Глава 10Арнольд и Марта
Арнольд с нетерпением поглядывал на часы и грыз ногти – дурная привычка, от которой бабушка так и не сумела отучить его в детстве. Марта, не торопясь, одевалась у себя в спальне. Она собиралась на встречу со своим духовным пастырем отцом Львамугирой. Арнольд слышал ее тонкий голосок, напевающий арию старой кошки из любимого мюзикла[7]. Потом она перестала петь и надолго затихла. Арнольд пошел посмотреть, что она там делает. Марта сидела на постели и читала письмо от тещи Таисы Леонидовны. Письмо было получено еще вчера и досконально изучено Мартой, а самые интересные страницы даже прочитаны Арнольду вслух – мамочка передавала зятю приветы и пожелания удач в бизнесе, а также поцелуй в конце письма. И просьбы приехать, так как она очень скучает. У Марты была привычка, которая страшно раздражала Арнольда: она зачитывала до дыр любое полученное письмо и готова была без конца цитировать мужу избранные места.
– А ты не опоздаешь? – непривычно мягко, как всякий человек, замысливший гадость, спросил Арнольд.
– Нет, – ответила Марта, – не опоздаю. Послушай, что мама пишет о соседке, Анне Евгеньевне…
– Я знаю, – перебил ее Арнольд довольно миролюбиво, – ты же читала вчера.
– Разве? – удивилась Марта. – Совсем забыла! – И она снова углубилась в письмо, перестав обращать на мужа внимание. Он продолжал молча стоять, опираясь о косяк двери, грызя ногти, и стоял до тех пор, пока Марта не оторвалась от письма и удивленно не посмотрела на него, после чего он повернулся и вышел.
Марта наконец ушла, сказав напоследок, что обед в холодильнике.
– Ладно, ладно, – отвечал Арнольд и, едва не приплясывая от нетерпения в прихожей, закрыл за ней дверь.
Оставшись один, Арнольд немедленно бросился в комнату жены, открыл шкатулку с разной женской ерундой, стоявшую на туалетном столике, и достал оттуда маленький мешочек желтой замши, затянутый коричневым кожаным шнурком. Потянув за шнурок, он раскрыл мешочек и вытащил подвеску. Держа ее на раскрытой ладони, стал внимательно рассматривать, поворачивая к свету и против света, высекая снопы искр из мелких бесцветных камешков, обрамляющих красно-лиловый камень. Пожал плечами: «Ну и булыжник!» – и вздрогнул, заслышав звонок в дверь. Спрятал подвеску в мешочек, сунул мешочек в карман и пошел открывать.
Марта вернулась с сеанса возбужденная и удивительно похорошевшая. Арнольд впустил ее и поцеловал в щечку. Марта удивилась и обрадовалась, а Арнольд вспомнил человека, который поцеловал другого человека и тут же его предал.
– Знаешь, – сказала Марта возбужденно, беря мужа под руку и подводя к дивану, – отец Львамугира рассказал нам сегодня притчу…
Арнольд чувствовал себя виноватым, а потому даже не поморщился при упоминании ненавистного имени, только и сказал:
– Интересно, чем это черномазый вас так порадовал сегодня! – Потом все-таки не удержался и прибавил: – Мало вам белых попов?
– Он рассказал, что в его стране есть легенда, – продолжала Марта, не обратив ни малейшего внимания на слова мужа и таинственно блестя глазами, – их собственная интерпретация библейской истории Авеля и Каина.
– Ну-ну, – саркастически произнес Арнольд.
– Сначала все люди на земле были черные!
– А откуда же взялись белые? – перебил ее Арнольд.
– Да слушай же! – Марта прерывисто вздохнула от переполнявших ее чувств. – А потом Каин убил Авеля, и Господь призвал его к ответу! – Она торжественно смотрела на мужа.
– Ну и?..
– Господь призвал Каина к ответу, и Каин побелел от страха! – выпалила Марта. – Правда интересно?
– Имеется в виду, что все белые подонки?
– Это же просто легенда.
– Легенда… – проворчал Арнольд. – Марта, – сказал он мягко, – нам нужно поговорить! – Он был готов к протесту и слезам Марты.
– Да? – спросила Марта настороженно, глядя ему в глаза своими круглыми наивными глазами.
– Я думаю, – начал Арнольд, – что нам нужно менять стиль жизни.
– Как это?
– Нам нужен свой дом, свое гнездо. Нам пора заводить детей. Согласна?
– Согласна! – Марта даже не удивилась. Арнольд мысленно потер руки – пока все идет хорошо!
– Нам нужны деньги. К сожалению, бизнес не идет, и я подумал… – Он запнулся. Марта продолжала внимательно смотреть на мужа. Под ее взглядом Арнольд чувствовал себя неуютно. – Я тут толкнулся туда-сюда, но пока ничего… мне бы хоть немного для начала, чтобы развернуться, есть идеи… – Ему стало противно от собственной какой-то скулящей интонации. Задача оказалась труднее, чем он предполагал. Слабый огонек промелькнул в глазах Марты. – Ты не могла бы… – Арнольд снова запнулся. – Мы не могли бы…
– Арник, – сказала Марта, кладя руку на мужнино колено, – в чем дело? Говори же! Ты же знаешь, я всегда помогу, если это в моих силах. – Она редко называла его Арником, так как Арнольд терпеть не мог этого производного от своего имени.
