— Антон, спасибо, — Андрей взял парня за плечи и по-доброму встряхнул. — Ты мне сына спас.
Тонна со скромной улыбкой только кивнул.
— Валя, Фриц, вы как? — проявил я заботу о личном составе.
— Нормально, — промотавшись головой ответил Валя.
Фриц что-то сказал по-немецки, видимо, ещё полностью не прочухался. Но и так ясно было, что он тоже уже в порядке.
Ещё одна стая блокхов попалась нам через полчаса хода. Было их всего пятеро, ума попытаться от нас спрятаться, не нападая, им хватило, но вот с исполнением этого разумного плана они облажались — и заметили мы их издали, и кювет, куда они сиганули, оказался неглубоким… В общем, расстреляли мы их метров со ста, оставалось только добить, что мы и сделали, тоже не подбираясь слишком близко. Особое старание тут проявили недавние жертвы гипноза, что, в общем-то, вполне понятно.
…Планшет показывал, что до контейнера ещё километр, когда мы заметили на дороге что-то непонятное. Но чем ближе мы подходили, тем понятнее оно становилось. Опять блокхи. На этот раз — дохлые.
Восемь штук этих тварей кто-то попросту сжёг, а обугленные трупы сбросил всё в тот же кювет. Телеглавцы, видимо, постарались, больше-то некому. Что ж, молодцы, нечего сказать…
Прямо на дороге нас поджидало целое богатство — три одиннадцатикилограммовых и два четырнадцатикилограммовых контейнера. Мы по-быстрому уложили оставленное нам добро на две тележки, надёжно закрепили груз ремнями и резво легли на обратный курс. Тележки катили Антон и Валька, раз уж автоматов им не дали, а мы с Григорием, Фрицем и убравшим планшет в карман Андреем обеспечивали охрану.
— Э, а куда палёные обезьяны делись? — удивился Антон. — Вроде уже пройти должны были…
— Сейчас это не так и важно, — напомнил я. — Сейчас нам надо ноги поактивнее переставлять. И что-то ты в тот раз не проявил особого желания их разглядывать…
— Ну я так, непонятно всё-таки, — стушевался Антон.
— Стойте! — неожиданно поднял руку Андрей.
— Что?! Что такое? Где? — сыпя вопросами, мы всё же не забыли ощетиниться стволами во все стороны. Андрей тем временем достал планшет и включил его.
— Так, что случилось? — спросил я, отметив боковым зрением, что планшет у Андрея в руках загрузился.
— Дорога та же самая, если по карте смотреть, — озабоченно начал Андрей. Я приготовился услышать что-то нехорошее, и, кажется, не ошибся. — А местность другая. Совсем другая.
Мы огляделись. Пока рвали когти, стремясь поскорее вернуться, по сторонам глядели, только чтобы на блокхов не нарваться, не до того было, чтобы ещё что-то высматривать, а тут…
Ну да. Вон той рощицы точно не было. И того холма. И даже трава была не такая высокая и без цветов. Пользуясь отсутствием девчонок, я до предела злобно и неприлично выразил своё отношение к происходящему.
— Ого! — впечатлился Григорий. — Потом надиктуешь?
— Боюсь, без повода так не получится, — отбрехнулся я.
— Пожалуй, — покладисто согласился Авдеев. — Чёрт, а это ещё что?!
— Что? — не понял я.
— К холму присмотрись, — посоветовал Григорий. — Точнее, к тому, что за ним. И повнимательнее.
Хм, и правда… Складывалось впечатление, что холм изображал пограничный столб на границе между днём и вечером — до него поле и дорога ярко освещались солнцем, а за ним явственно виднелись сумерки. Но так же не бывает!
Разглядев невозможное явление, познакомиться с ним поближе загорелись желанием все. Тележки с контейнерами оставили на дороге, стащить их тут точно было некому, и двинулись к холму, не забывая поглядывать по сторонам. Впрочем, случись тут опять блокхи, высокая трава их бы только выдавала своим шевелением.
Мы поднялись на холмик и… Не знаю даже, какое словечко наиболее точно отразило бы состояние, в которое мы пришли. Нет, есть такие словечки и не одно, но в письменные тексты их вставлять как-то не принято.
Мало того, что метрах в ста за холмом начинался вечер, так ещё и ощущение было такое, что стоим мы не на невысоком холмике, а на горе — та местность, где царили вечерние сумерки, лежала намного ниже нас. Несмотря на сгущающуюся темноту, там, внизу, кипела работа — в огромном котловане высился лес из стальных конструкций, по которым перемещались совсем маленькие, как казалось нам отсюда, люди, и их перемещение сопровождалось яркими сполохами электросварки. Картина была настолько знакомой, что…
— Да это же небоскрёб наш строят! — вскрикнул Антон. — В музее таких фоток полно!
— И верно, — заворожённо пробормотал Григорий.
Да-а-а… Где-то там внизу трудится мой дед. Дед Авдеева. Дед Фрица. Дед Андрея, он же прадед Вальки и Милки. Два прадеда Наташки. Прадед Аньки. Неизвестные пока что предки Маринки и Антона. Различить их отсюда я не могу, но почти наверняка сейчас их вижу…
— Мы что, ещё и во времени провалились? — тихо спросил Антон.
— Вряд ли, — успокоил его я. — То время в сумерках, а мы на свету. Просто мы его почему-то видим.
— Хорошо, если видим только мы их, — озабоченно выдал Авдеев. — А если и они нас тоже? Я что-то не горю желанием с коллегами из НКВД встречаться…
— Да уж, тебе виднее, — согласился я. — Пошли?
