На моей улице живет Юрий Борисович Шмаров, бывший офицер Нарвского гусарского полка. Из столбовых дворян, каких и до революции в старой армии уже были единицы. Он — известный знаток генеалогии русских дворянских фамилий и историк русских усадеб. Шмаров при Сталине отсидел 25 лет. Сейчас ему за девяносто. Несколько лет назад я встретил его на углу Староконюшенного переулка и улицы Рылеева на Арбате и сйросил:
— Юрий Борисович, в каком году вас арестовали?
Мой собеседник выпрямился, провел рукой по густым седым волосам и, вскинув подбородок, как юнкерской порой, медленно и раздельно проговорил:
— Тридцать третий год. — Затем, сделав паузу, отчеканил: — Последний офицерский набор!
Так что не в 1938-м был последний офицерский набор!
Поражение 1941 года было предопределено еще в 1924 году. Тогда, когда у нас фактически не было армии, будущий наш соперник сохранил в неприкосновенности свой офицерский корпус, лучший тогда в мире. Когда немцы говорили, что они «непобежденные на поле боя», они не хвастались. Антанта не смогла ни разу нанести немцам ощутимого поражения за четыре года кровопролитий. Более того, немецкая армия не пустила врага на свою землю и закончила войну всюду на территории противника. Немцы располагали генштабом высочайшей выучки и патриотизма, вышколенного десятилетиями трудов таких умов, как Клаузевиц, Мольтке, Шлиффен, но не расстрелами. Теперь вы понимаете, почему даже Румыния хмурилась, а восточные соседи возмечтали «топтать русскую землю»? Вы думаете, если армии нет в 1924 году, то она появится в 1940-м, через пятнадцать лет? Так бывает только у тех, кто действительность, жизнь, бытийность глубокую заменил на тележвачку и считает, что если он за мир, то и все соседи — пацифисты, а иной уверовал, что весь мир давно братается, гоняет рок и только он, дремучий дикарь, не успел разоружиться. С 1925 по 1941 год мы еще топтались и офицерского корпуса не имели, как показали финские события.
Повторим еще раз. Если в любой стране (не только нашей) в 1924 году армии не было, то ее не может быть и в 1941 году ни при каких обстоятельствах. Офицерский корпус создается не за 15 лет, а за века народной жизни, за столетия войн, традиций, учебы и жертв. Мы могли получить новый офицерский корпус или через века созидания, или же страшной кровью. История обрекла нас на последнее. Потому-то в декабре 1941 года в одном из приказов Сталин признал, что настоящего офицерского корпуса у нас еще нет, а в феврале 1943 года возвестил, что теперь у нас офицерский корпус есть. И он был прав. Это был новый офицерский корпус, рожденный полутора годами окружений, разгромов, гибели и крови, — это был сталинградский офицерский корпус. Нужен был некий символический государственный акт, подтверждающий рождение великого явления, и он был найден. На плечах нового офицерского корпуса в 1943 году вновь засверкало золото погон — это золото высочайшей пробы, рожденное жертвенным служением. Возглавил этот офицерский корпус Жуков, подлинно первый маршал. Вот почему, если бы дата нападения Германии была бы известна Сталину за год до войны, а жертвы репрессий 1937—1938 годов все были бы живы, то и в этом случае в корне ничего не изменилось бы и начало войны было бы, скорее всего, в пользу Германии. Нельзя построить армию в стране, где в коллективизацию и голод счет погибшим идет на десятки миллионов самой жизнеспособной части народа. В мор не созидают, тем более когда маршалами наспех выдвигают людей, которые в армии будущих соперников едва ли вышли бы в полковники. Вот почему то, что было сделано в области вооружения после 1937 года, кажется до сих пор невероятным. Именно тогда родились танки Т-34 и КВ и почти все типы самолетов. Убежден, Уборевич и Тухачевский не лучше Ворошилова и Кулика справились бы с танковыми клиньями немцев. К 1941 году мы уже превосходили немцев по количеству танков нового типа вроде Т-34, но у нас не было еще умения применять их.
Есть в натуре русского драгоценнейшее свойство. Это стыдливость, углубленная византинизмом до такой степени, что человек немедленно начинает верить любой гадости, сказанной о нем и его Родине, особенно печатно или по телевидению, которое порой становится блудовидением. Не только верит, но и мучается этим, и заражает других, и руки опускает.
Родина начинается не с березки, а с семьи и дома родного, и там спасение. Пусть дети подрастают в этом доме, никогда не слыша ночного стука в дверь, и видят утром улыбки отца и матери. Чтобы из дома ушли и подозрительность взаимная, и настороженность, и ожесточение, мы должны идти вслед за тем, кто указал жизнью нам путь, вслед за Жуковым, убравшим сталинистов, Берию и Молотова, и добившим фашизм в Берлине, вслед за ним предать анафеме и забыть как Троцкого, так и Сталина, как Лейбу Бронштейна, так и Иосифа Джугашвили. Убийцы вне закона! Другого пути не дано. Это есть и перестройка, и правовое государство, и созидание.
