Прорвать ее союзники, конечно, могут, но при этом непременно понесут значительные потери, после которых без немедленной помощи из метрополии вскоре погибнут. У британцев сейчас под ружьем никак не более десяти тысяч солдат. Французы, если не считать корпуса Боске выведут в поле от силы двадцать. Про турок и говорить нечего, обиженный на союзников Сулейман-паша усиленно делал вид, что сохраняет нейтралитет и вообще оказался тут случайно. Его аскеры, лишившись снабжения, давно бы уже разбежались, но их усиленно охраняют.
Наше положение в этом смысле гораздо лучше. 4-й корпус Липранди безвозвратно потерял порядка двух тысяч нижних чинов и три десятка офицеров. Аландская бригада, благодаря действиям которой во много было выиграно это сражение, лишилась 28 человек убитыми и почти двух сотен раненными. Впрочем, большинство последних, как я надеюсь, смогут вернуться в строй. Спасибо трудящемуся не покладая рук Пирогову и его помощникам. Остальные тоже не обошлись без потерь, но все же наши войска сумели сохранить боеспособность и рвутся в бой.
Вражеский флот пока не возвращался, дав нам время на спасение «Сан Парэя». Сама по себе, особой сложности эта операция не представляла. Нужно было лишь максимально разгрузить выкинутый на берег корабль, после чего завести на него буксирные концы и стащить на глубокую воду с помощью пароходов. Так что уже через пару дней, в состав Черноморской эскадры вошел первый винтовой линейный корабль.
Впрочем «вошел» это громко сказано. Во-первых, трофей нуждался в починке. Во-вторых, большая часть его вооружения осталась на берегу близ Балаклавы. В-третьих, укомплектовать его до предстоящего сражения все равно не успевали, так что решено было даже не пытаться.
Тем не менее, определенное усиление нашего флота все же случилось. Дело в том, что среди захваченных нами в Балаклаве трофеев, оказалось два американских судна. Клипер и пароход. Пока шел бой, их команды сидели тише воды и ниже травы, но затем, после перехода в Севастополь опомнились и решили… протестовать!
– Что? – не поверил я своим ушам, когда услышал претензию капитана одного из них Стива Маршала – коренастого кривоногого детины, с обветренными красным лицом и аккуратно постриженной шкиперской бородкой.
– Именно так, сэр! – подтвердил свои слова янки. – Мое судно принадлежит нейтральной и, подчеркну это дружественной к России державе, а потому не может рассматриваться как законный трофей!
– А то, что в трюмах твоего корабля были доставлены военные грузы, я так понимаю, пустяки?
– Так ведь на момент захвата они были пустыми, – ничуть не смутился мистер Маршал.
– Посмотри, Федя, каков наглец? – устало кивнул адъютанту.
– А может его повесить? – вопросительно посмотрел на меня Юшков.
– Мысль, конечно, интересная…
– Так же хочу напомнить вам, джентльмены, что Северо-Американские штаты ни в коем случае не останутся равнодушными к судьбе своего гражданина! – выдвинул убийственный с его точки зрения аргумент Маршал.
С одной стороны, он, конечно, был прав. Ссориться с американцами нам не с руки. С другой, оставлять безнаказанным подобное нахальство тоже не в моих правилах.
– Послушай, мистер, как тебя там…
– Маршал, сэр.
– Так уж случилось, что мне и впрямь нравится Америка. И это единственная причина, по которой ты до сих пор жив.
– Что?
– Мы ведем войну с давними врагами христианства, и все выступившие на стороне турок рассматриваются нами как ренегаты.
– Но это нонсенс! К тому же, с вами воюют и христиане. Неужели вы расправляетесь с пленниками?
– Нет, конечно. Военные связаны присягой и выполняют приказ своих правительств. А вот ты и твоя команда взялись снабжать армию Сулеймана-паши добровольно.
– Но привезенный мной груз не предназначался для турок!
– Откуда мне это знать?
– Постойте, но так же нельзя.
– Почему?
– Я обычный коммерсант, это просто бизнес! Господи боже, зачем я ввязался в это все… что же мне делать?
– Вообще-то есть одна возможность…
– Что вы говорите? – встрепенулся приунывший было янки.
– Я сказал, что есть способ сохранить корабль и даже заработать немного денег.
– И какой же?
– Ты получишь каперский патент и присоединишься к священной борьбе с врагами христианства.
– Вы хотите, чтобы я стал капером в закрытом море? Да это же самоубийство!
– Предпочитаешь виселицу? К тому же, Черное море не единственное место, где можно сражаться с врагами нашей святой веры. Кстати, ты к какой конфессии относишься?
– Методист.
– А снабжаешь мусульман и папистов?! – ужаснулся я. – Свет еще не видел такого позорного методиста, как ты Стив! Начинаю даже сомневаться в возможности твоего исправления.
– Я исправлюсь!
– Хорошо, я тебе верю. Можешь возвращаться к себе на судно. Через пару дней поставим тебе пушки, подпишешь контракт и отправишься в поход.
