шнего. Приписал себе авторитет, которого и в помине не было. Ноша оказалась тяжела – вот она его и загнула. На счастье Мигея, за него вступился Злой. Он не был блатным. Авторитетный мужик. Блатные прислушались, и Мигей сохранил свою девственность. Взамен за свою неприкосновенность в течение семи лет Мигей пообещал пятьсот штук рябчиков передать жене Михаила Александровича. Пятьсот тысяч! Опять его поганый язык. Где он их теперь возьмет? Даже если продать эту гребаную спасенную задницу, то… Едва ли кто-нибудь полтинник даст на опохмел. Снова тупик. Теперь не найдется такого доброго мужика, чтобы спасти его от Михаила Александровича Ермакова по кличке Злой.
Мигей встал с табурета. Голова кружилась. Вчера с корешком щипанули лоха, сдали золотишко и «мобилу». Вырученных денег хватило на водку да на приличную закуску. Кирилл вошел в кухню. На столе результат вчерашней попойки: бутылки и банки от пива, куриные кости и окурки, консервные банки и хлебные крошки обильно покрывали стол. Мигей взял банку, первую попавшуюся в руки, и потряс. Жидкость, плюхнувшая внутри, порадовала Кирилла. Он отпил. Даже неприятный жестяной вкус не заставил его остановиться. Мигей допил выдохшееся пиво до конца. Но вместо обычно поднимавшейся из желудка отрыжки после пива к горлу подкатил комок только что выпитого, и Мигей рванул к раковине. Жидкость, теперь уже с привкусом желчи, вылилась в эмалированную мойку.
«Надо водки выпить. Иначе я кончусь».
И тут зазвонил телефон. Звонок, казалось, ворвался в мозг не через уши, а через трещину в затылке, которая болела, грозя разорвать череп при каждой следующей трели. Мигей быстро, как только мог, подошел к телефону и дрожащей рукой поднял трубку.
– Алло, – прохрипел он.
– Надо поговорить.
Сердце учащенно забилось. Неужели началось?
– Ты кто?
– Муж Анжелы. Надо поговорить, – повторил мужчина на другом конце провода.
Мигей с облегчением вздохнул.
– Слушай, муж Анжелы, что ты хочешь?
– Надо поговорить.
– О чем?
Во рту пересохло. Мигею казалось, что если он скажет еще хоть слово, то у него пойдет кровь горлом.
– Об Анжеле.
– Давай, приходи к «Захару» в шесть.
Мигей не знал, что хочет от него этот лох, но был просто уверен – на пузырек у него сегодня будет. А то и на два.
Максим пришел первым. Сел сразу у входа спиной к стене. Так всех видно, а на него никто внимания не обращал – по крайней мере, пока не доходил до стойки и не разворачивался в поисках удобного места. Минут через двадцать вошел сутулый мужчина в потертом кожаном пиджаке. На выбритой голове черная бейсболка. Мужчина направился к стойке, медленно, по-хозяйски. Он подошел к бару, перекинулся парой фраз с барменом и повернулся лицом к выходу. Максим видел фотографию Кирилла Мигеева, но на снимке ему было лет восемнадцать. Поэтому узнать в мужчине того паренька было трудно. Трудно, но возможно. Если за годы отсидки он мог лишиться (добровольно или по принуждению) зубов и волос, то глаза были на месте. Именно по взгляду затравленного волка Макс и узнал Мигея.
Максим встал из-за стола. Мигей увидел его и двинулся навстречу. В центре зала остановился, замешкался. Но потом, будто набравшись сил, продолжил путь.
– Может, опохмелишь? – неуверенно спросил он, сев за столик напротив Бабурина. Уверенность, что он раскрутит лоха на пару пузырьков, улетучилась.
Максим посмотрел ему в глаза и поднял руку. Мигей быстро повернулся назад. Бармен за стойкой кивнул. Через пару минут к ним подошла официантка. Все это время Макс и Кирилл молчали. Мигеев ни разу не поднял взгляд от стола. Максим заказал бутылку водки и грушевый узвар. Жевать Мигею все равно нечем.
– Ну что, Мигеев Кирюша?
Кирилл вжал голову в плечи и выпил.
– Я не понимаю, о чем ты.
– Твое сообщение на моем телефоне, – напомнил Бабурин.
Мигеев опрокинул в себя еще одну рюмку. Он торопился выпить как можно больше. Будто боялся, что у него отберут водку.
– А что с ним? – выдохнул Мигей.
Макс не сдержался и ударил Мигеева. Не сильно, так, слегка шлепнул. Мигей вскочил и выхватил нож. Максим даже и не заметил, когда у соперника в руке появилось оружие. Он только услышал щелчок и увидел блестящее тонкое лезвие, торчащее из кулака Кирилла.
– Сука! – зашипел бандит и ринулся на Бабурина. Но сзади его схватили бармен и повар, подбежавшие к ним.
– Если ты еще раз позвонишь Анжеле… – Макс сделал паузу.
– И что? Ты мне еще пузырь купишь, – Мигей улыбнулся беззубым ртом.
Максим тоже улыбнулся. Но если Кирилл сейчас больше походил на приблатненного Кермита в руках двух кукловодов, то Макс был оскалившимся доисторическим хищником.
– Ты сдохнешь, как пес, – сказал Максим и вышел из кафе.
«Гнида! Какой-то лох посмел ударить меня!»
Там, в кафе, Мигей увидел в этом молодце черты Злого. Тот же взгляд из-под кустистых бровей, так же опущены уголки тонких губ. Один в один Злой. Но это всего лишь нервы. Нервы, черт бы их побрал!
