Билли высморкался и поднял глаза:
— Простите, Джон, но я так долго бился с этими мельницами…
— Пора забыть об этом, — сказал Джон, — такое происходит сплошь и рядом. Я понимаю ваши чувства — я и сам испытал огромное облегчение, когда нашел решение вашей проблемы. Теперь все зависит только от вас. Если вы потратитесь и возьмете новый заем, новые кредитки, вся программа рухнет. Вы, надеюсь, это понимаете?
— Отлично понимаем. Вы и не представляете, какой бесценный подарок нам сделали. Это просто невероятно.
— Будьте уверены, что понимаю, — сказал Джон. — Думаете, почему я этим занимаюсь? Потому что это приносит большие деньги? Нет, прежде всего это делает меня счастливым. — Он широко улыбнулся. — Вот вы точно не представляете, до чего хорошо мне спится ночью, вот что невероятно! Так режем мы этот пластик? Потому что толку вам от него нет никакого.
— Режьте! — сказал Билли.
Если поездки летом по берегу моря освежали и радовали, то поездки в горы осенью оказались просто волшебными. Прежде всего, осень была любимым временем года у Касси. В этом году листья ей казались как-то по-особенному красивыми. Может быть, вся разница была в том, что она смотрела на них не из окна автомобиля, а с заднего сиденья мотоцикла? Они выезжали каждую неделю — и на выходные, и в будни, в зависимости от того, когда Касси была свободна. Уолт брал на этот день выходной в своем салоне. Две последние недели сентября и в начале октября горы стояли словно охваченные пламенем.
Прежде чем подниматься в горы, они проезжали немного дальше на север, чем всегда, потому что сильнее всего осенние краски буйствовали именно у подножий. Чем выше они поднимались, тем прохладнее становилось и чаще начинали встречаться сосны, ели и пихты, и преобладал густой, темно-зеленый цвет.
Уолт, который ездил в горы, наверное, сотни раз, всегда держал про запас удобное место для привала, уютное, красивое и уединенное. Кроме того, повсюду у него находились любимые ресторанчики. Как-то, покатавшись пару часов на свежем бодрящем воздухе, они выехали на поляну.
— Что, уже привал? — спросила Касси, стаскивая с головы шлем.
— Разве ты еще не отсидела мягкое место? Вообще-то пора бы.
— С тех пор как я начала с тобой кататься, мое мягкое место стало еще мягче, — успокоила она его, слезая с мотоцикла. — Какое великолепие!
— Я так и думал, что тебе понравится. Кофе выпьем?
— С удовольствием. Плед будем расстилать?
— Обязательно. — Он расстелил на мягкой траве плед, достал чашки и термос. И сказал, разливая кофе: — Кстати, по-моему, твое мягкое место выглядит просто идеально.
— Тебе незачем им любоваться.
— Правда? Что же ты мне сразу не сказала? А я уже четыре месяца им любуюсь. Теперь боюсь, что уже не смогу от этого отказаться.
Она со смехом взяла у него кофе.
— Мы столько времени с тобой путешествуем, и всякий раз ты находишь новое потрясающее место. Ты меня просто изумляешь.
— А я тебе говорил! На этом свете много есть на что посмотреть. У меня неиссякаемый запас таких мест.
— Но похоже, скоро нашим путешествиям конец, — сказала она, откидываясь назад на пледе и опираясь на локти.
— Почему?
— Становится холодно. Скоро зарядят дожди. А я еще не готова настолько мириться с лишениями.
— Впереди еще довольно солнечных дней, а мы поедем туда, где погода лучше. Ты ведь уже хорошо изучила Соному — мы отправимся на юг, когда совсем уже похолодает. Я круглый год езжу в горы, могу пропустить неделю-другую, но потом все равно выезжаю.
— Во время того твоего путешествия, которое длилось восемнадцать месяцев, наверное, тебя заставала в дороге самая разная погода?
— Еще бы. Однажды в Луизиане я почти попал в настоящий ураган. Но быстренько выехал из него. И то думал, что уже никогда не высохну.
— Вот видишь! — Она повернулась к нему. — Я бы не хотела испытать такое на себе. Ни за что.
Он засмеялся.
— Касси, неужели ты еще не понимаешь, что я никогда бы этого не допустил? — сказал он, беря из ее рук чашку и ставя ее рядом со своей на плоский камень рядом с пледом. Потом произнес: — Иди сюда, — и, взяв ее за талию, осторожно прилег с ней на плед и накрыл ее губы своими.
Она тоже обняла его, отвечая на поцелуй.
Когда он целовал ее вот так, она терялась. Его поцелуи неизменно бывали нежными, бережными, но в них она чувствовала силу, которая не только пробуждала любопытство, но и искушала. Как же объяснить присутствие в твоей жизни человека, без которого уже не мыслишь себя и все же который никак не вписывается в твою жизнь? Ведь она с самого начала смотрела на их отношения как на возможность просто интересно провести время, но ни в коем случае не как на что-то серьезное.
Он приподнял голову и заглянул ей в глаза.
— Ты беспокоишься из-за Бет? — спросил он.
— Нет, у нее все идет благополучно. Я просто подумала… может быть, нам не надо так целоваться?
— Мне казалось, это стоящее занятие.
— Но оно может увести нас на путь, по которому я не готова пойти. Наверное, пора все-таки положить этому конец.
— Я думал, тебе нравится.