– Константин Николаевич, вы всерьез думаете, что из этой затеи выйдет прок? – осторожно поинтересовался Юшков, как только закрылась дверь за новоиспеченным капером.
– А почему бы не попробовать? – Устало улыбнулся я. – Разбавим команду нашими моряками, первый поход сделает здесь, чтобы успел замараться. А потом пусть отправляется в Средиземку. Наших там никого нет, так что шум может получиться знатный!
Пока будущий гроза Левантийской торговли занимался подготовкой к первому в своей жизни рейду, мы с нетерпением и тревогой ждали возвращения вражеской эскадры. Наши корабли совершали регулярные выходы, рассчитывая встретить разрозненные отряды противника, но день шел за днем, а англо-французский флот и не думал возвращаться. Как будто сгинул в морской пучине!
Впрочем, вскоре выяснилось, что многие корабли союзной эскадры все-таки уцелели и сосредоточены у Синопа, куда их отнесло ураганом, а бездействуют исключительно по причине отсутствия начальства.
Адмирал Дандас, как вы вероятно помните, во время бури находился на линейном корабле «Британия» и когда тот потерпел крушение, оказался вместе со всем экипажем на берегу. Вследствие чего не мог принять командование своей эскадрой.
Его младший флагман Эдмунд Лайонс попал в плен еще раньше, а теперь со всей возможной скоростью спешил в Петербург, чтобы развлечь своим появлением столичное общество. Во всяком случае, отец телеграфировал мне, что с нетерпением ожидает его прибытия.
Таким образом, остатки английской эскадры остались без командующего, а присылать нового из Лондона не торопились. Во-первых, у Первого морского лорда сэра Эдмунда Беркли не было на примете человека, которому можно было доверить столь ответственный пост. Во-вторых, сами адмиралы вовсе не горели желанием получить под свое начало изрядно потрепанную эскадру.
Оставалось передать командование союзникам или произвести кого-нибудь из уцелевших своих капитанов, но и то и другое шло в разрез с традициями королевского флота. Поэтому, британские корабли продолжали отстаиваться в бухтах Синопа и Константинополя, занимаясь исправлением повреждений. Глядя на них не стал торопиться и адмирал Брюа, заявивший, что не тронется с места без своих союзников.
Надо отметить, что разразившаяся на Черном море буря и последовавший за ним молниеносный рейд на Балаклаву, имели далеко идущие политические последствия. Сформированное летом, после отставки кабинета Абердина, правительство Пальмерстона оказалось на грани краха, и спасало пока их только то, что среди высокопоставленных вигов не оказалось никого, кто был бы готов принять на себя ответственность за стремительно ухудшающуюся ситуацию. Чего никак нельзя было сказать о представителях оппозиции, в первую очередь графе Стенли и канцлере казначейства Бенджамине Дизраэли.
Но что еще хуже, в умах некоторых британских политиков, стали появляться мысли, о необходимости прекращения этой затянувшейся войны (а заодно и связанных с ней убытков) и переключения внимания на другие регионы и в первую очередь на Китай. Поскольку не так давно вступивший на престол молодой император, начал проводить все более независимую политику, стремясь выдавить из своей страны иностранцев и ограничить их торговлю.
Дела в Париже обстояли немногим лучше. Еще недавно заявлявший о намерении лично отправится в Крым, и возглавить союзную армию Наполеон III поспешил убавить свой энтузиазм. Политики, кричавшие на всех углах, о необходимости загнать русского медведя за Уральские горы, скорейшего освобождения Польши и тому подобном вздоре, вдруг резко заткнулись и погрузились в уныние.
Хотя официальных бюллетеней еще не было, по Парижу ходили смутные слухи, что французский флот совершенно уничтожен во время бури, а потери армии столь велики, что затмили собой катастрофу на Березине. «Зачем наши храбрые солдаты снова гибнут в этой ужасной стране?» – шептались на всех углах.
Но что еще хуже, известие о гибели великого князя Николая, вызвали среди французов весьма противоречивые чувства. Пока одни откровенно злорадствовали, другие справедливо указывали, что против них воюет весь русский народ, не исключая и царских детей. Третьи же просто выразили свое сочувствие юному принцу, отдавшему жизнь при защите родины.
Глава 18
«Сан Парэй» оказался добротным крепко построенным кораблем, изначально спроектированный как чистый парусник, но еще на стапеле оснащенный паровой машиной и подъемным винтом. В результате этой модернизации британцы получили, пусть и не слишком быстроходную (под парами не более 7,5 узлов), но вполне современную и мощную боевую единицу.
Теперь же она досталась нам, причем в относительно целом виде. Во всяком случае, тщательный осмотр днища никаких повреждений не выявил. В порядке оказалась и машина – горизонтальная одинарного расширения мощностью согласно предварительной оценке наших инженеров около 500 номинальных сил. Оставалось лишь воспользоваться выпавшей нам удачей, вернув на столь ценный трофей снятые во время спасательных работ пушки, и назначив новый экипаж.