Я кивнул. Именно так я и представлял дальнейшую последовательность.
— А дальше что? — грустно спросила Наташка. — Марина уедет…
— Уедет, — согласился я. Надо же, Наташке бы сейчас радоваться, а она грустит. Нет, это вообще как — быть в наше время такой… такой чувствительной?
— А ты? — кажется, чувствительность нашей подруги я переоценил. Или это просто любопытство? Да какая сейчас разница…
— А я останусь, — надо же, я почему-то полагал, что первой это от меня должна услышать Маринка, а вышло вот так. — Если, конечно, твой прадедушка предложит мне то, что я жду, — посчитал я необходимым уточнить.
— Мой прадедушка? Не я? Тебе его предложение нужно, а не моё? — искренне огорчилась Наташка.
— Ну, Наташ, я всё-таки думаю, что не ты мне, а я тебе должен предложение делать, — вот я это и сказал. А что? Как женщина, Наташа меня целиком и полностью устраивает, да и по жизни она поинтереснее Маринки будет. Ну как поинтереснее? Маринка, конечно, огонь, та ещё секс-бомба, причём зажигательная, а Наташка, если уж с боеприпасами сравнивать, скорее на мину похожа. Не ту, которой из миномёта стреляют, а ту, которую сапёры на пути врага тайком ставят: лежит себе тихо-мирно, никого не трогает, а в нужный момент ка-а-ак рванёт! И если Маринка та ещё авантюристка, что наша с ней зуховская экспедиция и показала, то Наташка будет моим надёжным тылом. А авантюр мне по жизни и своих хватит, если я правильно себе представляю, о чём у нас с Наташкиным предком разговор пойдёт…
— Так что с предложением? — ого, а хватка у Наташеньки ничего себе! Впрочем, гены никуда не денешь.
— Подождём, — ответил я. — Сначала с прадедом твоим пообщаться надо. Тогда и посмотрим, здесь я останусь или в Москву тебя звать с собой буду.
Наташка облегчённо вздохнула. Ну да, ей, в отличие от Маринки, семейное счастье интереснее и важнее. Да ладно, я разве против? Для меня такой вариант, пожалуй, лучшее, что может быть. Ну, конечно, если Хельмут Францевич оправдает мои ожидания… Да оправдает, думаю, куда ж ему деваться?
— Ну, Паш, я понимаю, тебе без Марины грустно будет, — похоже, Наташка сделала неверные выводы о причинах моей задумчивости. — Я тоже без неё скучать буду. Она такая… такая… — своё сожаление о том, что не может подобрать нужное слово Наташка выразила виноватой улыбкой. — Но я тебе помогу с этой потерей справиться, точно помогу! А ты поможешь мне, да?
Ну что тут можно было сказать? Я обнял Наташку, но с поцелуями не полез, чтобы не портить макияж — зря, что ли, она так старалась над его наведением? Так и сидели в обнимку…
— А вы классно смотритесь! — как вернулась Маринка, мы даже не заметили. — Правда, классно! Да ладно вам смущаться-то, прям как маленькие, хи-хи! Тебе, Наташ, Хельмут Францевич передать просил, что ждёт прямо сейчас. Давай, подруга, возвращайся быстрее, мы тебя ждать будем с нетерпением.
— Только без меня не начинайте! — Наташка резво поднялась и двинулась на выход.
— Тоже скажешь, что великий и мудрый просил ничего не рассказывать? — поинтересовался я у Маринки, когда Наташка ушла.
— Ну-у-у… — Маринка не шибко убедительно изобразила задумчивость и с куда большей убедительностью выгнулась, повернувшись ко мне боком, чтобы мне было удобнее заценить выставленную грудь и отставленную попу, — это смотря как попросишь…
— Как я могу попросить, ты сама знаешь, — я попытался выдать злодейскую ухмылку, кажется, у меня не вышло, — но Наташа просила без неё не начинать, так что останусь я, бедный и несчастный, в неведении.
— Да я и так расскажу, — смилостивилась Маринка, — но только когда ты от директора вернёшься.
— Договорились, — согласился я.
— А за Наташку ты держись, — Маринка налила себе стакан минералки и принялась мелкими глотками её отхлёбывать. — Лучше всё равно никого не найдёшь.
— Думаешь? — мне стало интересно. Что-то мои девчонки прямо соревнование устроили — кто больше наговорит добрых слов о другой.
— Знаю, — похоже, это она всерьёз. — Для тебя, — тут Маринка наставила на меня пальчик, чтобы я даже не пытался сомневаться, — лучше Наташки могу быть только я, а никого больше и искать не пытайся! А я к вам иногда приезжать в гости буду… При одном условии!
— И каком же? — вот чувствовал, что где-то Маринка прячет подвох, но пока его не видел.
— На свадьбу меня позовёте. Ты, Паш, даже не представляешь, как я хочу Наташеньку в свадебном платье… — даже глазёнки мечтательно закатила, заразка такая!
Я представил себе этакую картину и уже готов был к Маринке полезть со всяческими домогательствами, но она ловко увернулась от моих загребущих рук.