– Да, да, мне нужна твоя помощь, – обрадовался Арнольд и, набравшись решимости, выпалил, как в воду бросился: – Марта, давай продадим подвеску!
К его удивлению Марта, не возмутилась, не закричала и не зарыдала, а только вздохнула. И тут Арнольда понесло. Он вспомнил, как они познакомились, как он полюбил ее с первого взгляда, как хорошо они живут… сколько? Шесть лет уже! Как давно они хотят ребенка, мальчика! Рассказал об очаровательном домике, который у них когда-нибудь будет, и желтых розах вокруг домика.
– Я же люблю тебя, дурочка! – закончил он растроганно.
– У тебя уже есть покупатель? – деловито спросила Марта, оставив без внимания мужнину лирику.
– Есть! Но если… – Арнольд собирался соврать, что это только идея, и если она, Марта, против, то он ни за что…
– Кто он? Я его знаю? – перебила его Марта.
– Конечно, знаешь, – сказал Арнольд. – Это Костя Крыников, помнишь, картину тебе подарил?
– Я не против, – сказала Марта тихо.
Арнольд почувствовал себя разочарованным. Он приготовился к долгой борьбе, отрепетировал всякие убедительные слова и жесты, а оказывается, ничего этого и не нужно было.
– А сколько он тебе предлагает?
– Ну, о цене еще рано! И потом, я буду называть цену, а не он. Знаешь, это, оказывается, довольно ценная вещь. Откуда она у твоей тети?
– От мамы.
– А как же она ее в блокаде сохранила?
– Сохранила. – Марта снова вздохнула.
– Просто удивительно, такой булыжник, но эксперт говорит, что очень ценный… кстати, а тетя не оставила тебе никаких бумаг? Откуда эта вещь у них взялась?
– Ее отец купил подвеску на Парижской выставке в тысяча девятисотом году.
– Да? Никогда бы не сказал! Я думаю, штук двадцать мы за нее возьмем.
– Сколько?! – В голосе Марты прозвучало такое изумление, что Арнольд сначала опешил, а потом сказал:
– Не меньше! Я думаю, Крыников согласится. Неплохо, а?
– Двадцать? – повторила Марта. – Ты шутишь!
– В чем дело? – спросил Арнольд, заподозрив неладное.
– Цена этой подвески не меньше полумиллиона!
– Сколько? – Арнольд не поверил своим ушам. – Сколько?
– Полмиллиона! Долларов, естественно. Да нет, я думаю, гораздо больше!
– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросил Арнольд.
– Тетя Леося приложила документы – диплом и сертификат о подлинности, там же имя ювелира, купчие бумаги… все, одним словом. И журнал аукциона, современный уже, где есть другая вещь этого же автора, рубиновые серьги. Десять лет назад их продали за шестьсот пятьдесят тысяч долларов. А подвеска еще дороже из-за камня. Здесь камень уникальный. А ювелир работал в мастерской Фаберже.
– Это который яйца? – пробормотал ошеломленный Арнольд. – Настоящий?
– Да! Сейчас я тебе все покажу! – Марта побежала в спальню и минут через пять вернулась, неся знакомый уже желтый замшевый мешочек и пакет с документами. – Смотри! – Она раскрыла на нужной странице каталог аукциона «Сотбиc» десятилетней давности и показала Арнольду. Но Арнольд и так уже поверил ей. И ему стал понятен интерес Крыникова к нему, Арнольду, его внезапная дружба… и это после того, как он тогда так подставил его. «Кусков на пять-шесть потянет», – вспомнил он слова Крыникова. «Пять-шесть!» Ах ты, гад! Ах ты, сволочь! А он, идиот, слюни распустил, щеки надувал… свою цену называл… «Для тебя, Костик, все, что угодно!» А этот подонок смеялся над ним! Уж он-то со своим проходимцем Басти точно знают, что это такое!
Мысль о том, как легко его чуть не надули, испортила ему настроение. Он посмотрел на цветную фотографию рубиновых серег, проданных за шестьсот пятьдесят тысяч долларов и текст под ней, который понял с пятого на десятое: Изделие Холстрома (мастерская Faberge) огранка в виде розы, общий вес около 14.00 карат в платиновой оправе, грушевидной формы рубины, интенсивной окраски, темно-красные с лиловой искрой, приблизительно 1898 год. И цена – шестьсот пятьдесят тысяч баксов! Тут и понимать было нечего – все ясно как на ладони! Не надо было быть специалистом, чтобы понять, что подвеску и серьги делала одна и та же рука.
Некоторое время он молча смотрел на жену. В первый раз в жизни ему было стыдно перед ней.
– А что это? – спросил он, указывая на медаль желтого, похожего на медь, металла, сантиметров шести в поперечнике, которую Марта вытащила из пакета с документами.
– Медаль участника выставки, видишь, тут имя выбито – И. Марков. Это мой прадед, Иван Марков, он возил туда пшеницу на продажу. Тогда они у нас покупали, а не мы у них. Подвеску он купил для своей жены, моей прабабки, Елизаветы Михайловны…
Арнольд чувствовал себя полнейшим ничтожеством. Взяв в руки медаль, он стал рассматривать ее. На одной стороне медали была изображена женская головка в шляпке-колпаке, на другой – летящие женщина и мальчик с факелом[8]. И надпись по кругу – Exposition Universelle Internationale