Мигея прогнали из кафе, но остатки водки в бутылке он прихватил. Заорал, что бутылка оплачена, взял и вышел на улицу. Сейчас он сидел на скамейке во дворе собственного дома, прихлебывал водку из горла и размышлял. Нервы так и не успокоились. Наоборот, Мигей начал дергаться от каждого шороха.
Мысли не хотели укладываться в ровные штабеля в его захламленном мозгу. Он то вспоминал о долге Злому, то о недоразумении с мужем Анжелы. Мудак! Надо все-таки признать, этот муж напугал Мигея до усрачки. Сука! Да и хер на него! Кирилл, в конце концов, не собирался связываться ни с Анжелой, ни с ее нервным супругом. Так что угрозы оттуда исходить не должно, а вот со Злым все обстоит сложнее. Даже если Кирилл не захочет продолжать отношения с авторитетным мужиком Злым, то это совсем не значило, что он выживет. Он труп! Труп!
Мигей глотнул еще водки. Она совсем не успокаивала.
– Херово небось?
Кирилл подпрыгнул и выронил бутылку.
Рядом сидел мужчина лет сорока в черном костюме.
– На. – Мужчина достал из внутреннего кармана серебряную фляжку и передал Мигею.
Тот не сразу, но все-таки принял емкость. Открыл и без раздумий отпил из фляжки. Даже если там был яд, смысла дрожать уже не было.
«Если я не отравлюсь, то он меня зарежет. Как пса».
Ты сдохнешь, как пес!
Это чокнутый муж Анжелы. Это он так сказал.
– Я так понимаю, у тебя нет пятисот штук? – Мужчина закурил и выдохнул дым. Он так и не взглянул в сторону Кирилла.
«Точно, меня пришли убивать».
Это не было таким уж сюрпризом, но фляжку с коньяком Мигей все-таки выронил.
– У тебя даже нет жилья. Ты живешь в квартире двоюродной сестры.
«Паскуды, все вынюхали!»
– Говорил я Злому, а он не хочет слушать. Но знаешь, что я думаю? – Вопрос скорее был обращен пустому месту, чем Мигею. – Я ослушаюсь его.
Мужчина встал. Впервые за все время посмотрел на Кирилла и резко ударил ножом в горло. Мигеев захрипел. Убийца поднял фляжку, положил во внутренний карман и пошел в сторону автобусной остановки. Когда он скрылся за мусорным баком, хрипы и поскуливания, доносящиеся из поврежденной глотки Мигея, прекратились.
Глава 8
Бурый наконец-то почувствовал себя спокойней: Бабурин уехал.
«Колдун, йоптать! Да будет так! Джинн, бляха-муха! А что я там сказал-то?»
Георгий Федорович напряг извилины, чтобы вспомнить произнесенные им тогда слова. Что-то, типа, о доме. Точно, что-то о доме. Ну и черт с тобой, многоуважаемый достопочтенный джинн! Да будет так. Тьфу!
Сейчас он как раз приехал домой. Бурый собирался перебраться в Тверскую область. Купил домик под снос, чуть поодаль построил хоромы, но старый сносить не спешил. Мало ли, сгодится еще для чего. Он до последнего момента сомневался, но сейчас все-таки решился. Через пару дней должна была приехать жена. Она продала в Харьковской области дом и сидела на чемоданах у родственников. Ждала, пока достроится этот дом, ну и пока муженек разрешит некоторые формальности с российским гражданством. Все сложилось как нельзя хорошо. Сроки сдачи дома и получения гражданства практически совпали.
Теперь он снесет эту лачугу и займется участком. Бурый решил и здесь сэкономить. Нет, не на найме рабочих и техники. Он думал разобрать дом по кирпичику и сложить стройматериалы на заднем дворе. Мало ли. В хозяйстве все сгодится. Поэтому когда Георгий заметил Kobelco – трактор с гидроножницами на конце стрелы, он просто рассвирепел.
– Я же сказал, сукины дети, никакой техники! – заорал Георгий.
– Хозяин. – К нему подошел парень, явно только что освободившийся из мест не столь отдаленных, руки пестрели наколками. – Ты, это, не хипешуй. Техника – новье. Ножницами расчикаем твою хибарку, а дом даже и не затронем.
Хотелось бы верить. Бурый, успокоившись, сказал:
– Ладно, заскочу в дом. Может, что осталось?
Рабочий ему подмигнул, и Георгий Федорович понял, что там вряд ли что после них осталось. Но тем не менее пробрался через покосившуюся дверь в хибару.
Он подошел к треснувшему зеркалу и посмотрелся в него. У отражения лопнула пополам голова. Георгий отвернулся и осмотрел комнату. Ничего. Кроме разбросанных по полу газет, оставленных бывшими хозяевами, в комнате ничего не было. Георгий Федорович поднял одну. Газета была за первое сентября две тысячи пятого года. Громкие заголовки о захвате школы в Беслане. Репортажи старые, но оставившие столько боли даже в самом черством сердце. Бурый продолжил чтение статьи, когда раздался скрежет. Георгий понял, что ножницы начали свою работу. Он отбросил газету и ринулся к выходу. И только когда крыша упала на него, он вспомнил, что сказал Максиму. Слово в слово.
– Я хочу домой!
Дом был большой. Такой же, как и все в этой округе. Игорь бывал в каждом из них. По долгу службы, как говорится. Кроме работы в «Камос-Инжиниринг», он работал инспектором энергонадзора.