асколько он известен. Я терпеливо отвечала на вопросы этого напыщенного индюка, одетого с иголочки, с блестящими от геля волосами и скользкой улыбочкой мачо, а он бросал весьма красноречивые взгляды в вырез моего строгого черного платья или на ноги, а иногда весьма откровенно смотрел мне в глаза и проводил кончиком языка по своим тонким губам.
— Вы лично сопровождаете спонсоров на подобные мероприятия?
— Обычно ее сопровождаю я! А спонсоры добираются сами на своих иномарках или общественном транспорте!
Я вздрогнула и резко обернулась — Максим стоял у меня за спиной и, прищурившись, сжимал зубами сигару. Он сверлил взглядом англичанина и тот мгновенно стушевался. Его глазки забегали.
Я мгновенно занервничала… сильно. Мне казалось, я чувствую его близость физически, каждой клеточкой своего тела… и это невыносимо. Особенно, когда он настолько красивый, как недосягаемая мечта, которая была у меня в руках и вдруг стала не мечтой, а кошмаром… и все же этот кошмар манил к себе с такой силой, что у меня свело скулы и заболели глаза. От его красоты.
Черные волосы небрежно растрепаны, слегка зарос и эта синяя рубашка, оттеняющая его глаза, с распахнутым воротом, в вырезе видна сильная шея и тонкая цепочка, на которой покачивается мое кольцо… то самое, что я бросила ему в лицо в порыве ненависти. До боли захотелось провести ладонью по заросшей щеке, большим пальцем по капризной нижней губе, зарыться лицом там, на плече, где пахнет его кожа и волосы, и в изнеможении застонать от его близости… Боже! Это наваждение. Это проклятие. Это зависимость на грани с безумием.
— Я имел в виду, присутствуют ли спонсоры на подобных мероприятиях? — как-то невнятно ответил англичанин и нахмурился. Похотливый блеск в его глазах тут же погас. Еще бы. Когда Зверь пронизывал его насквозь, внушая подсознательный ужас и панику.
Я посмотрела на Максима, потом снова на Питерсона, и кивнула:
— Да, обычно присутствуют.
Резко встала с кресла. Как всегда, сердце предательски билось в тысячу раз быстрее, когда он рядом. Только если я сейчас не уведу Максима подальше от Питерсона, то этот разговор превратится в перепалку, а мне нужны спонсоры в фонд. А еще я не хочу портить прием в честь столь важных событий для брата, а Максима это не остановит, если он придет в ярость.
Я хотела позвать мужа и вдруг поняла, что у меня сел голос, даже произнести его имя вслух больно. Потому что он больше не мой. Не мой муж, не мой мужчина… не мой любимый… чужой. «Макс Воронов никогда и никому не принадлежал»… а мне тем более.
— Максим…нам нужно поговорить, у тебя есть несколько минут для меня? — выдавила я и почувствовала, как от его ответа вся кровь бросилась мне в лицо, а потом отхлынула. Он медленно повернулся ко мне, все это время он сжигал презрением Питерсона, который явно мечтал исчезнуть. Как всегда, невыносимый взгляд синих глаз, пронизывающий, тяжелый окутал меня гипнозом, похожим на марево наркотика. Только дышать становилось все труднее и труднее, зная, что Максим настолько близко, мне стоит сделать несколько шагов, и я рядом, просто смотрю ему в глаза, один раз… а потом еще и еще… бег по кругу.
— Не минута, Дарина! Вся моя жизнь принадлежит тебе.
Ложь… его жизнь никогда не принадлежала мне. Она принадлежала ему самому, а я… я ее украшала, не более того.
— Не здесь, — кивнула в сторону двери, ведущей в коридор, и пошла вперед.
Я знала, что он смотрит на меня сзади. Наглый взгляд чувствовала кожей. Я немного нервничала. Его близость не просто волновала, она напрочь лишала смелости и решимости. Мы поднялись по лестнице, ведущей в левое крыло особняка, и я остановилась перед одной из комнат для гостей, замялась. Остаться с ним наедине слишком рискованно.
Максим резко распахнул дверь, пропуская меня вперёд.
— Проклятье, малыш, ты так прекрасна! — выдохнул он, и его глаза блеснули в полумраке.
Это было очень неожиданно, я даже вздрогнула. Сердце перестало биться. Оно замерло. Ни одного удара. В горле пересохло, и я непроизвольно сжала пальцы, до боли в суставах.
Смотрела на Максима и видела, что он изменился…неуловимо. Так, как умел меняться мой муж, при этом всегда оставаясь ослепительно красивым… до боли в груди.
Бывший! Бывший!.. Эхом отдалось в голове, и я болезненно поморщилась. Он стоял в дверях. Не входил. Медленно втянула воздух, не зная, что спросить, смущенная его комплиментом.
— Как ты? Тебе уже лучше?
Я отвела взгляд, стараясь не смотреть ему в глаза. Мне нужно время, секунды, чтобы собраться с мыслями и избавиться от дикого желания бросится ему в объятия.
— Твоими стараниями, малыш.
Выдохнула так же медленно, как и вдохнула. Он действительно в полном порядке. В самом что ни на есть порядке. И я рада этому, очень рада. Максим прислонился к косяку двери, и я все же посмотрела ему в глаза. Когда-нибудь, хоть когда-нибудь я смогу это делать спокойно? Без дрожи во всем теле, без болезненного желания сломаться, послать свою гордость к дьяволу, жажды быть с ним, закрывая глаза на все. Когда-нибудь я смогу. Просто нужно время.
