Реакция народа оказалась вполне предсказуемой. Чувствовать себя лохом педальным крайне неприятно, вот наши сначала и притухли, а потом резко нашли виноватого и давай его морально пинать, такого-сякого-нехорошего. В общем, потребовали мы, чтобы Григорий устроил нам встречу с Хельмутом Францевичем вот прямо сейчас, Милка даже забастовкой пригрозила, хоть и пытался отец её урезонить, Авдеев сообразил, что дело серьёзное и клятвенно пообещал сделать всё возможное. И не просто обещал, а вечером занёс всем в номера по два экземпляра пакета документов на каждого — договор и все прилагающиеся к нему бумаги. Под такую оперативность ему, как я понимаю, не составило особого труда уговорить народ не бастовать, совершить очередной поход за ценным грузом, а остаток рабочего дня посвятить внимательному изучению бумаг. Встречу с директором, на которой Хельмут Францевич в нашем присутствии подпишет договора и даст все необходимые разъяснения, Авдеев обещал нам с утра в выходной, что полагался после этого похода. Меня, кстати, Григорию особо уговаривать не пришлось — мне тут куда интереснее было не столько выбраться из идиотской ситуации, сколько понять, как мы вообще в неё попали. Ладно, Милка с Валькой, или даже Антон с Анькой, но остальные-то все взрослые люди, Фриц вон вообще немец, ему педантом быть по штату положено, а вот же, слона, что называется, и не приметили…
Но всё это было теперь уже вчера, а сейчас мы в триста первой комнате завершали подготовку к очередному походу за ништяками для Управления Специального Домовладения города Зухова. Честно говоря, услышав, что в этот раз от нас ждут доставку аж пяти контейнеров — четырёх таких же, как в первый раз, и одного чуть покрупнее и потяжелее — мы слегка обалдели. Я даже подумал, что это нам прилетела начальственная ответка за вчерашний бунт, но когда начали выдавать снаряжение, поменял своё мнение и готов был посчитать, что Управление заглаживает свою вину перед нами, а пять контейнеров — это так, острая производственная необходимость.
Во-первых, нам выдали прочные и удобные на вид станковые рюкзаки, объяснив, что в каждый влезет по два одиннадцатикилограммовых контейнера или один контейнер нового для нас типа, четырнадцатикилограммовый. То есть на переноску груза достаточно будет выделить всего троих человек. Во-вторых, Фёдор открыл нам глаза на то, что эти контейнеры можно хоть вверх ногами нести, да и уронить не страшно, если с высоты не более пяти метров. Тоже неплохо, мало ли, какие непредвиденные обстоятельства приключиться могут, а резко сбросив груз, можно выиграть драгоценное время. В-третьих, нам вручили оружие — травматические пистолеты и обрезы, которые Фёдор гордо поименовал ружьями. Правда, Фёдор тут же пустился в объяснения, что это чуть ли не чисто для душевного спокойствия, что опасность, в случае которой потребовалось бы применение оружия, нам не угрожает, ну и всё такое прочее. Фиг его знает, угрожает или нет, но с оружием, даже травматическим, и правда будет спокойнее. И в качестве вишенки на торте Фёдор заверил нас, что в этот раз контейнеры будут размещены более кучно, чем позавчера и долго топать по мёртвому городу в поисках добычи нам не придётся. Для полноты картины Фёдору оставалось только подмести нам дорожку бородой, но этого он, при всём желании, сделать не смог бы, потому как был гладко выбрит.
…Ох, всегда бы так! Первый контейнер, тот самый, который побольше и потяжелее, мы увидели прямо с точки входа, Андрей даже планшет не успел запустить. Контейнер, кстати, и по окраске отличался от тех, что достались нам в тот раз. Он, правда, тоже радовал глаз красно-белыми полосами, но если у тех полосы шли вертикально, то у этого — наискосок. Спартаковские фанаты были бы довольны. Пока наш штурман включал планшет, пока сразу его перезагружал, Антон сноровисто упаковал добычу в рюкзак и с помощью Григория и Ани навьючил его себе на спину. Праздник тем временем продолжался — планшет показал, что второй контейнер дожидается нас на удалении около семисот метров. Всего-то ничего, можно сказать!
А вот обстановочка такой праздничной не была. Город, вроде и правда тот же самый, вовсю продолжал гнить и разлагаться. Прямо рядом с нами какой-то скрюченный кустарник гордо пророс сквозь развалины одноэтажной стекляшки, бывшей в лучшие для себя времена не то магазином, не то какой-то точкой общепита. Разумеется, эта картинка тут же оказалась увековеченной на телефон Милы под неодобрительным, но спокойным присмотром Авдеева. В общем, всё как мы уже привыкли…
Второй контейнер мы увидели уже где-то через четверть часа неспешного продвижения по улицам, а в полусотне шагов от него — и третий. Удача демонстрировала нам самую широкую и дружелюбную улыбку, даже немного не по себе стало — а вдруг за этакими радостями последует какая-нибудь пакость? Оба упаковали в один рюкзак, Тонна поменял свою ношу на более тяжёлую, а груз, который он тащил до того, взяла его подруга.
— Аньк, тебе делать нечего, переть эту тяжесть?! — Маринка аж взъелась. — У нас мужиков вон сколько, ты-то куда?
— Между прочим, Марина Дмитриевна, ещё в начале восьмидесятых годов Совет Министров СССР и Всесоюзный Центральный Совет Профсоюзов установили предельный вес поднимаемых и перемещаемых в одиночку женщинами грузов в пятнадцать килограммов, — назидательно напомнил Авдеев. — А тут четырнадцать килограммов, так что всё вполне законно.
