Кажется, он все понял правильно?
Сердце тяжело стучало в груди, и невмочь было сидеть тут и перекатывать в голове невеселые мысли. Ардай встал, взял самый большой молот, подошел к наковальне и ударил что было мочи, раз, другой, третий, четвертый… Распаляясь, он с каждым разом все сильней бил молотом по наковальне, железо надсадно звенело, и внутри него, Ардая, все звенело, как будто с болью лопались струны, подсеченные недоброй рукой.
Все кончено, кончено, кончено, кончено, кончено…
Когда рукоять переломилась и молот отлетел куда-то в угол, Ардай не стал его поднимать, а пошел и взял другой.
Мена, Айна и Лиолина сидели в кухне кузнецова дома. Услышав надрывный и бессмысленный стук молота, они переглянулись, и каждая поняла по-своему. Айна опустила голову, Лиолина вскочила и кинулась бы в кузню, но Мена удержала ее.
— Не надо, пусть, — сказала она. — Пусть Кай успокоится. Он много дней копил отчаяние, теперь ему настало время перегореть, смириться с новой жизнью. Ничего…
Кончено…
Кончено?
Нет. Нет, о Провидение. Нет, о демоны леса и гор. Просто нет, и все на этом!
Когда второй молот тоже отвалился от рукояти, Ардай почувствовал, что успокоился и пришел в себя. Даже подумал, без особого огорчения, впрочем, что сказал бы кузнец, увидев такое безобразие. Хорошо, что кузнеца сегодня нет.
Должны быть способы снять ошейник и уйти отсюда, не дожидаясь милостей от Дьяна. Нужно просто догадаться, как это сделать. Ну, так он догадается. Только бы это удалось раньше, чем дома поймут, что он пропал. Или кто-нибудь вздумает прочитать запись в школьной книге прощания.
Он вышел из кузни, лег прямо на плоский камень и самого ручья и долго пил холодную воду. Кажется, эта вода, рожденная где-то там, высоко-высоко у белесой горной вершины, была вкуснее, чем ягодник, который Мена готовит к завтраку каждое утро.
Потом он вернулся в кузню, нашел покалеченные молотки и бросил их у наковальни, а разбитые рукояти выбросил. Этим деревяшкам и не полагалось долгой жизни. Новые делать не пришлось, об этом, оказывается, загодя позаботился сам кузнец: в маленькой сараюшке, примыкающей к кузне, нашлось больше десятка тщательно выструганных и отполированных рукоятей. Хотя, скорее всего, конечно, не кузнец, а Талбот ими занимался. Это же он молотом тут машет, и занозит себе руки, если поленится отшлифовать.
Когда-то давно Ардай, еще малыш, спрашивал отца, почему их деревенский кузнец не сделает себе целиком железный молот, вместо того чтобы то и дело заменять недолговечные деревяшки. Отец, улыбнувшись, объяснил:
— Мягкое дерево недолговечно, но оно принимает на себя удар и гасит его. Если бы кузнец работал целиком железным молотом, ему бы казалось, что при каждом ударе он бьет по всем своим костям сразу.
Значит, удар по наковальне — это и удар по себе. Тогда он не очень понял, почему так.
Вес остаток дня он был до странного спокоен. Ни с кем не разговаривал, как будто забыл, как это делается. Молча помог Мене принести из кухни огромный поднос со снедью к ужину — непонятно, для кого она наготовила столько. Ничего не отвечал на подтрунивания кузнеца, который вернулся веселым и то и дело насмешничал то над ним, то над младшим сыном.
Ардаю собственная безучастность казалась очень, очень тяжелым одеялом, которое накрыло, и не сбросишь его. Наблюдая, как постепенно гаснет день, он думал о том, что свадьба в Варге подходит к концу. Нет, пир с весельем и танцами на широком дворе возле мельницы будет продолжаться еще долго, почти до рассвета, — так положено. Но уже без жениха и невесты. Скоро, вот-вот, мельник Даррит разрубит своим старым, дедовским ножом круглую буханку хлеба и вручит по половине сыну и невестке, а свекровь, добрейшая тетушка Диара, мать Крея, свяжет им руки шелковым платком и отведет в дом…
Он потом обязательно спросит у них, у Крея и Эйды, почему они забыли данные ему обещания. Просто спросит, и все.
Еще несколько раз, на следующий день и потом опять на следующий, Ардай пытался тереть кольцо Каюба. Да, конечно, это было глупо. Наконец он сдернул кольцо с пальца и бросил вниз с крутого горного склона Теперь хоть год ищи его — не найдешь.
Проклятый лжец этот маг.
Однажды утром Ардай проснулся рано, на рассвете. Проснулся, как будто кто-то толкнул, и сразу сна как ни бывало. Он наспех оделся и вышел во двор. Было, как показалось, до странного тихо, и в этой тишине высоко-высоко в небе парили драконы, очень много драконов.
Из семьи кузнеца уже никто не спал, Мена стояла на крыльце и тоже смотрела вверх, сам кузнец Рай беспокойно ходил по двору, что-то бурчал и хватался то за то, то за это, в конце концов взял молоток, гвозди и принялся починять покосившийся накануне забор. Мена же она не отрывала глаз от неба.
Беспорядочное движение драконов в вышине вдруг разом прекратилось, один из них, большой черный, оказался с краю, остальные выстроились за ним почти правильным треугольником, и драконья стая двинулась в сторону заката. Наездники сидели примерно на половине драконов.
