— Похоже, ты был для него чем-то вроде отца.
— Может быть.
— А после этого вы часто поднимались в горы вместе?
Дуг покачал головой:
— Он был сам по себе, отмечаясь на всех высоких пиках мира, пока я водил клиентов. Учился ремеслу, становился все более самодостаточным. Когда он поднялся на Эверест, я испытал гордость. Мы постоянно на связи.
Сесили постучала ручкой по блокноту.
— Расскажи мне: когда он начал побивать мировые рекорды и создавать себе имя?
Дуг какое-то время молчал.
— Раньше никогда об этом речи не было. Но после той лавины в нем что-то изменилось.
— Той, что сошла на пике Ленина?
— Да.
Опять пик Ленина. Элиз тоже о нем упомянула. Если не считать нескольких переведенных строчек на австрийском новостном сайте, в Сети информации не было. Сесили знала только то, что двое альпинистов из команды Чарльза были из Зальцбурга.
— Что произошло?
— Они совершали бросок до вершины, и у них прямо под ногами сошла лавина. Только Чарльзу удалось откопаться. Он всю ночь искал своих товарищей. А когда вернулся в базовый лагерь, на нем не было ни царапины. Это было какое-то чудо.
Сесили писала так быстро, как только могла. На высоте чернила в ручке стекали медленно, и шарик то и дело застревал. В конечном итоге она сдалась.
— Почему об этом практически ничего не известно? Ведь это была настоящая катастрофа.
— К сожалению, каждая смерть в горах — хотя это и трагедия — обычна. Она не привлекает внимание СМИ, особенно когда речь идет о невысоких вершинах. Ну а Чарльз тогда не стремился стать центром всеобщего интереса.
— Мне повезло, что сейчас он любимец СМИ. Может, мне удастся привлечь какое-то внимание к тому, что случилось тогда…
Дуг нахмурился и едва заметно дернул головой. Сесили нужно было срочно вернуть его к разговору, пока не разорвалась та непрочная связь, что установилась между ними.
— Значит, тот случай изменил Чарльза?
Наступила долгая пауза — Сесили уже гадала, не упустила ли момент. Однако Дуг продолжил, и она облегченно выдохнула.
— После того случая его уже не удовлетворяло простое восхождение. Он захотел больше признания. Аплодисментов. Он пришел ко мне со своей идеей о четырнадцати вершинах, и я, скажу честно, расхохотался.
— Вот как? — Сесили вообще не могла поверить в то, что Дуг умеет смеяться.
— На бумаге все выглядит абсурдом. Все четырнадцать восьмитысячников, без кислорода и перил, за один год? Но когда я понял, что он настроен серьезно, тоже посерьезнел. Мы начали планировать. И ты видела его… он поднялся на каждую гору, на одну за другой. И вот теперь мы здесь.
— Уж больно кратко ты все излагаешь.
Дуг хмыкнул. Может, это и был смех?
— Скажем так: это были самые долгие и самые короткие восемь месяцев моей жизни. Но Чарльз щедро оплатил наставничество.
Взгляд Сесили скользнул по оборудованию связи, по путанице из проводов. Заряжались массивные аккумуляторные блоки и спутниковые телефоны, рядом стояли радиоприемник и несколько ноутбуков в сверхпрочных корпусах. В углу работал маленький генератор, питая оборудование. Все было сделано для того, чтобы Дуг мог анализировать прогнозы погоды и оставаться на связи с внешним миром.
— Как твоя семья относится к этому восхождению?
Он ответил не сразу.
— Мне казалось, что интервью о Чарльзе.
— Да, но…
— Я буду говорить о Чарльзе, больше ни о ком.
Сесили кивнула.
— Через все восхождения красной нитью проходят истории о том, как Чарльз, выполняя миссию, которую ты помогал ему координировать, участвовал в рискованных спасательных работах. Какая мысль приходит тебе в голову, когда поступает звонок?
— В горах мы все одна команда. Если кто-то в беде, а у нас есть возможность оказать помощь, я считаю, мы обязаны помочь. Это наш долг. Если кто-то думает по-другому, он перестает быть для меня истинным альпинистом.
— Это благородно. А есть какие-нибудь спасательные операции, которые запомнились тебе особо?
— Запомнились? Да каждая человеческая жизнь незабываема.
Сесили поморщилась.
— Я неправильно задала вопрос. Такая, которая стала для тебя выдающейся?
— Мы с тобой уже говорили об этом, но на Эвересте в нынешнем году было печально. На горе просто толпы топтались. Мы никогда не получали столько сигналов бедствия. Пятнадцать смертей за один год — это слишком много. Вот что происходит, когда у тебя слишком много неподготовленных альпинистов. Думаю, я туда не вернусь. Сколько бы денег ни предложили.
— Как я понимаю, Пьер был одной из тех смертей.
Сесили поднесла ручку к губам. Сказанное Дугом одновременно и потрясло, и ужаснуло ее. Пятнадцать смертей за один год, на одной горе! У нее сжалось сердце. Интересно, поразило бы ее это число, если б ей не предстояло пройти такое же испытание, как на Эвересте, причем с теми же рисками?
— Да, это было очень печальное событие.
Сесили заинтриговал его тон.
— В каком смысле?
— Я думал, его нашел Чарльз. Со связью произошла какая-то неразбериха. Так бывает. Он наткнулся на кого-то еще, кто попал в беду, и к тому моменту, когда разобрался в ситуации, Пьера уже нигде не было. Он был последним на вершине и, вероятно, сорвался.
