день судов оказались американцы, австрийцы, греки и еще бог знает кто.
Как потом выяснилось, в самой Балаклаве было не более полутора тысяч вражеских солдат и моряков. Обрушившаяся на них буря и последующее за ней нападение подействовало на многих из них совершенно деморализующе. Лишь немногие попытались оказать нам сопротивление, другие же без оглядки бросились прочь из города, остальные, не чувствуя в себе сил сопротивляться новым ударам судьбы просто сдались.
Пока батальоны Аландской бригады, вместе с батареями митральез высаживались на берег, я отдавал последние распоряжения Лихачеву и поступившему под его начало полковнику Манто.
– Господа. Сегодня вам выпал тяжкий жребий. Стоящая перед вами и вашими людьми задача практически невыполнима, но именно здесь решится судьба всей компании. В это самое время, британские позиции атакует IV корпус. Ваша задача выдвинуться к деревне Карань и заставить замолчать установленные на Балаклавских высотах английские батареи. Все понятно?
– Так точно! – спокойно ответил и без того хорошо знавший диспозицию Лихачев. – Не беспокойтесь, Константин Николаевич, не подведем!
– Ну, а ты со своими людьми, Матвей Афанасьевич, должен их провести кратчайшим путем. Сделаешь, проси чего хочешь. Последнюю рубашку с себя сниму, а тебе отдам…
– Я, ваше императорское высочество, уже стар, – покачал непокрытой седой головой Манто. – И мне не нужно награды, чтобы исполнить свой долг!
Обняв и перекрестив обоих на прощание, я поспешил вернуться к себе на корабль, борясь при этом и искушением бросить все и уйти вместе с ними. Все же у меня было много других дел. Для начала требовалось высадить на берег «волынцев». В отличие от морских пехотинцев полк Хрущова разместился на двух линейных кораблях «Храбром» и «Чесме».
Первоначально планировалось сажать солдат в шлюпки, однако волнение и продолжавшийся снегопад заставили нас отказаться от этого намерения. Для сбережения десанта и скорейшей разгрузки решено было ввести линкоры непосредственно в бухту, для чего ее требовалось хоть немного разгрузить, от набившихся в нее транспортов. Всего на внутреннем рейде Балаклавы оказалось девятнадцать различных судов, включая три военных, восемь парусных и столько же паровых транспортов, а также два буксира и несколько малых судов.
Проще всего оказалось с пароходами. На каждый из них высадился отряд матросов во главе с офицером, после чего они самостоятельно вышли в открытое море и отправились в плен. И первым из них стал «Вулкан». Как оказалось, нескольким англичанам все-таки удалось спрятаться в трюме и уберечься тем самым от резни во время штурма.
Однако потом их все же нашли, и один из них, к счастью, оказался механиком. Юный Бутаков, несмотря на все свои юношеские завихрения и благородные порывы, проявил себя человеком практического склада, и недолго думая сделал своему пленнику предложение, от которого тот просто не смог отказаться. В качестве кочегаров выступили освобожденные из плена солдаты. Таким образом, трофейный корабль вскоре оказался готов к выходу в море. За ним потянулись остальные, а еще несколько парусников вытащили «Бессарабия» и «Одесса».
После чего оба линейных корабля с десантом спокойно вошли в бухту и выгрузили своих пассажиров в совершенно разгромленной Балаклаве.
– Выдвигайся к деревне Кадыкой и занимай там оборону, Александр Петрович, пока союзники не опомнились. – Велел ему я. – Твоя задача удержаться во что бы это ни стало. Если что, линейные тебя поддержат и огнем, и людьми. Я на этот счет распоряжусь. Так же постарайся удержать склады, но если не судьба, то жги их ко всем чертям! Без них англичанам с французами долго не продержаться.
– Будет исполнено, ваше императорское высочество. Только пленников заберите, от греха.
– Не беспокойся, – усмехнулся я. – В трюмах места хватит.
В общем и целом, нашей добычей в Балаклаве стали пять военных кораблей и шестнадцать транспортов. Последние, как я уже говорил, принадлежали самым разным нациям, однако, поскольку на них находились военные грузы, все они были объявлены военной добычей и отправлены в Севастополь. Как и следовало ожидать, все эти обстоятельства вызвали среди моих подчиненных живейший интерес. Дело в том, всем участвовавшим в захвате трофеев полагалось за это известное вознаграждение. А поскольку моряки в массе своей народ, мягко говоря, не слишком богатый, им эти деньги оказались совсем не лишними.
[1] Все даты указываются по юлианскому календарю
Глава 12
Со времен наполеоновского нашествия в Европе считают, что русские от природы приспособлены к холодам и легко переносят любой мороз. Какая-то доля истины в этом, конечно, есть. Суровый климат и скудные ресурсы приучили нас стойко переносить любые удары судьбы. Но все же не превратили в бесчувственные машины!
Обрушившаяся на Крым непогода одинаково ударила по защитникам и интервентам. Наши солдаты точно так же страдали от холода и ненастья, как и их противники, а ужасный ветер точно так же валил их с ног. Единственное в чем нам повезло, так это в том, что большая часть наших военных располагалась не в палатках, а в заблаговременно выкопанных землянках. Эта свойственная нашим людям хозяйственность и основательность спасла в те ненастные дни немало жизней.
А когда ураган стих, пришло время нанести неприятелю ответный удар. Было раннее утро, когда одетые в серые шинели солдаты, крестясь выслушали молитвы полковых священников после чего причастились и медленно двинулись в сторону вражеских позиций.
Липранди недаром считался одним из самых лучших генералов нашей армии. Хорошо зная сильные и слабые стороны нашей армии вообще и подчиненных ему войск в частности, он умел, по выражению современников, использовать к своей пользе первые, нивелируя тем самым вторые. Хорошо зная о превосходстве противника в нарезном оружии и артиллерии, Павел Петрович пришел к выводу, что добраться до английских позиций, не понеся при этом излишних потерь можно лишь используя фактор внезапности.