Ардай потрясенно молчал. Маг продолжал, не торопясь и очень доброжелательно:
— Вообще, приехав сюда, я собирался присмотреться с к старшим детям именя Эстерела, потому что знал о примеси соддийской крови в этом семействе. Но такого подарка я не ждал! Настоящий соддиец с именьским титулом. А выяснить все оказалось легче легкого. Скажи, Эстерел, разве меня могло не заинтересовать твое более чем интересное поведение во время магического испытания? Конечно, не могло. Так что, я немного разузнал о тебе, и сразу обнаружил, что есть некая почтенная вдова Сарита Рикка, которая относится к твоей семье несколько своеобразно. Я с ней встретился, и сразу же понял, что на нее когда-то был повешен магический замок, вынуждающий ее хранить какую-то тайну. Скверный замок, кстати говоря, видно, твой отец обратился к первому попавшемуся магу или знахарю, какого смог найти. Потому-то Сарита вовсе не хранила тайну, она просто болтала вздор, которому никто не верил. Разумеется, я снял замок, и узнал все, что мне нужно. А дело в том, что она присутствовала при твоем рождении, мой мальчик. Когда твоей матери стало совсем худо, позвали лекаря, несмотря на то что роженица поначалу, пока могла, не подпускала к себе посторонних. Так вот, лекаря позвали, и Сарита, подруга госпожи Валенты, стала ему помогать — ей было можно, у нее с этому времени уже была маленькая дочь. И она очень ясно ощутила, как дохнуло холодом через несколько мгновений после того, как ты появился на свет. А это как раз и означает, что разрешилась от бремени горная колдунья. Спустя некоторое время твоя мать умерла, мир ее памяти, но она успела сказать мужу, чтобы он отдал ребенка ее родным. А твой отец, по понятным многим причинам, этого не сделал. Мало того, он решил одним махом избавиться от всех притязаний соддийской родни. Он заменил тебя чужим мертвым ребенком. Да-да, собственным ребенком нынешней госпожи Эстереллы, которая в то время только стала поправляться от горячки и знать ничего не знала. Вообще, как ни странно, отличить живого соддийского новорожденного от обычного нельзя даже с помощью драконьего камня, а уж мертвого — и подавно. Тебе интересно, Эстерел? Ты не ожидал ведь, что история твоего появления на свет так занятна?
Ардай молчал. Ни единой мысли не было в голове — он просто слушал. Охотно привалился бы плечом к стене, будь рядом стена, но нет, куда там — он стоял почти в середине комнаты, и волшебные браслеты Каюба держали по-прежнему крепко.
Маг выжидательно посмотрел на него, не дождался ответной реплики и заговорил опять:
— Твоему отцу тогда неплохо пришлось и потрудиться, и раскошелиться. Как только твоя приемная мать поправилась, ее тетка выправила все документы о рождении, так что у именя Гая прав на тебя не осталось вовсе. Ему в дальнейшем пришлось жениться на госпоже Мии, посторонней ему женщине, заплатив немаленькое отступное семье ее супруга, и еще штраф городской управе. А потом усыновлять тебя с личного согласия императора — чтобы ты получил права законнорожденного старшего сына. Но вот Сарита могла помешать. Видишь ли, она тебя видела. А для молодой матери младенцы — отнюдь не на одно лицо, как, может быть, кажется тебе. Так что, придя на прощание с госпожой Валентой, Сарита тут же поняла, что в гробу с покойницей лежит совсем другой ребенок. А когда год спустя имень Эстерел привез в Варгу вторую жену и сына, она догадалась, в чем дело. И она вовсе не считала, что должна молчать, даже за мзду от именя, уж слишком это ужасно — горный колдун в их тихой деревне, — Каюб улыбнулся, словно предлагая оценить шутку, — так что твоему отцу пришлось расстараться, уж не знаю, к какому косорукому знахарю он обращался. Хотя, где в вашей глухомани хороших магов взять? Видишь, я знаю о тебе все, Эстерел, — он не без удовольствия потер руки. — Все. Я могу управлять тобой даже лучше, чем ручной обезьянкой, несмотря на то, что не имею над тобой магической власти. Я делаю это уже давно, ровно столько, сколько мне нужно.
Ручной обезьянкой, значит. Фраза, брошенная Ардаем Шану, вернулась обратно. Только вряд ли Шан сказал об этом магу. Ардай словно очнулся, бросил быстрый взгляд на Шана — тот тоже смотрел на мага с некоторым смятением. Наверное, он не говорил об этом, и не писал в своих ежедневных отчетах, и это маг дает понять им обоим, насколько они у него в руках. Настолько, что ему и без отчетов все известно. Так, что ли?
Шан опустил взгляд, но Ардай успел разглядеть, как глаза юного мага опасно заблестели. Доиграется Каюб, верный ученик пошлет его ко всем демонам. Когда сможет. Только он нескоро сможет, наверное.
Хватит, подумал Ардай. Хватит хлопать глазами, выслушивая ерунду, которую несет Каюб. Собраться надо, прийти в себя. Правда это или неправда — сейчас не главное.
Маг не сводил глаз с Ардая и сразу заметил перемену в его настроении, и удовлетворенно кивнул, тут же нанеся следующий удар.
— Ты ведь понимаешь, Эстерел, что именно я устроил тебе и прекрасной Эйде Рикке столько волнующих свиданий в монастырском подвале? А? Или ты думал, что можно провернуть такое дело монастыре Отшельниц тайно? Да ни за что. С помощью Эйды Рикки я держал тебя под контролем, мог влиять на твои мысли и порывы, так-то, мой мальчик.