— Значит, никто выше Пьера не поднимался? Никто не мог спускаться вслед за ним?
Дуг помотал головой:
— Нет. Все остальные были на месте.
— А как насчет его индивидуального шерпы?
— Он остался вместе с нами в четвертом лагере. А почему — об этом тебе надо спросить руководителя их экспедиции.
Рассказ Дуга был очень убедительным. Ведь он был там. Похоже, у Пьера действительно были галлюцинации, когда он звонил Алену, — симптом отека головного мозга.
— А что насчет Дхаулагири? Рассказывали, что операция по спасению двух итальянских альпинистов была очень рискованной, но, к несчастью, Чарльзу не удалось спасти одного из них. Ты тоже поднимался…
Дуг вздохнул и стал тереть лоб. Сесили молчала. Когда он опустил руку, в его глазах опять появилось отстраненное выражение. Связь была утрачена.
— Мне нужно кое-что распланировать для завтрашнего праздника пуджи. Ты не возражаешь? — Его голос звучал тихо, устало.
Сесили кивнула.
Ее записи были в полном беспорядке, чернила высохли, зато она получила больше, чем рассчитывала. Лицо Дуга было напряженным. Всю свою жизнь он убегал от людей в самые удаленные и опасные уголки мира. Он не привык к тому, чтобы его бомбардировали вопросами.
— Нет, конечно. Спасибо, что уделил мне столько времени. С нетерпением жду праздника пуджи. — Девушка захлопнула блокнот и спрыгнула со стола.
— Сесили. — Она обернулась. — Подготовка — это ключ к успеху. То, что ты говорила раньше… Трудись. Это хорошее дело, надо помнить об этом. Галден рассказал мне о твоей палатке.
— Я все разложу, — сказала Сесили и, быстрым движением подняв полог, вышла.
Ей не хотелось, чтобы Дуг видел слезы, которые выступили, когда она вспомнила о женщине, передавшей ей эту мантру. Она и так достаточно сильно открылась перед ним.
18
В ту ночь Сесили снились слишком реалистичные и неприятные сны. Она опять была у озера. В озере, если быть точнее. Ледяная вода билась у шеи. Ален подошел к берегу, и она крикнула, чтобы он уходил, но голоса слышно не было. Из его виска сочилась кровь и ползла ко рту. Он протянул к ней руки и поджал губы.
И из этих губ вырвался свист. Та же самая мелодия. Диссонирующее сочетание нот.
Сесили открыла глаза. Она слышала его. Свист раздавался не во сне. Он доносился снаружи.
Там кто-то был.
На этот раз она не замрет как парализованная. Нужно найти свистуна.
Она надела куртку, как можно тише расстегнула «молнию» на входе и выскользнула в ночь.
Глаза быстро адаптировались. И тогда она увидела его. Высокого, мускулистого, с лицом, скрытым во мраке.
Свистуна.
Грант? По фигуре очень похож.
Сесили нахмурилась. Мужчина стоял за ее палаткой на камнепаде и смотрел на гору. Он стоял спиной к ней, его силуэт четко обрисовывал бледный свет луны.
Мужчина шевельнулся, как будто собрался повернуться, и Сесили юркнула за валун — ей не хотелось, чтобы кто-то застиг ее за подсматриванием среди ночи.
Но мужчина не повернулся. Вместо этого он упал вниз — исчез в пропасти за валунами.
Сесили зажала руками рот, чтобы удержать рвавшийся наружу крик. В той стороне нет никаких лагерей. Ни у кого нет повода ходить в том направлении. Если это Грант, что он там делает?
Она подавила поднимающуюся панику и неожиданное сожаление о том, что рядом нет Джеймса — вот он бы знал, что делать. Он прошел бы туда и поговорил бы с мужчиной, выяснил бы, что тот здесь делает. Но Джеймса рядом не было. Ей предстояло действовать самой.
Уж лучше все знать, чем трястись от страха. Воображение рисовало различные варианты развития событий. Сесили сделала глубокий вдох, затаила дыхание и забралась на валун. Выпустив воздух на долгом выдохе, вытянулась вперед и заглянула за край. Ей удалось разглядеть узкую тропку, вьющуюся по карнизу. Чтобы добраться до нее, нужно было преодолеть почти отвесную стену, однако высоту без фонаря определить было трудно. Но ведь у свистуна получилось… Не давая себе времени на размышления, Сесили стала спускаться вниз, ища ногами какой-нибудь уступ или выемку, чтобы упереться и не висеть на руках. Оказалось, что опора для ног не нужна, так как высота была небольшой. Ступив на карниз, она начала красться по тропе, опираясь рукой на стену, чтобы не оступиться.
«Если б шел дождь, то было бы как… Нет, не думай об этом».
Сесили облегченно выдохнула, когда завернула за угол: карниз расширился до небольшой площадки. Она пригнулась и спряталась за большим валуном. Выглянув из-за него, опять увидела мужчину. Он стоял спиной к ней, и на лбу у него был закреплен фонарь. Сесили не видела его лица, зато поняла, на что он смотрит.
На палатку. Значительно меньше тех, что использовались в лагере Маннерса, и другого цвета — красного, с темно-синими вставками. Девушка разглядела полоски клейкой ленты, которые крест-накрест удерживали части внешней ткани. Вокруг палатки был разбросан мусор.