— Я хотел поблагодарить тебя за это. Честно говоря, я хотел сделать это ещё вчера. Но у нас вышел немного другой разговор на тот момент…любимая. А когда я очнулся, тебя не было рядом, ты уехала с Фаиной, — прозвучало спокойно, даже слишком.
Только его взгляд кричал совершенно другое, он не понимал, ПОЧЕМУ меня не оказалось рядом, я видела в глубине его глаз упрек. Я и сама в чем-то себя упрекала… но не в том, что не была рядом с ним, а, наоборот, в том, что не смогла уехать вчера… Где-то в глубине души… на подсознательном уровне я жаждала увидеть Максима, это неконтролируемое желание, оно разъедает изнутри, сжигает силу воли. Я могу сколько угодно лгать отцу, я могу лгать даже Максу, но не могу лгать себе. Меня сжирает эта ненормальная зависимость, она превращает всю мою уверенность в прах.
— Не стоит благодарить. Я бы сделала это и для брата, и для Карины. Ты тоже моя семья, я не могла оставить тебя умирать. Да и лучше иногда что-то сказать позже, чем никогда. Благодарность принята.
Я слегка одернула платье, заметив, что его взгляд опустился к моим ногам, а потом медленно, скользя по всему телу, вернулся к лицу, задержался на губах. Глаза потемнели, стали насыщенно синими, он вдруг спросил хрипловатым голосом, от которого на спине выступили капельки пота:
— Так это всё, о чём ты хотела поговорить, малыш? Спросить, как я себя чувствую? Или испугалась, что я перегрызу глотку этому ублюдку англичанину, который пялился на тебя, как на десерт со сливками?
Я медленно выдохнула:
— Нет не только это, — я собралась силами и продолжила. — Мы уезжаем завтра утром, Максим. Я и дети, оттуда уже пришлю тебе бумаги с адвокатом насчет встречи с детьми.
Кивнул головой, прошёл к мини-бару, достал оттуда бутылку виски и наполнил бокал. Повернулся ко мне наверняка он прекрасно заметил напряжение, сковавшее моё тело, и бледность, и крепко сжатые губы.
— Присылай своего адвоката, Дарина… — отпил из бокала. — Ты хорошо подумала насчёт отъезда?
Внутри всколыхнулось это чувство, когда до боли знакомые жесты, привычки переворачивают душу… они настолько родные, что практически срослись со мной самой. Его привычки. Я буду тосковать и по этим мелочам… особенно по ним.
— Да, я давно обо всем хорошо подумала, Максим. Не волнуйся, ты будешь видеться с ними, когда захочешь.
Отставил в сторону стакан и шагнул ко мне, сокращая расстояние между нами:
— А с тобой? С тобой я тоже буду видеться, когда захочу, Даша?
Встретилась с ним взглядом и внутри все перевернулось. Я знала этот взгляд… боже, я все в нем знаю. Все, и одновременно ничего, сглотнула и спокойно ответила:
— Когда ты будешь приезжать к детям, конечно, ты увидишься и со мной.
Я сделала два шага назад к двери и с опаской смотрела на Максима… я не была уверена, что просто так пройду мимо, и он промолчит, даст мне уйти. Совершенно не уверена, особенно когда в его взгляде увидела нечто, заставившее мое сердце не просто забиться, а заколотится с такой силой, что мне стало невыносимо жарко, несмотря на холод этой пустой комнаты. Его глаза горели голодом, и он пожирал взглядом меня всю… я слишком хорошо знала этот взгляд… слишком хорошо помнила, что может за ним последовать. По телу прошла неконтролируемая дрожь, и я снова задержала дыхание, чтобы успокоится.
В тот момент, когда я, полная решимости, все же направилась к двери, Максим мгновенно преградил мне дорогу и захлопнул дверь, повернул ключ, сунул его в карман, и посмотрел мне в глаза:
— Куда ты собралась уехать, Дарина?
Я остановилась и, судорожно сглотнув, ответила:
–. Мы едем в новый дом, который я сняла, Максим. Так будет лучше.
— Зачем ты хочешь уехать? Зачем сбегаешь от меня?
— Я не сбегаю. Я просто хочу быть дальше от тебя.
Снова отвела взгляд. Невыносимо смотреть ему в глаза и находиться так близко.
Он осторожно взял меня за подбородок и тихо попросил:
— Посмотри на меня, Даша. Я прошу тебя. Почему, малыш? Я настолько противен тебе? Или, наоборот… — он погладил большим пальцем мою скулу. — Ты боишься, что снова поддашься своим чувствам ко мне?
Прикоснулся к моему подбородку, и я вздрогнула, по всему телу прошла волна электрического тока. Всегда от его прикосновений так, и это не изменить. ОН просит смотреть ему в глаза, а я не могу. Мне больно, невыносимо больно и страшно… я такая слабая рядом с ним.
Провел большим пальцем по моей скуле, и внутри поднялась волна тепла, обжигающего голода по его прикосновениям. ДА! Именно этого я боюсь. Именно это заставляет меня бежать как можно дальше! Эта порочная, дикая страсть, которая сводит меня с ума каждый раз, когда он прикасается ко мне. Ложь прозвучала жалко…Поверит ли он?
— Я больше ничего не боюсь. Мне больше незачем бояться и больше нечего терять.
Все же посмотрела ему в глаза. Это было неправильно… оставаться наедине…я не готова. Совсем. Совершенно. Но спонсоры с фонда и Макс…который чуть не затеял там скандал.