По истечении отпущенного нам директором срока спокойной жизни с утра ничего не произошло. Ничего не случилось и к обеду, за которым мы сей непонятный факт и обсудили. Фриц со своей немецкой педантичностью не оставил от той непонятности камня на камне, резонно заметив, что вообще-то раньше прекращения свободного доступа всех желающих на выставку одной картины ожидать старта «Нового поколения» было бы нелогичным, а таковой доступ продлится ещё четыре дня. Блин, даже обидно стало, что столь здравая мысль пришла не в мою голову! Хотя Диллингер, конечно, молодец, всё правильно сообразил и, главное, своевременно.
А вот с четвёртого дня приближение перемен стало уже заметным. За очередным завтраком Антон с Аней поделились своими наблюдениями, полученными при выходе на утреннюю пробежку вокруг квартала. По словам наших спортсменов, у небоскрёба появились какие-то непонятные машины, причём в немалом числе, вот после завтрака мы и отправились посмотреть, что там такое происходит. Посмотрели, да. На стоянке позади небоскрёба пристроились с десяток фургонов, похожих на те, что обеспечивают освещение и электропитание киношникам и телевизионщикам. Раскрашены машины были по-разному, никаких поясняющих надписей не несли, никто вокруг них не суетился, но выглядело всё это как-то уж очень… Тревожненько выглядело, честно скажу. Того и гляди, сейчас откроется у ближайшего фургона дверь и вылезет оттуда очередной телеглавец… Я бы не удивился. Впрочем, народ теми же чувствами как-то не проникся. Оно и понятно — опыт попадания в межреальностную рассинхронизацию у них невелик, вот и не понимают. Но опыт, как известно, дело наживное, так что успеют ещё.
Второй звоночек прозвенел вечером. Наташа Матвеевна явилась к нам со спортивной сумкой, большой и явно не пустой.
— Ты что это с сумкой? — удивилась Маринка.
— Я в отпуске с завтрашнего дня, — объявила Наташка. — Пустите к себе пожить? — спросила она с некоторой опаской.
Маринка слегка офигела. Похоже, такого она от Наташки не ожидала. Напрасно, между прочим, могла бы вспомнить, как сама заявилась ко мне с вещами ещё в Москве. Или боевая подруга искренне верит, что она одна такая нахалка?
— Что, Паш, пустим Наташеньку к нам в теремок? — справившись, наконец, с лёгкой оторопью, спросила Маринка в своей обычной манере. И какой именно, спрашивается, ответ хочет она от меня услышать? Ну да неважно. Я всё равно соглашусь — интересно же, как они уживутся не только в постели, но и просто в жизни…
— А что, пустим, конечно, — покладисто сказал я, краем глаза осторожно наблюдая за реакцией Маринки. Правда, никакой особой реакции я не заметил, но на этот счёт можно было не волноваться — найдёт моя блондинка время выразить своё отношение к этому, за ней не заржавеет.
— Тогда я Наташу забираю, — решительно сказала Маринка. Ага, вот она и реакция. — Нам, девочкам, водные процедуры необходимы. А ты, — она повернулась ко мне, — уж потерпи немного.
Я, разумеется, согласился, потому как ничего другого мне не оставалось. Ничего, ради такого случая можно и потерпеть. А уж как наступил тот самый случай, то есть, девчонки выбрались из ванной…
— Немцу вашему, кстати, тоже личную жизнь устроили, — со смешком поведала Наташка, когда в наших безумствах наступил перерыв.
— Это с кем это? — проявила извечное женское любопытство Маринка.
— Да есть у нас такая Катюха, — хихикнула Наташка. — Она в бухгалтерии работает, а по жизни та ещё блядюшка. Вот Григорий Петрович её под дорогого гостя и подложил, а за это пробил ей премию.
— Дорогой гость и сам бы мог оплатить такие услуги, — недовольно фыркнула Маринка.
— Теперь сэкономит, — философски заметил я.
— Да ну их всех, — Наташка состроила недовольную мордочку. — Ладно, Катька, а Григорий Петрович тоже хорош, за блядство ей платить! Носится с этим немцем, как не знаю с кем! Был бы Диллингер гомиком, Авдей и сам бы под него лёг!
— Не любишь ты Григория Петровича, не любишь, — хмыкнул я.
— Не люблю, — с готовностью призналась Наташка. — Да у нас его вообще никто почти не любит.
— А что так? — Маринка неожиданно поддержала мой интерес, за что и получила от меня благодарность в виде… ладно, в каком именно, уточнять не буду.
— Да он козёл! — Наташка сказала это таким тоном, как будто изрекала что-то общеизвестное. — На всех девок смотрит типа «раздел-поимел», и вообще, девчонки сплошь и рядом жалуются, что если кто из них накосячит по работе, Авдей тут как тут и давай намекать, что есть способ замять дело…
— Через постель? — решила уточнить Маринка.
— Ну а как ещё? — снова скривилась Наташка. — А кто не соглашается, он нагадить может — мало не покажется.
— И многих он так? — спросил я. Уж как Авдеев пялился на Маринку, я хорошо помнил, а тут-то, с девчонками, которые от него по работе зависят, ему вообще раздолье.
— Ну-у-у… — Наташка призадумалась. — Двух точно, ещё про трёх знаю, что он к ним подкатывал, но чем там закончилось, не в курсе. И одну под увольнение по статье подвёл. Но это только за те пять лет, что я тут работаю, сколько таких до меня было, даже понятия не имею.