И не нужно объяснений, что это было, и так все ясно. Тот самый день пришел. Драконы полетели на Ит.
Уже очень, очень много лет не было народу Итсваны никакого зла от драконов. Значит, теперь будет. Ит, потом Льенеж, и весь остальной список…
Чуть погодя прибежала Айна с сынишкой на руках. Как будто специально прибежала, чтобы поплакать в объятиях Мены.
— Что будет? Что же будет? — всхлипывала она. — Там какие-то новые пушки, ты же слышала? Колдовские пушки. Что если их всех…
— Не надо, милая, все будет хорошо, — утешала ее Мена, гладя по плечам, — Дьяна не возьмешь никакими пушками, он будет осторожен, ты же понимаешь. Он всегда осторожен.
Немного погодя явилась Лиолина, и тоже, кажется, затем, чтобы поплакать. Поначалу Ардай решил, что она расстраивается из-за Криса, оказывается, нет.
— Неужели они так и не вернутся? — бормотала она сквозь слезы. — Видишь, Мена, император не испугался. Ему даже не жаль, что мы разрушим его город! А вдруг их нет в живых, а, Мена?
— Ах, девочка, — вздохнула Мена, прижимая к себе княжну. — Еще не кончено. Не будем терять надежду…
— Нет, кончено, кончено… — рыдала Лиолина. — Неужели ты не понимаешь?
Причиной ее печали определенно были потерянные драконы, точнее, драконица с драконенком. Черный Дед, дракон Дьянов, говорил, что потерянная драконица — его дочь. Стало быть, она тоже принадлежала Дьянам, если, опять же, тут уместно слово "принадлежала".
Когда девушка немного успокоилась, Ардай подошел, сел рядом, спросил:
— Это была твоя драконица, да?
Лиолина только взглянула на него, вскочила и убежала. Но Ардаю все же хотелось это выяснить, поэтому он спросил у Мены. Та ответила, мягко улыбнувшись:
— Не совсем. Но, как бы сказать, Кай… В какой-то степени.
— То есть, Лиолина иногда на ней летала, но это — не ее единственная драконица, да? То есть, не та, которая единственная?
— Да, Кай, — Мена кивнула. — Все так. Когда Лиолина была маленькой, она очень часто на ней летала.
Вроде бы, сказано четко и ясно. Но почему тогда у Ардая опять осталось ощущение, что его дурачат?
— Объясни же мне хоть ты, госпожа Мена, — попросил он, — почему я не могу иметь собственного дракона? И есть ли способ, хоть самый сложный, все-таки научиться подчинять себе дракона? Прости, если я что-то неправильно сказал, но ведь ты поняла мой вопрос.
— Конечно, Кай, — Мена посмотрела на него так, что понятно было — она тоже будет с ним говорить, кружа вокруг да около…
— Кай, боюсь, нет такого способа, — сказала Мена. — Способа подчинить дракона вообще не существует. Драконы свободны. Для них опасен только шад, и то никакого дракона даже с помощью шада нельзя подчинить до конца.
— И тем не менее у тебя, у Криса, у Лиолины, у князя Дьяна, и еще не знаю у кого — у вас от рождения есть возможность владеть одним драконом. Который для каждого из вас — единственный. Поэтому вас называют хозяевами драконов. Эта магия, которая у вас есть от рождения, так ведь? Но любой магией можно овладеть. Любой, я уверен. Дело лишь в том, чтобы найти способ. В усилиях, которые придется потратить. Разве нет?
— Кай, дорогой, мне нечего тебе возразить. Возможно, ты прав. Мне, как и всем, приходилось, прикладывать усилия. Но мне не нужно было искать способ, — Мена улыбалась.
— А как вы находите своего единственного дракона? Ну, как понять, что именно этот…
— О, Кай. Всякий раз это бывает немного неожиданно.
— Хватит болтать о чепухе! — прервал их кузнец Рай. — Пошли работать, парень. Чего-чего, а работы у нас полно, и еще немножко. Мена, приготовь-ка нам к обеду что-нибудь вкусненькое! И не вздумай весь день на небо смотреть — раньше завтрашнего утра они не вернутся.
— Эх! Ломать не строить, — бормотал он уже в кузне, где Мена точно не могла услышать. — Ломать, крушить много ума не надо. Я всю жизнь что-то делаю, так делаю, что взглянуть любо-дорого. А им бы только сломать! Да не что-то, а целый город! И ведь бесполезно же, как Дьян не понимает! Виноватые не пострадают. Они в сторонке, посмеиваются себе. А народ имперский ненавидеть станет не своих магов, а нас, соддийцев. Уже ведь ненавидят, хотя пока зла от нас не видели. Ненавидят ведь? — он исподлобья взглянул на Ардая.
— Ненавидят, — согласился тот. — Хотя, скорее, немного боятся. У вас ведь драконы.
— Ха, драконы. А знаешь, парень, какой есть верный способ спасти ваш треклятый Ит? Не убегать оттуда. Оставить там детей и женщин, и стариков, и чтобы никакого оружия, никакого шада. Ни один дракон не станет жечь город, полный людей. Дьян, увидев такое, сразу уведет драконов. Почему он заранее предупредил о налете, как считаешь? Чтобы испугались и разбежались. А они, дурни имперские, надумали Дьяна пушками попугать. Смех, да и только. Вот из-за этих пушек наш князь там такое устроит — даже трава сто лет не вырастет.
— Почему драконы не убивают? — спросил Ардай.