— Да? А женщины в этом вашем Совете Министров и Центральном Совете были? — ехидство Маринка попыталась скрыть, но я заметил.
— Были, конечно, — а вот Григорий подвоха не уловил…
— Вот пусть бы сами они и таскали по пятнадцать кило! — мстительно заявила Маринка. — А мы уж как-нибудь без этого обойдёмся!
— Да ладно, Марин, — хм, надо же, что-то не припомню, чтобы Аня с моей боевой подругой так вот запросто общалась, — мне это так, чисто размяться, а то уже три дня в зале не была!
В ответ Маринка только головушкой покачала. Как говорится, каждому своё…
Что ж, нас ждали ещё два контейнера, а потому мы снова двинулись в путь. В этот раз следующая закладка должна была попасться нам почти через километр, что мы восприняли недовольным ворчанием. Ну да, к хорошему привыкаешь легко и быстро, а отвыкаешь потом с трудом. Вокруг царила привычная уже разруха, хорошо хоть, трещины и баррикады, как вчера, не попадались. То есть попадались, конечно, но полностью улицу они не перегораживали, можно было обойти, чем мы и занимались, вот только такие петли заметно удлиняли наш путь.
Самым поганым оказалось то, что за очередным подарком неизвестно от кого нам снова пришлось подниматься на второй этаж, да ещё и в изрядно порушенном доме. Сначала очень внимательно осмотрели лестницу, по которой надо было подняться, потом на всякий случай решили оставить Антона и Аню внизу, подумав, присоединили к ним Наташку и Милку, а заодно и Андрея, чтобы охранял девчонок и груз, планшет я у него временно забрал.
— Вы давайте там осторожнее, но не задерживайтесь, — неожиданно выдала Наташка.
— Что, опять? — Маринка испуганно повернулась к ней.
— Нет, просто какое-то непонятное ощущение… — Наташка даже принюхаться попыталась, но, скорчив недовольную гримасочку, только вздохнула. — Не знаю.
— Да, мальчики, вы уж давайте скорее, — с таким напутствием от Маринки мы и пошли.
Лестница нас, к счастью, выдержала, даже потом, когда мы спускались по ней под грузом. Последний контейнер, судя по показаниям планшета после перезагрузки, требовалось забрать в соседнем дворе, куда мы и направились после упаковки только что взятого в рюкзак, который затем взял Григорий. Хорошо, что на этот раз никуда подниматься не понадобилось…
Андрей уже прикидывал по карте на планшете маршрут нашей эвакуации, когда Наташка, внимательно озиравшая окрестности, пока Григорий впихивал себе в рюкзак последний контейнер, вдруг громко охнула.
— Смотрите! — она наставила пальчик на кучу каких-то мебельных обломков. Я уж было собрался спросить, что такого она там углядела, как и сам заметил торчащие из кучи ботинки. Знакомые, мать их, ботинки, очень хорошо знакомые. Хотя уже и слегка подзабытые…
Раскидав обломки деревянных брусков и листов ДСП с обрывками поролона и обивочной ткани, я никак не мог решить для себя — называть того, кто лежал под ними, телеглавцем или же нет. Да, с одной стороны, великоватый комбинезон, резиновые перчатки и ботинки фасона «говнодав» были такими же, ну или почти такими же, как у виденных нами с Маринкой персонажей. Но, с другой стороны, конкретно вот этого товарища назвать телеглавцем представлялось не вполне правильным. Потому что головы-то у него и не было…
— Это кто? Он что, мёртвый? — если бы мы сейчас провели конкурс дурацких вопросов, у Милы имелись все шансы на победу.
— Тоже залётный здесь, вроде нас, — туманно ответил я, и обойдя тело, добавил: — Скорее не мёртвый, а сломанный.
Ну да, именно что сломанный. Вместо шейного обрубка с торчащим позвоночником, перерезанными гортанью и всяческими артериями и венами у этого торчали какие-то провода, трубки и разъёмы. Голова, как быстро выяснилось, валялась рядом, просто я её не сразу заметил. Те же провода, трубки и разъёмы, покрытый паутиной трещин, но не полностью разбитый экран… Ну прямо Machine Head[7] какой-то! Хм, и почему меня это не удивляет?..
Снова посмотрев на тело, я обратил внимание на разорванный рукав комбинезона. Ну-ка, глянем, что там… Там оказалась вполне себе кожа, только почти того же серовато-землистого цвета, что и комбинезон, разве что посветлее немного. Так, киборг, стало быть. Частью гуманоид, частью робот. М-да, техноложство у них, однако, на высоте.
Требование эвакуировать пострадавших независимо от их состояния относилось, строго говоря, только к членам нашей команды, поэтому не то мёртвого, не то сломанного телеглавца тащить мы не стали. Но Авдееву я посоветовал снять его на телефон — мало ли, для отчётности или чтобы связался потом с другими телеголовыми и уже у них болела голова, как поступить с телом своего товарища. Понятно, что Григорий сделал личико кирпичиком — мол, мы с ними не связаны и вообще, всё жутко секретно, но я только отмахнулся. У тебя секретно, ты и разбирайся, я не навязываюсь. Мне, в конце концов, телеглавцы ничего плохого не сделали, а вот помогать помогали, так что и я теперь хоть что-то сделал для их невезучего товарища…