— К тебе он тоже подгребал? — не унималась Маринка.
— Ну он хоть и козёл, но не совсем же дебил, знает, чья я правнучка, — злорадно усмехнулась Наташка. — Директора нашего Авдей не любит, но боится.
Я мысленно сделал себе заметку, что и Хельмут Францевич Авдеева, скорее всего, тоже не особо жалует. Мало ли, пригодится…
— И что, никто на него никуда не заявлял? — удивилась Маринка. Хм, что-то раньше не замечал за ней такой наивности…
— Кому?! — Наташка погрустнела. — Полиция у нас в Зухове в дела Управления не суётся. Хельмут Францевич Авдея не переваривает, но и сделать с ним ничего не может, потому что Авдея не он назначал, а кураторы…
Ну вот, что, собственно, и требовалось доказать. Получив от Наташки подтверждение своих догадок насчёт Авдеева и примерно представляя, о каких кураторах идёт речь, я решил увести разговор в другую сторону, спросив, в каком состоянии пребывают поиски предков Маринки и Антона среди участников великой зуховской стройки. Тут Наташка ничем нас не порадовала, потому как и сама не знала. А потом мы почувствовали в себе силы продолжать наши забавы и нам как-то сразу стало не до бесед…
Представил Наташку команде как новую боевую единицу я за завтраком, на котором мы удачно собрались все вместе. Михайловы и Диллингер восприняли новость с вежливой заинтересованностью, причём чисто дежурной, а вот Тонна с Анькой искренне обрадовались. В общем, всё логично — для немца и Андрея с детьми она просто администраторша небоскрёба, а юные спортсмены помнят Наташку и как соратницу по приключению, пусть и была её роль тогда не самой главной. Впрочем, это ещё как посмотреть — и выход она нам подсказала, и главная задача упомянутого приключения в том и состояла, чтобы пострадавшую Наташку вытащить. Следующая мысль, пришедшая в мою голову, меня озадачила. Я обратил внимание на то, что команда у нас теперь почти наполовину женская, и это наши возможности заметно ограничивает — случись что, надо будет девчонок защищать или, не дай Бог, конечно, вообще спасать… Но что теперь делать, и защищать будем, и спасать, если потребуется. Оставалось надеяться, что небоскрёбовские затейники и сами это понимают, а значит, и задания нам будут давать, посильные именно такому составу исполнителей.
…День прошёл как-то двояко. Вроде и отдыхали — в бассейн ходили, по городу гуляли, мы с Маринкой и Наташкой забавам нашим старательно предавались, но… Чувствовалась во всех наших какая-то приглушённая нервозность, как это нередко бывает в состоянии, когда понимаешь, что сейчас затишье перед бурей и вот уже совсем скоро начнётся тако-о-ое… Так что третий звонок мы приняли даже с облегчением — по крайней мере, вот уже совсем скоро наступить хоть какая-то ясность. Что за звонок? Да самый обычный, телефонный. Утром Наташке на мобильник позвонил прадедушка и через неё пригласил всех нас к себе. И когда Кушнарёва объявила об этом на общем завтраке, на лицах у всех я видел зеркальное отражение тех же переживаний, что были у нас с Маринкой, когда мы услышали это первыми — ну наконец-то! Что ж, теперь считать можно было не дни, а часы и минуты — Хельмут Францевич пригласил нас на двенадцать.
Глава 20. Обстановка проясняется
— Пожалуйста, оставьте ваши ключ-карты у меня, — вежливо предложила та самая расово правильная секретарша в директорской приёмной. — Вы их получите, когда будете выходить.
Ну раз просят, оставили, куда ж нам деваться. Секретарша успевала сказать спасибо при каждой передаче карт и тут же складывала их аккуратной стопочкой. Закончив с этим, она официально, одними губами, улыбнулась, выбралась из-за стола и открыла дверь кабинета директора.
— Входите, пожалуйста, Хельмут Францевич вас ждёт.
Ждал нас, как тут же обнаружилось, не один Хельмут Францевич. За приставным столом с довольной рожей сидел, чтоб его, Авдеев. Он-то что тут делает?! Хотя, видимо, будет нам про секретность заливать, подписку ещё, может быть, всё-таки возьмёт.
Директор поднялся, обошёл стол и поздоровался с каждым из нас персонально — с мужчинами за руку, дамам изобразил поцелуй ручки с поклоном. Авдеев аж прифигел от происходящего. Ничего, ему полезно.
Усаживаясь за приставным столом, мы разделились по признаку отношения всё к тому же Авдееву — не знавшие его Михайловы и знавший с лучшей стороны Диллингер уселись на его стороне, хорошо знавшие мы с Маринкой и Наташкой сели напротив. Тонна и Анька тоже заняли места на нашей стороне, не столько из солидарности, сколько из-за количества и расположения стульев.
— Итак, дамы и господа, — торжественно начал Кащей Бессмертный, — рад сообщить вам, что ваши действия в рамках игры «Новое поколение» начнутся уже послезавтра. В десять утра вам следует собраться в сто семнадцатой комнате, там вы получите необходимые инструкции. Спецодежду и снаряжение вам доставят в номера завтра после завтрака, до их получения прошу вас никуда из номеров не уходить.