— Так, Паш, что за дела?! Наташа просила без неё не начинать! — ага, это такая кровавая месть за моё нежелание выпрашивать подробности беседы с Кощеем. Ладно, один-один…
Наташка вернулась в номер какая-то странная. Вроде и довольная, а вроде и приплюснутая, но так, самую, можно сказать, малость. Разумеется, на просьбу директора до поры помалкивать она тоже сослалась. Ну что, моя очередь…
…Думаете, я сейчас буду рассказывать, о чём мы с Хельмутом Францевичем беседовали? Вот уж ничего подобного — меня он тоже попросил помолчать пока что. Скажу лишь, что всё, что я хотел от него услышать, я услышал. Да, всё и даже чуть побольше. Так что останусь я в славном городе Зухове, вот так. Московскую квартиру свою продавать не буду, это всё-таки неплохая подушка безопасности почти на все случаи жизни, тем более вопрос с жильём в Зухове вроде как решён — в недалёком будущем мне обещан переезд на шестой этаж, где живёт всяческое начальство, пока же будем с Наташкой жить у неё на пятом. Нашему будущему родству Хельмут Францевич рад, а за то, что никак не выразил своего отношения к нашей с Наташкой и Маринкой жизни втроём, ему отдельное и огромное спасибо. И не надо говорить, что он не в курсе, вот уж ни за что не поверю. На завтра герр директор назначил нам общее собрание, оговорив, что всех он уже предупредил, и мне никого оповещать не надо.
В номер к нам я спускался с уверенностью, что вот сейчас Маринка и поведает о содержании своего разговора с Вайссом, но тут меня поджидал облом, пусть и приятный — мои красавицы самым бесстыдным образом шевелились в кроватке, издавая сладкие охи и ахи, и мне оставалось только поскорее к ним присоединиться. Ну и ладно, всё равно скоро узнаю, — успел я утешить себя, прежде чем с головой окунуться в море удовольствия…
…Собрались мы в директорском кабинете в одиннадцать. Начал Хельмут Францевич с выражения всей нашей команде всяческих благодарностей за, как он изящно выразился, «выдающиеся заслуги в проведении комплекса мероприятий, имевших целью дальнейшее совершенствование работы Управления Специального Домовладения города Зухова». Завернул, так завернул, короче. Дальше последовала раздача благодарностей персональных, причём раздавал их герр директор строго упорядоченно — по часовой стрелке в том порядке, в каком мы сидели за приставным столом. Авдееву досталось несколько добрых слов за умелые и решительные действия при возникновении непредвиденных сложностей в проведении «Нового поколения». Фрица директор похвалил за хладнокровие и рассудительность, которые тот показывал при любых условиях. Обратившись к Андрею, Вайсс отметил его осмотрительность и продуманные действия при поиске ценного имущества, Валентин, если верить бывшему оккупанту, зарекомендовал себя надёжным и верным товарищем, на которого всегда можно положиться, а Милке директор выразил сердечную благодарность за интересные и очень полезные фото- и видеоматериалы.
Развернувшись к правой стороне приставного стола, хозяин кабинета счёл необходимым отметить храбрость Антона и его готовность взять на себя любую работу, а также достойные уважения доброту и трудолюбие Ани. Правнучку свою Хельмут Францевич поблагодарил за внимательность и благоразумие в сложных ситуациях, а Маринку — за постоянное поддержание в команде духа товарищества и дружелюбия. Тут имели место старательно удерживаемые смешки со стороны остальных наших дам, но что теперь поделать…
Как я и ожидал, моими заслугами главный по небоскрёбу обозначил успешное руководство командой и установление дружеских отношений с пришельцами. Впрочем, моему почти что родственнику было и ещё за что меня благодарить, но мы с ним вчера договорились эту тему публично не поднимать. Картину Малюева я Управлению всё-таки продал. За сколько, даже не спрашивайте, а то вдруг Маринка и Фриц услышат, уж они-то точно не поймут. Так что пусть лучше и не знают.
— Дамы и господа, друзья! — директор посчитал нужным слегка снизить градус официальности в обращении к нам. — Я счастлив, что мне довелось работать с вами, это одно из лучших событий моей жизни, а я, поверьте, видел многое.
Да уж, кто бы спорил, я не стану — за такую долгую жизнь и обычный-то человек много чего повидает, а уж этот персонаж такого насмотрелся, что если возьмётся мемуары писать, то ещё немало проживёт, просто перечисляя всё, что с ним случилось.
— Я рад, — продолжал Хельмут Францевич, — что большинство из вас будет продолжать наше сотрудничество, и очень надеюсь, что вы, Андрей Валентинович, и вы, Валентин Андреевич, всё же решите работать у нас.
Так, что-то не пойму… Если Андрей с сыном пока не приняли предложение тут работать, то Маринка и Фриц согласились, что ли?! Вот уж не ожидал, тем более Маринка о своём скором возвращении в Москву который день подряд говорит как о деле решённом… Ладно, послушаю, что там дальше.
— Как я уже говорил, нашему Управлению предстоит реорганизация. Создаётся научно-производственное объединение «Поиск», и Управление станет его частью, выполняющей задачи обеспечения научных работ и производства. Я на ближайшее время стану первым заместителем генерального директора НПО «Поиск», а само Управление в качестве подразделения нового НПО возглавит Григорий Петрович Авдеев, всем вам знакомый.
Авдеев встал и церемонно поклонился — сначала Хельмуту Францевичу, затем всему собранию. Вот это поворот, однако! Ирония судьбы, блин — директором УСД Авдеев всё же стал, как наверняка мечтал об этом, вот только статус этого места теперь будет совсем другим, заметно пониженным. Хотя для самого Григория такой вариант, несомненно, означает карьерный рост.