– Мой генерал! – в панике воскликнул ординарец командующего Обсервационным корпусом суб-лейтенант Жюль Дюмезиль. – Англичане перешли на сторону русских!
– Прекратите истерику, – поморщился Боске. – Англосаксы, конечно, те еще свиньи, но все-таки не саксонцы! [1]
– Что же тогда происходит?!
– Очевидно, принц Константин преподнес нам очередной сюрприз. И надо сказать, весьма неприятный. Вот что, скачите к д'Отмару и велите ему развернуть свою бригаду против захваченных русскими батарей.
– Но, атаковать их настоящее безумие!
– Безумие – оставить их противнику. Выполняйте, что вам приказано, Жюль!
И все же первым на новую угрозу успел отреагировать командовавший бригадой горцев генерал Колин-Кэмпбелл. Пока французы пытались разобраться в столь резко изменившейся обстановке, этот ветеран наполеоновских войн собрал своих потрёпанных шотландцев, и повел их в атаку, рассчитывая если не отбить батареи назад, то хотя бы заставить замолчать.
Уставшие, замерзшие и злые как черти хайлендеры двинулись на врага, но нарвались на меткий огонь стрелков из боевого охранения. Основательный от природы Лихачев с самого начала предусмотрел такую возможность и как только противник приблизился, то шеренги облаченных в килты и высокие меховые шапки горцев накрыли огнем из митральез.
Обрушившиеся на британский строй ливни из свинцовых пуль сразу выкосили добрую половину наступающих, заставив залечь остальных, а когда в кассетах закончились патроны, в дело вступили морские пехотинцы. Шотландцы пытались отстреливаться, но их дульнозарядные винтовки не могли соревноваться в скорострельности с дьявольским изобретением Кристиана Шарпса.
Понесшая огромные потери бригада Колина-Кэмпбелла оказалась практически разгромлена, а немногие уцелевшие ее солдаты предпочли спасаться бегством.
– Славно бегут! – хмыкнул наблюдавший за ними Лихачев.
– Сейчас бы ударить в штыки, – мечтательно добавил полковник Манто.
– Упаси нас бог от такой глупости, – покачал головой капитан второго ранга. – Зачем терять людей понапрасну? Нет уж, любезнейший Матвей Афанасьевич, от добра – добра не ищут!
– Разве доблесть равна глупости? – удивился старый грек.
– Иной раз, да. Хотя будь на нашем месте армейцы, они бы, вероятно, так и поступили. Вот только нам, как говорит его императорское высочество, недостаточно уметь умирать. Надо еще и думать!
– Не устаю благодарить Господа, что послал нам в годину тяжких испытаний такого вождя! – с мрачной торжественностью ответил Манто и перекрестился.
– Аминь! – заключил полностью согласный с ним Лихачев.
Тем временем, правый фланг русской армии, получивший столь внушительную, а самое главное своевременную поддержку, сумел оправиться от нанесенных ударов и вновь попытался перейти в наступление. Так что еще недавно неудержимо рвавшиеся вперед зуавы из дивизии Винуа, вместе с остатками шотландской бригады, с трудом удерживали их натиск.
Что же касается получившего приказ Боске д'Отмара, то ему сначала пришлось выйти из боя, после чего развернуться и проделать марш в сторону Балаклавских высот. Вовремя заметивший этот маневр Лихачев, оказался, тем не менее, в сложном положении.
Несмотря на то, что подчиненные ему силы носили гордое наименование бригады, непосредственно под его началом в данный момент сейчас было не более двух тысяч человек. Причем, добрая половина из них сейчас с азартом вела огонь, по главным силам французской армии, а остальные в это время прикрывали их от возможного нападения вражеской пехоты.
Впрочем, поначалу все шло относительно не плохо, первым делом по наступающим батальонам д'Отмара прошлись митральезы, после чего к ним присоединились стрелки, а когда упрямые ветераны Алжира подошли совсем близко, к обстрелу присоединились и «артиллеристы» с захваченных батарей. В принципе, для удержания позиции огневой мощи и людей пока хватало, но тут на позиции Аландцев примчался ординарец начальника 12-й дивизии.
– Генерал Мартинау, приказывает вам выдвинуть стрелковую цепь ближе к вражеским порядкам и поддержать атаку Одесских егерей! – без обиняков заявил он Лихачеву. – Кроме того, отнюдь не следует прекращать огонь по главным силам французов, ибо от этого зависит весь исход сегодняшнего дела!
– Его превосходительство, верно, думает, что у меня тут под рукой целая дивизия? – криво усмехнулся командир Аландской бригады.
– Но это приказ! – пожал плечами посланец.
– И он будет исполнен.
– Прекрасно! Там и передам его превосходительству, – важно кивнул ординарец и, пришпорив породистого коня, умчался прочь.
– Мичмана Тимирязева ко мне!