Скорым шагом спустившись с холма, мы рванули к дороге, подхватили тележки с полосатыми ящиками и потопали в город.
Глава 31. И вновь тринадцатый этаж — накануне войны
— Вам-то хорошо, — Людмила Михайлова, она же Мила Стрим, состроила обиженное личико. Строить, впрочем, ей особо и не пришлось — на свою злую судьбу она и правда была обижена, — вы все не одни тут. Вы-то, — тут последовали кивки в сторону Марины Заплавской и Натальи Кушнарёвой, — вообще… А я уже не помню, как мой парень голым выглядит! — дальше последовали несколько эмоционально сказанных слов из числа тех, что и на заборе не всегда напишут.
— Да ладно тебе! — одарила её доброй улыбкой Аня Тюрина. — Вернёшься, приятно его удивишь. Главное, чтобы он это удивление выдержал.
— Главное, чтобы он ни с кем ещё не закрутил, пока меня нет, — озабоченно сказала Мила. — А выдержать — выдержит, куда он денется! Пусть только попробует не выдержать!
— Вот это правильно, это по-нашему! — под общий смех похвалила подругу Марина.
— Ага, вон ваш-то вас обеих выдерживает, — хихикнула Мила. — А Толик мой помоложе будет!
— А ты давай к нам, увидишь, как Паша и трёх выдержит, — подначила Марина.
— Да ты что?! — Мила искренне возмутилась. — совсем уже?
— Ладно, Марин, не дразни Милу, — Наташа попыталась утихомирить подругу-соперницу. — Мы с тобой ещё не выяснили, кому из нас Павел достанется, а ты ещё и её хочешь втянуть? Не затрахаешься потом?
— Ох, боюсь, затрахается тогда Паша. В буквальном смысле, — уточнила Марина, когда девчонки отсмеялись.
— Марин, Наташ, а вы что — правда, что ли, за Павла соревнуетесь? — недоверчиво спросила Аня.
— Ага, — довольно ответила Марина. — А что, по нам не видно?
— Я думала, у вас там гарем, — удивилась Мила. — А на самом деле, оказывается, всё та-а-ак сложно…
— Нормально, — отмахнулась Марина. — В гареме так и бывает. Нет, Мил, ты представь: куча баб живёт вместе, какая там за мужа конкуренция!
Испуганное выражение, появившееся на лице Милы, показало, что она представила.
— Тогда вон с Фрицем замутила бы, — Марина не оставляла попыток помочь подруге преодолеть затруднения в личной жизни. — Мужик неплохой, иностранец опять же.
— Ну нафиг! — Мила аж фыркнула. — Боюсь!
— Да ладно тебе! — Марина хитренько улыбнулась. — Мужику, чтобы был красивым, достаточно быть немножко симпатичнее крокодила, а этот гораздо симпатичнее!
— Не-не-не, — замотала головой Мила. — Как скажет в самый ответственный момент «дас ист фантастиш», так я прямо под ним со смеху описаюсь… Неудобняк выйдет.
Принято считать, что барышни смеются звонко. В общем-то, недалеко от истины, но если бы кто сейчас подслушал наших подруг, в ушах у него потом звенело бы долго.
— Марин, Наташ, — Мила взяла пару секунд паузы, чтобы набраться смелости, — всё хотела вас спросить…
Марина с Наташей понимающе переглянулись и с самым добрым видом ждали продолжения.
— А вы, когда втроём, между собой… ну… тоже? Или только с Павлом по очереди?
— Ты что, Мил?! — искренне возмутилась Марина. — Какая тут, нафиг, может быть очередь?! Мы любимся все вместе и никакой разницы, кто кого, у нас нет.
— Ой, тогда мне точно не к вам, — Мила густо покраснела. — Я к такому не готова.
— Ну, не готова и не готова, — миролюбиво согласилась Марина. — Каждому, как говорится, своё. Или, как скажет Паша, каждый сходит с ума по-нашему.
— Весело у вас, — сказала Аня и, сообразив, что понять её могут неправильно, тут же добавила: — Но меня к себе звать не надо!
— Ну и ходи тогда дальше грустная! — эти слова Марины снова потонули в общем смехе.
— Ань, — Наташа немножко помялась, но продолжила: — Ты же спортсменка. Вся такая прям сильная, крепкая… Неужели никогда не хотела с девушкой? Говорят, у ваших такое часто?
— Ну-у-у… — на этот раз мялась, прежде чем ответить, Аня. — Пробовала уже. Но мы с ней вдвоём только, ни мой Тонна, ни её балбес даже не в курсе.
— Блин, да я тут, получается, одна такая правильная! — всплеснула руками Мила.
— Безобразие, — Марина нахмурилась, но серо-голубые глаза вспыхнули озорными искорками. — Что Ань, возьмёшься исправить?
— Марин, ну хватит уже, а? Ну не хочет и не хочет, её дело, — миролюбиво сказала Аня, но всё-таки кинула на Милу оценивающе-заинтересованный взгляд. — Захочет — сама как-нибудь разберётся.
— Куда я попала и где мои вещи?! — взвилась Мила. — Может, мне в комнате запереться, пока вы меня тут не изнасиловали? Извращенки, бля!
— Попали тут мы все, — Наташа попыталась сменить тему. — Ничего вот выберемся отсюда…
— И что?! — не унималась в праведном гневе Мила. — Опять приставать начнёте?! Блин, девки, мне с вами страшно!
— Да никто к тебе приставать и не собирается, — вздохнула Марина. — Тебе предложили, ты отказалась. За спрос денег не берут и по морде не дают. А когда выберемся, нам тем более будет не до тебя, уж прости, пожалуйста, за такие подробности.