— Сам разберусь. — Спокойно говорю я.
Саня на меня внимательно посмотрел.
— А ты сильно изменился, говорят. Справки о тебе наводили.
Я кивнул.
— Странно было бы, чтобы было наоборот, — вздыхаю я.
Помолчали.
— В Комсомольске только на кладбище перед детдомом заедем? — сказал я.
— Обязательно! — поддержал меня Саня. — Тогда, так. Завтра с утра я на стрёме. Телефон под рукой. С врачом сам договоришься, чтобы тебя первого выпустили?
Я киваю, соглашаясь.
— Сегодня вечером и переговорю, конина как раз ему пойдёт.
— Отлично! Жду звонка. И это, может, ноут с собой забрать, чего завтра столько вещей то тащить?
Я задумался.
А сколько там у меня вещей? Саквояж большой, но полупустой, даже скорее пустой. Ну, сумка ещё с ноутом и планшетом. От большинства вещей, которые в ней сейчас лежат я до утра, думаю, избавлюсь.
— Да чего там тащить то? — кривлю лицо я в усмешке. — У меня и вещей то раз-два и обчёлся — сумка и пустой саквояж, что мне ваш хохол привёз.
— Ну, тогда так и порешим, — соглашается Александр. — А во сколько, вообще, эта комиссия будет?
Я пожал плечами.
— До двенадцати вся эта кутерьма с выпиской точно закончится, а вот, во сколько начнётся — без понятия.
— Но ты же сегодня с врачом бухаешь? — спросил Саня.
Я улыбаюсь, предвкушающе.
— Вот тогда и уточни у него. А я с утра, часиков так с девяти, уже у тебя буду. Вещи заберу, и ждать на площадке в машине стану. Я все дела тут решил, и больше ни для кого не доступен буду. Для всех, я уже по дороге на Комсомольск, — и вновь радостно заржал.
Явно у Данилыча дела на вечер и ночь образовались.
Распрощались. Мне не терпелось глянуть и часы умные, и ноутбук поковырять и сравнить работоспособность планшета.
Вот только, увы, этим мечтам не суждено было сбыться и в принципе, всю аппаратуру можно было отдавать Сане. Как-то я упустил, что именно на время после ужина намечались наши посиделки с медперсоналом.
Как только Саня исчез за дверью, а я, довольный, начал искать нож, чтобы вскрыть коробку с ноутом, как заиграла мелодия вызова моего телефона. Номер Яковлевича.
Вот, же!
— Привет, басмач!
Так, вечно находящийся в весёлом состоянии духа, врач обращался ко мне. А почему басмач я, в итоге, так и не понял.
— И вам не хворать, Геннадий Яковлевич.
— Дай бог, дай бог! — острит мой спаситель.
Ведь реально, только ему и богине я обязан жизнью. Вытянул мужик меня с того света, хотя и меня тоже, но, в основном, он боролся за моего единокровного сына.
— Андрюш, значит так. У нас тут дурдом, только-только прокурорские свалили. Ничего не накопали, но нервы потрепали изрядно. В ординаторской куча народа, а потому, как и предлагала Марина Николаевна отдыхаем у тебя. Ты как насчёт этого?
— Да без проблем!
— Тогда, так. Минут через пятнадцать мы у тебя. Закусь берём, пакеты с боезапасом тоже. Со мной девочка, ты не против?
— Буду только рад! — и про себя добавил, — рассмотреть эту «девочку» вблизи, кто тебе, мой дорогой, так смог голову забить любовью.
— Тогда, до встречи. Остальные хвосты я рубить буду по самые уши. Как слышал, со своим лечащим врачом ты уже попрощался! — выделил он голосом последнее слово.
Да уж, информация по больнице расходится мгновенно.
— Если вы вкладываете в слово «попрощался» какой-то другой смысл, то нет.
Молчание. Видно переваривает мой ответ.
— Плохо! — вздыхает так, наигранно, — может, тебе с ЭТИМ сегодня повезёт, жди.
