Больше всего, понятное дело, меня порадовали начисленные мне почти пятнадцать тысяч зубов, четырнадцать тысяч семьсот десять, если точно. Маринке досталось десять тысяч четыреста восемьдесят, Наташке — ещё на три сотни зубов меньше. Ну и по тысяче зубов премиальных на нос, что тоже приятно. А если умножить это на сто двадцать три рублика с сорока пятью копеечками, то мои доходы с «Нового поколения» почти вплотную приблизились к двум миллионам рублей. Кому как, а мне понравилось. Правда, тут же я посчитал заодно и налоги, и со мной случился приступ амфибиотропной асфиксии — жаба душить стала, если не делать умное лицо и выражаться попроще. Ну да ладно, миллион семьсот на руки тоже очень даже хорошо… Но вот уведомление о том, что перевести зубы в рубли, а рубли, соответственно, себе на карту, можно будет только с завтрашнего дня, немножко напрягало. Так, самую малость, но завтра же с утра пойду переводить — этак оно будет уж всяко спокойнее. На фоне всего этого уже упавшие на карточку почти семь тысяч рублей за предоставление Управлению картины Э.Ф. Ковальского (Малюева) «Рассвет в Зухове» для проведения художественной выставки смотрелись хотя и приятным, но всё же небольшим бонусом. Вроде безделушки, подаренной в супермаркете во время очередной акции.
Барышни изволили, наконец, освободить ванную, поэтому я кратенько ознакомил их с результатами своих подсчётов и отправился мыться сам. Чтобы без меня Маринка с Наташкой не скучали, итоговые суммы я назвал им в зубах, пусть, пока я моюсь, сами сидят и в рубли пересчитывают. А вот не надо было оставлять мне уборку своей мокрой одежды!
Вернувшись чистым и свежим, я убедился, что с зубной арифметикой мои красавицы уже справились, потому как занимались они наведением всяческих красот. Ну да, как ни крути, а у нас сегодня день знаменательный, значит, и внешний вид соответствовать должен. Девочки старались изо всех сил, вот как раз к обеду и успели.
— Павел, а что деньги только завтра можно будет получить, это как? — с некоторой озабоченностью спросил Андрей. — Думаешь, нормально всё выйдет? А то, сам же знаешь, всякое может случиться…
— Да нет, думаю, никакого обмана, — попробовал успокоить его я, хотя и сам, чего уж таить, слегка по этому поводу дискомфортничал. — Уровень отношений у нас с ними вроде как нормальный…
— Всё будет выплачено в полном объёме, — уверенно заявил Авдеев. Ну да, чего-то другого от него ждать и не стоило.
— Интересно, что директор нам завтра скажет, — с лёгкой задумчивостью проговорил Антон.
— Не знаю, наверное, работу будет предлагать, — предположила Мила. Надо же, вот от кого я такой сообразительности никак не ожидал…
— Что, Григорий, угадала Мила? — подначил я господина майора.
— Очень может быть, — покладисто согласился Авдеев, дежурно улыбнувшись. Да они что, сговорились?! Одна поражает сообразительностью, другой дипломатичностью… Заговор какой-то, честное слово! Знать бы ещё, против моего душевного спокойствия или сразу против здравого смысла…
— Управлению предстоит серьёзная реорганизация, — продолжил Григорий. — Хельмут Францевич хочет с её помощью обезопасить нашу работу от нездорового интереса безмозглых чиновников, вроде того, когда мы отсиживались на базе. В целом мы будем расширяться, так что люди нужны…
Ничего себе «отсиживаться»! Субботник устроили, за город прогулялись, на войнушку сходили, неплохо так «отсиделись», блин! Но вообще над таким прогнозом стоило призадуматься, к чему все присутствующие незамедлительно и приступили. Должно быть, примеряли себя к тому, чем могли бы заниматься тут и сверяли это со своими собственными планами на будущее. Да уж, тут призадумаешься… Я-то, конечно, над этим уже думал, и кое-какие соображения у меня имелись, но всё же лучше подождать завтрашнего разговора с директором, вот тогда всё и прояснится. Хех, а вот интересно — что Хельмут Францевич предложит той же Милке? Или Фрицу? Ладно, увидим ещё, тем более, ждать осталось недолго…
Разговор за столом потихоньку съехал на обсуждение Маринкиной идеи отметить завершение «Нового поколения» совместным походом всё в те же «Три ступеньки». Идею, конечно, признали здравой, но вот сам поход решили отложить до общего сбора у директора. Опять же, если в неведомом городе, куда мы ходили за полосатыми ящиками, дождь тогда же и закончился, то в Зухове он только что начался, и вылезать из уютного небоскрёба под противные холодные струйки никто желанием не горел. Зато обед мы завершили пивом, на этот раз даже девчонки не стали воротить свои носики и с удовольствием выпили «Рыжика», пусть и по одному небольшому стакану.
— Ох, что всё-таки теперь будет с этой реорганизацией? — прорвало Наташку, когда мы вернулись с обеда к себе. — Как-то страшновато мне…
— Наташ, тебе правда больше беспокоиться не о чем? — возмутилась Маринка.
— А о чём, по-твоему, надо? — в голосе Наташки звучало изрядное недоумение.