Мы говорили, что к 1925 году у нас армии не было. В количественном же отношении она из-за голода и бедности была сокращена с пяти с половиной миллионов до пятисот тысяч. Но даже этот небольшой контингент использовался как трудовая армия — на стройках, покосах, заготовках топлива и па прочих бесчисленных дырах разрухи. Солдаты нередко маршировали в латаном обмундировании, в лаптях и не впроголодь, а отчаянно голодая. Военная реформа 1924—1925 годов стала реальностью. На посту Председателя Реввоенсовета Республики Троцкого уже сменил, человек, который командовал разгромом Колчака и Врангеля и теперь проводил военную реформу. Это был Михаил Фрунзе.
Осенью того же года впервые проявил «натуру мирового калибра» Георгий Жуков.
Три молодых офицера, три всадника, окончив кавалерийские курсы, напутствуемые друзьями, двинулись из Ленинграда верхом на конях к месту службы в Минск. Одним из них был Жуков. Они установили тогда своеобразный рекорд. Суровой голодной порой в этом вызове судьбе крестьянских детей — трех «деревенщиков» — было что-то от былинной молодости и дерзости. Потом Жуков подпишет капитуляцию Германии. В 1953 году три офицера решительно войдут на заседание Политбюро, и три обстрелянных воина, три воеводы, совершат деяние, которое повлияет на судьбу мира. Впереди твердо и молча шагает Жуков, за ним — генералы Москаленко и Батицкий.
В жуткой тишине раздается повелительный голос Жукова и произносятся немыслимые тогда слова:
— Берия арестован!
То была новая «Повесть Георгия о Змие».
Как и в старину, обмякший дракон-кровопийца покорно последовал за народным заступником.
Что бы ни делал в жизни Жуков, во всем была какая-то музыкальная победоносность. Как поэт действия, Жуков бесспорно величайший художник Земли и самая блистательная фигура русской истории. Всю войну он не покидал седла — «конь казаку крылья», не расставался с баяном. После войны он успеет до опалы создать институт военных дирижеров.
Весь сегодняшний офицерский корпус можно смело было бы назвать жуковским. Его поступь, дух и воля должны бы стать эталоном для новых офицерских собраний. Жуков состоялся в таких обстоятельствах, когда любой Бонапарт и Цезарь сникли бы. Есть один штрих, который лучше всего показывает и величие Жукова, и то, что он начал, когда у нас не было офицерского корпуса. 23 июня 1941 года, на второй день войны, Сталин вызвал Мерецкова в Москву будто для того, чтобы сделать советником при Ставке. В Москве вместо Кремля Мерецкова увезли на Лубянку, и высшие чины НКВД избивали его резиновыми палками. Даже Берия после ареста признал, что то была «мясорубка». Если вчерашнего начальника Генерального штаба воюющей державы избивают до полусмерти в столице, а потом выбрасывают за дверь, то это значит, что офицерского корпуса еще нет. Думаете, Жуков не знал, что его может ожидать та же участь, а то и похуже? Знал. И ни разу не дрогнул, и тем укротил даже Кобу.
Митрополит Филарет Белорусский писал, как на западной границе республики один священник в письме пожаловался Жукову, что немцы, отступая, разорили храм и колокола увезли. Жуков тогда вел наступление на Берлин. Вскоре в белорусское село железной дорогой был доставлен вагон колоколов и при них взвод солдат для наладки. Тайна его гения и неукротимости была в глубокой вере в свое предназначение как представителя всего народа — от малышей до стариков, как их ратоборца, будто он чувствовал каждый миг их взгляд на себе. Отсюда и бессонность, и жестокость, и неистребимая ненависть к фальши.
В этом офицере каждый отмечал особенно близкие ему черты. Среди духовенства устойчиво бытует убеждение, что Жуков всю войну возил с собой в машине образ Казанской божьей матери — самой «боевой» и военной иконы. Объясняется это многими причинами и тем, что эта икона участвовала во всех важных битвах и вдохновляла ратников при изгнании интервентов из России в 1612 году. И тем, что Жуков сложился как личность и воин еще в царской армии, где он был удостоен Георгиевских крестов. А когда я спросил у знакомого архимандрита, как можно убедиться в правдивости этого факта, он заметил мягко, что такие поступки не протоколируют и это вопрос не знания, а веры.
Вряд ли кто сделал больше Жукова в истории для спасения своей страны, и никто не был в нашей истории так замалчиваем. Обаяния и мощи этой натуры боятся и сейчас, ведь оп восторжествовал, когда все цепенели от ужаса. Жуков на Параде Победы восторжествовал над Сталиным уже всенародно. Верховный, надо воздать ему должное, не потому сам не принял Парад, что был стар для седла. Сценарий другой нашелся бы — с легковой машиной. Нет, Сталин понял лучше всех, какая сила оказалась выше его и Гитлера, не говоря уже о такой мелкоте, как Троцкий и компания, — этой силе он посвятил тост. Сталин понял, говоря языком сказания о Куликовской битве, что «и престало время у татар, и наступило время русских».
Прямота — вот тайна непобедимости Жукова и всенародной привязанности к нему. В детстве каждый из нас прикоснулся к этой молве, из которой когда-то рождались былины. Отечественную войну 1812 года Наполеон называл «русской войной». Позже Великую Отечественную нацисты именовали «русской кампанией». Эти же названия замелькают в зарубежных изданиях о двух войнах, ставших вехами в истории не только нашей страны, но и всего человечества. Они, эти названия, умаляют значение жертв и битв и стоят в том же лживом ряду, что и «генерал Мороз». Что же это за войны, в которых были разгромлены лучшие в мире армии столетий — каждая навек?