— Боюсь, что могу к этому даже чересчур пристраститься, — призналась она.
Уолт засмеялся:
— Вряд ли это возможно. Знаешь что — давай уж бросим это дело с завтрашнего дня? Здесь так уютно, что просто грех этим не воспользоваться. — Он снова потянулся к ней губами, но она уперлась ладонью ему в грудь. — Что не так, Касси?
— Я пообещала себе, что у меня не будет ни с кем ничего серьезного очень и очень долго.
— А ты чувствуешь, что это серьезно? — спросил он, приподняв бровь.
— Мне не хотелось бы.
— Спешить и вправду не стоит. — Он снова начал склоняться над ней, но она снова его остановила. И отметила, что он моментально овладевал собой. Прежних ее мужчин, меньше и слабее его, требовалось останавливать решительнее.
— Что тебя все-таки тревожит? Скажи. Ты же знаешь, что можешь поделиться со мной чем угодно.
— Сама не знаю… Наверное, мои собственные противоречивые чувства.
— Чувства… по поводу…
— Я провожу с тобой много времени, о чем мы уже только не переговорили. Ты так замечательно ко мне относишься. Мы в самом деле очень сблизились. Но…
— Но?
— Когда я в первый раз заехала в твой магазин, чтобы поблагодарить тебя, и мы выпили кофе, я ни о чем не думала, не загадывала. Скорее стремилась избежать чего-то в таком роде. А сейчас я боюсь, что… это выйдет из-под контроля…
— Тебе не надо бояться, — сказал он. — Ты можешь всегда нажать на тормоза, и не встретишь с моей стороны никаких проблем. Ведь ты это знаешь? Как бы я ни был огорчен, но досаждать тебе не стану. А ты хотя и продолжаешь настаивать, что мы только друзья, но знаешь, что очень мне нравишься. И думаю, что и я тебе тоже нравлюсь.
— Ну…
— Я никуда не тороплюсь, Кэсс. Мы оба это знаем. Так из-за чего ты на самом деле беспокоишься?
— Ну, прежде всего я беспокоюсь, что ты дал мне кожаную куртку за семьсот долларов, это с твоей-то зарплатой…
Он с веселым удивлением вскинул бровь:
— Неужели ты заглядывала в нашу бухгалтерию?
Она шутливо шлепнула его по руке.
— И приходишь ко мне в гости с вином за сотни долларов, когда я привыкла обходиться двубаксовым.
— Касси, я же объяснял тебе, что очень давно мне вообще не на кого было тратиться. Ну, разве что на родителей, но это другое. Я не гоняюсь за деньгами. И я не влез в долги, купив тебе один-два подарка, если именно это тебя тревожит. Бутылка хорошего вина, цветы… Я делал это с удовольствием. И достаточно просто твоего спасибо.
— Спасибо, но все равно я беспокоюсь…
— Это потому, что ты пытаешься позаботиться за меня о моих деньгах, или потому, что боишься быть мне обязанной?
Она отстранила его и села, видимо, время для этого разговора пришло.
— И то и другое, — сказала она.
— Тогда успокойся — я могу себе это позволить, иначе не стал бы тратиться, и это ни к чему тебя не принуждает.
— Это хорошо, что ты так говоришь, но надо еще, чтобы я поверила. Если я скажу, что нам не надо так часто встречаться, ты не обрадуешься, я права?
— Очень права — мне хотелось бы этого меньше всего. И главное — не вижу тут никакого смысла, потому что нам хорошо вместе. Может быть, ты беспокоишься, что когда твои друзья меня увидят, то скажут, что ты сошла с ума?
Она от удивления приоткрыла рот, и он засмеялся. Тогда она посмотрела на него в упор:
— Мне это совсем не кажется смешным.
— Ты слишком склонна беспокоиться. Ты боишься, что стоит твоим друзьям увидеть, как я подруливаю на огромном байке, с хвостом и татуировкой, и они сдадут тебя в психушку. Касси, не стоит. Может, я и выгляжу немножко маргиналом, но парень я неплохой. Люди убеждаются в том, что я не пускаю слюни на свою рубашку, и со временем начинают со мной приятельствовать. Честное слово.
— Мне ты забавным не кажешься.
— Нет, кажусь. — И, схватив ее за талию, шутливо повалил на землю, заставив поневоле рассмеяться. — Ты находишь меня весельчаком, и, как ни противишься, я очень тебе нравлюсь. Это круто. — Он быстро поцеловал ее. — Я придумал. Завтра я веду родителей на ужин в любимый мамин ресторан, очень милое местечко, тебе тоже понравится. Пойдем с нами. Я за тобой заеду. Вот ты увидишь, что у меня совершенно нормальная семья, и немного расслабишься.
— Совершенно нормальная, говоришь?
— Ну, на мой взгляд. Ведь это нормально для шестидесятилетней четы раскатывать на громадном «харлее» в кожаных штанах, с длинными волосами, пирсингом по всему лицу и сплошь татуированными руками, разве нет?
Она ткнула его кулаком.
— Они правда славные, милые ребята. Я им рассказал про тебя, но они, кажется, решили, что я тебя придумал. Все время спрашивают, когда, наконец, смогут тебя увидеть.
— Что ты им такое рассказал?
— Ну, что познакомился с такой замечательной медсестрой экстренной помощи, с которой встречаюсь по меньшей мере раз в неделю в течение нескольких месяцев…