Батарея новейших ланкастерских орудий оказалась одновременно и самым почетным и самым бесполезным трофеем морской пехоты в том бою. Согласившиеся служить своим победителям артиллеристы, быстро расстреляли имевший у них запас 68-фунтовых бомб, не добившись при этом сколько-нибудь значительного успеха из-за откровенно никакой точности этих пушек. Когда же из боекомплекта остались лишь сделанные специально для этих орудий конические снаряды сложной формы, все англичане как один заявили, что не станут их заряжать, даже под угрозой расстрела. В общем, мичман и его рота на какое-то время остались не у дел, занимаясь только охраной пленных.
И вот теперь его вызвал к себе командир бригады.
– Возьмите три митральезы, – приказал ему Лихачев. – И выдвинитесь через вон ту ложбину. Как только французы начнут отходить назад, обстреляете их с тыла, после чего немедленно возвращайтесь!
– Слушаюсь!
В тот момент никто, включая командира Аландской бригады даже не подозревал, что эта небольшая диверсия, единственной целью которой было формальное выполнение приказа генерала Мартинау, едва не приведет Обсервационный корпус к разгрому. Стоило русским картечницам дать несколько очередей по плотным порядкам 50-линейного полка, как хорошо знавшие звук их работы французы дрогнули и начали разбегаться. Ни офицерская ругань, ни щедро раздаваемые сержантами тумаки не смогли заставить их держать строй.
Командовавший Азовским пехотным полком Фабиан Криденер, которого все звали не иначе как Василием Мироновичем, немедленно этим воспользовался и приказал своим подчиненным усилить натиск. В результате французский фланг был обрушен, и только недостаток резервов не позволил русским развить этот успех.
Увы, но у мгновенно оценившего опасность Боске тоже не было резервов. Чтобы хоть как-то парировать возникшую угрозу, он решил пожертвовать единственной оставшейся на данный момент у союзников кавалерийской частью – бригадой д'Алонвиля.
Отчаянная атака африканских конных егерей и спагов, заставила азовцев на время прекратить наступление и перестроиться в каре. Однако расплата оказалась ужасной. Сначала по плотной конной массе отработали митральезы и стрелки из роты Тимирязева, затем уже на отходе, добавили захваченные русскими батареи. Тем не менее, кризис бы преодолен, и французы смогли на время стабилизировать обстановку.
И все же Боске понял, что сражение следует заканчивать. К этому времени стало ясно, что Балаклава, а, следовательно, и все находящиеся в ней запасы, захвачены русскими, и сделать это можно было только с помощью десанта. Пока не ясно насколько он велик, но если они решились атаковать, стало быть, силы значительны. Можно, конечно, попытаться отбить город и бухту назад, но что это даст?
Продовольственные и военные склады в любом случае уже потеряны. Что-что, а уничтожать московиты умеют, будь то собственные города или чужие запасы. Союзный флот понес во время бури значительные потери, иначе проклятый принц Константин не действовал бы столь нагло, а стало быть, в ближайшее время не сможет восполнить потери.
Британцы фактически разгромлены, связи с Канробером нет, так что, вполне вероятно, его дела не намного лучше. Остается только отступить к своим редутам, занятых в данный момент с турками Сулеймана-паши. С их помощью можно продержаться до полного прояснения ситуации и уже тогда решать, что делать дальше…
И тут словно и без того не хватало плохих новостей, к нему подлетел ординарец с очередной дурной вестью.
– Наши редуты захвачены! – пролепетал едва держащийся в седле Дюмезиль.
– Что вы несете, Жюль?
– Увы, мой генерал, но это чистая правда!
– Как это возможно, черт бы вас всех подрал! – не сдержавшись, прорычал Боске.
– Не могу знать, экселенц. Русские подошли со стороны Балаклавы и атаковали сначала первый редут на Канроберовом холме. Турки не выдержали натиска и побежали. А затем почти без боя оставили и остальные укрепления.
– Дьявольщина! – заскрипел зубами от снедавшей его ярости генерал.
Что бы он сейчас не предпринял, все было заранее обречено на провал. Даже попытайся он отбить назад собственные редуты, русские не турки, без боя их не сдадут. А пока они будут ломиться лбом в их оборону, хитрый лис Липранди закончит окружение и тогда Обсервационный корпус сможет спасти лишь божественное вмешательство. Что, если припомнить ход этой проклятой войны, крайне сомнительно!
К тому же, его солдаты устали. Вслед за чудовищной бурей пришел ужасный холод, затем метель, град и наконец, многочасовое сражение. Если не дать им отдых очередного напряжения сил они могут просто не выдержать. Но и это еще не все. Судя по докладам подчиненных, боеприпасы у них скоро закончатся, а пополнить их нечем, поскольку парки остались на захваченных русскими позициями. Что же касается продовольствия…
«Послать парламентеров, чтобы выгадать время?» – мелькнула в голове генерала малодушная мысль. – «Или попытаться уйти, заново проделав марш вокруг Севастополя и дальше в сторону Качи и Евпатории?»
Главным «виновником» столь катастрофического для Боске развития событий оказался полковник Хрущов и его Волынский полк. Любой другой офицер на его месте, получив приказ защищать Балаклаву и захваченные вместе с ней склады, не стал бы даже думать о ходе сражения, сосредоточившись на выпол