Ардаю показалось, что комната качнулась.
Эйда?.. Эйда тогда была игрушкой в руках мага?..
Хотя, и сам он не лучше. Игрушка. Ручная обезьянка. О чем только думал?
— Ты можешь сопротивляться силе драконьего камня, — продолжал Каюб. — Это отдельная тема, мой дорогой. Поговорив с Саритой Риккой, я решил, что это не ты украл у меня колдунью из монастыря, потому что, как соддиец, ты не можешь прикасаться к драконьему камню. Оказывается, ты можешь. Это интересно. И я восхищен тем, как ты старался спрятать от меня эту свою особенность. Какая великолепная выдержка! Молодец, сын именя. Отец тобой бы гордился. Но любой знающий лекарь раскусил бы тебя сразу, не только я.
Маг взглянул на Шана.
— Скажи-ка, друг мой, каким образом можно заметить, что соддиец прикоснулся к сильному драконьему камню, если он отлично контролирует свое лицо? А, как думаешь?
— А что при этом чувствует соддиец, господин маг? Боль? — ровным голосом уточнил Шан.
— Да, причем без привычки весьма сильную. Не правда ли, Эстерел?
Ардай не стал отвечать.
— Тогда бы я обратил внимание на глаза, господин маг. На зрачки. От сильной боли они должны расшириться, — сказал Шан тем же голосом.
— Отлично! — маг хлопнул в ладоши. — Именно так. Видишь, Эстерел? И никакого волшебства.
Ардай посмотрел прямо в глаза мага.
— Это ты украл мой настоящий драконий меч?
— Я заменил его на менее ценный, — ответил Каюб с готовностью. — К чему было рисковать такой редкой вещью.
А Ардай подумал — это хорошо. Тем, настоящим мечом он, чего доброго, мог бы ранить того дракона, по неосторожности, мало ли. А Дьян, значит — брат его матери! Этот вечно хмурый соддийский князь, который не сказал ему ни одного доброго слова — его родной дядя. Провидение, зачем же ты так все запутало в жизни Ардая Эстерела…
— Ты и не собирался держать слово и отдавать мне Эйду… — горестным вздохом вырвалось у Ардая.
Кто знает, почему именно это. Во всяком случае, это было самый ничтожным из переживаний последнего часа, можно сказать, не было переживанием вовсе. Даже странно. Об Эйде было все еще больно думать, но, как бы это сказать — уже не слишком. Он смирился. И теперь горче было сознавать себя безнадежно обманутым.
— Представь себе, Эстерел, нет, я сдержал бы слово, — сухо заверил Каюб. — Безо всякой охоты, но сдержал бы. Я сам наследный итсванский имень, помнишь об этом? Для меня данное слово — не пустой звук. Но, видишь ли, в какой-то момент я потерял надежду на твое возвращение, о чем очень сожалею — это во-первых. А во-вторых, Эйда Рикка отказалась от тебя по своей доброй воле. Да, именно так. Отчасти по моей вине. Дело в том, что, побеседовав с Саритой Риккой, я не стал вновь запирать ее память, просто приказал и дальше хранить тайну. Но перед свадьбой, когда твоя прекрасная Эйда заупрямилась и заявила, что выйдет лишь за тебя и больше ни за кого, мать рассказала ей все. После этого девушка заявила, что если официальный жених Крей Даррит от нее откажется, она готова стать монахиней и поселиться в монастыре Отшельниц, но тебя она не желает видеть больше никогда. Не вини ее — она просто дочь своей матери и боится соддийдев.
Вот эти слова, про Эйду, почему-то ранили всего больнее. Да, получается, отец его обманывал, и именно отец, пусть и невольно, сделал из матери Эйды сумасшедшую тетку, и его мать Мия — не его мать, а сам он — соддиец, которого соддийцы, однако ж, таковым не признали… Все это можно было бы пережить сейчас, и обмозговать как-нибудь после. Но вот насчет Эйды! Он любил ее, и она любила его. Любила ведь? Именно его, Ардая Эстерела из Варги? Так какая ей разница, соддиец он или нет?!
— Так говоришь, ты сколько угодно можешь переносить драконий камень? — мягко спросил Каюб, не переставая наблюдать за лицом парня.
Ардай не понял. Не о том думал. Взглянул на Каюба, как на надоевшего комара — он что-то сказал?..
— Ты говоришь, что можешь переносить драконий камень сколь угодно долго, — повторил Каюб уже утвердительно.
Вот ерунда, это когда же Ардай такое говорил?..
А впрочем, может, наверное. Да, хоть сколько. Только совершенно не хочет.
Однако он промолчал, лишь слабо шевельнул плечами.
— Ну, что ж, давай посмотрим пределы твоей выносливости. Мне это любопытно, честно говоря. Хотя, можем отложить. Если ты устал и неважно себя чувствуешь. М-м?
Устал ли Ардай? Устал, да. И не было сейчас места, где бы он почувствовал себя хорошо. Где можно было бы забыть о собственной глупости, никчемности, о своей дурацкой самонадеянности. Но повестись сейчас на фальшивую доброту Каюба? Сказать: дескать, лучше потом, господин маг, сейчас я подустал малость. Вот на это никаких сил не было. Нет, перечить магу он не станет, не сможет теперь. Ради Валенты и всех остальных. Придется прогибаться, мудрить и изворачиваться, наверное. Только не пря