— Ну, например, о том, что будет с нами, — нажав голосом на «нами», Маринка показала, что говорит о нас троих, и только о нас троих.
— И что? — не сразу врубилась Наташка.
— И то! — отсутствие со стороны подруги понимания Маринку явно не радовало. — Дальше что будет? Я-то в Москву вернусь, а ты? И ты? — она повернулась ко мне. — Вот о чём думать надо, а эта твоя реорганизация мимо тебя не пройдёт, хоть ты вся теперь обдумайся!
— В Москву? — ну вот оно и начинается… То есть заканчивается. Что ж, рано или поздно оно так и должно было произойти…
— В Москву, — Маринка энергично кивнула, тряхнув золотой гривой. — Мне же надо поставить там всех на уши с рисунками Малюева! Ох, я им устрою… — блондинка даже глазки мечтательно закатила, представляя фурор, который она произведёт среди околохудожественной тусовки.
— А мы? — опешила Наташка.
— Что — мы? Паша сам решит, а ты… Ты тоже.
Наташка, приоткрыв ротик, беспомощно переводила взгляд с Маринки на меня и обратно. Кажется, она вообще не понимала, что происходит. Я как раз понимал, но легче мне от того было ненамного…
— Паша, — Маринка нежно коснулась моей щеки, — Наташа, — то же самое досталось и Наташке, — вы… Вы лучшее, что было в моей жизни. Правда, — улыбка у Маринки получилась не особо весёлой. Ну да, вот оно и произнесено — «было». — Мы же ещё встретимся, да? Я бы хотела и дальше с вами, но…
До Наташки вроде бы наконец дошло. Однако особой радости от того, что подруга, она же соперница, фактически признала своё поражение и, соответственно, её, Наташкину, победу в споре за место возле меня, я у директорской правнучки не увидел. Мне, кстати, это понравилось — добрая она, Наташка, душевная. И раньше это за ней замечал, и сейчас вот снова убедился. Но хватит лирики, надо брать ситуацию в свои руки, а то Маринка с Наташкой затопят всё в розовых соплях, с них сейчас станется…
— Так, девочки, хорош панику разводить! — обняв обеих, я притянул их к себе и поцеловал. — У нас ещё как минимум сегодняшний вечер и два следующих дня. Проведём их так, чтобы никогда потом не забыть!
— Что, Наташ, проведём, как Паша говорит? — вот же Маринка умничка! Сообразила и поддержала.
— Проведём! — радостно согласилась Наташка. Ну вот, а то развели тут, понимаешь…
Согласие своё девчонки во взрывном темпе перевели в практическую плоскость, накинувшись на меня вдвоём. Что было дальше, у меня рассказывать не хватит духу. Но уездили они меня основательно, хотя и отключились обе первыми, причём как-то одновременно. Ну и ладно, ну и хорошо. Честно говоря, я уже и рад был, что скоро это закончится, а то ведь могу и не выдержать…
Глава 39. В новом качестве
До обеда Хельмут Францевич успел принять Авдеева, Фрица и всех Михайловых. Последних — по отдельности, не вместе. На обед мы собрались в полтретьего, начал директор принимать дорогих гостей, как и обещал, в одиннадцать, итого получаем три с половиной часа на пятерых, то есть по сорок минут директорского времени на каждого. Ну, строго говоря, не сорок, а сорок две, но эти лишние минуты можно списать на смену директорских собеседников. Нормально так, за сорок минут в общем и целом управиться можно. Хотя, как я подозревал, на кого-то времени у герра директора ушло побольше, а на кого и поменьше.
О чём говорил с ними директор, или, если угодно, о чём они с ним говорили, отстрелявшиеся старательно умалчивали, ссылаясь на убедительную просьбу Хельмута Францевича. Надо же, как быстро и успешно этот железный старик завоевал наши сердца — никому из пятерых даже в голову не пришло, что его просьбу можно не выполнить. Впрочем, сильное, пусть и несколько своеобразное, обаяние бывшего оккупанта я замечал уже много раз, так что ничего удивительного…
Кое-о-чём можно было догадаться по виду недавних посетителей директорского кабинета. Авдеев светился как лампочка, значит, разговором был удовлетворён целиком и полностью. Фриц и Милка выглядели одновременно и озадаченными, и довольными — тоже, стало быть, договорились с Кощеем Бессмертным до чего-то приятного и полезного для себя, но связанного с некоторыми сложностями. Андрей был какой-то очень уж задумчивый, но в общем и целом никакого негатива в нём я не увидел, из чего и сделал вывод, что принять полученное предложение он не поспешил, но обдумывал его тщательно и основательно. Ну да, такое вполне в его стиле. Примерно таким же задумчивым выглядел и Валентин, но вот его задумчивость смотрелась какой-то более радостной. Видимо, думал он не о том, принимать предложение или нет, а мечтал о всяческих плюшках, которые оно ему принесёт. Ну он-то ещё молодой, как минимум доучиться должен. Так, интересно, кого Хельмут Францевич пригласит к себе следующим?..
Судя по тому, что директорская секретарша пригласила Маринку часа через полтора после нашего возвращения с обеда, следующими оказались Антон и Аня, уж не возьмусь гадать, в какой последовательности.
— Ну вот, — Наташка проводила Маринку до двери, вернулась и уселась рядом со мной, — потом я, потом ты.