«Вот же муда-а-ак!» — восхищённо про себя думаю я.
Похоже, он не только к Марине подкатывал, но и мою Зизи проверял на стойкость. А тут, видно, и тут и там облом случился. Жаль мужика, самооценка, видно, сильно у него упала, раз на замужнюю позарился.
Да, чего только в жизни не бывает, но думать о высоком можно и в процессе подготовки праздничного стола. Бегом за пакетами в сестринскую. Коробка конфет ещё утром подарена, так что проблем нет. Договорился насчёт возможности воспользоваться микроволновкой, чтобы принесённый Саней шашлык с люля подогреть.
В общем, о высоком думать не получилось. Уж больно быстро крутиться пришлось, но времени оказалось достаточно и на то, чтобы сухую колбаску нарезать тоненькими дольками и сыр к нему, и фруктики помыть, и сделать из них нарезку. Расставил вино. Бокалы из комплекта, что к бутылкам шёл. Даже по новой, подарки свои проверил.
Ещё минут пятнадцать ожидания под музыку из приёмника деда Макара, проверил его настольную лампу. Нам по-любому интим сегодня придётся насаждать, так почему бы не проверенными ранее способами?
И вот стук в дверь и, не дожидаясь моего возгласа, в палату вламывается компания.
Геннадий Яковлевич под руку ведёт Марину, а за ней с пакетами в руках заходит молодая симпатичная девчонка.
Ну, что сказать, у Яковлевича по-всякому вкус есть. Милая шатенка, носик вздёрнутый, но губки маленькие. Глазками хлопает. Глаза зелёные, улыбка располагающая, а голосок почти что ангельский!
— Куда это? — тычет мне пакетами. — Оксана! — представляется она.
— Андрей, — отвечаю я, забирая пакеты, — очень приятно!
Потом киваю на приготовленное место для банкета и сомкнутые стулья.
— Прошу к столу. У меня всё уже накрыто! — и потом тихонечко Оксане. — А что это с Мариной Николаевной?
Оксана отмахнулась своей пухленькой ручкой.
— Перенервничала. С матерью девчонки прямо там, у кровати, обнявшись плакали. Потом менты, прокуратура. Ничего нам предъявить не могут, но протокол, от него, увы, ни на шаг. Но Марине почему-то дочка привиделась. Я пару раз Саньку видела, есть что-то похожее с погибшей. Ну, Марину и накрыло. Вот, отходит потихоньку. Увы, нервная работа, к тому же реанимация, смерть там всегда рядом ходит.
Да уж! — подумал я. — Кому ты, красавица, про это рассказываешь!
Но вслух сказал другое:
— Понятно, будем лечить!
Но вначале, пока все при памяти и не пытаются уединиться от компании…
— Давайте уже за стол. — Командую я. — Второй комплект мы ещё успеем оприходовать, — киваю я на полные пакеты, что принесла с компанией Оксана. Кстати, именно этот набор прикупила на этот вечер Марина Николаевна на мои деньги, вот только у меня на него созрел другой план.
Расселись.
Яковлевич разливает девушкам по бокалам французское вино. Точно такое же, какое мы пили не далее, чем позавчера с Зизи. Мне плеснул немного и себя явно не обделил.
Я поднял бокал и встал со своего места на кровати.
— Уважаемые последователи Гиппократа! — начал я свою речь.
Все, даже до этого не обращавшая на меня никакого внимания Марина, подняли на меня глаза.
— Сегодня, увы, вам не удалось спасти человека. Девушку. — Марина громко всхлипнула, — но вот при похожих обстоятельствах, почти четыре месяца назад, вы не дали уйти за грань другому подростку — мне. И этот подросток очень вам за это признателен. Этим бокалом с прекрасным напитком я хочу воздать вам по заслугам. Используя для этого, пусть и небольшие пока, но свои личные возможности, я подготовил вам подарки на память обо мне. Прошу не отказываться и не спрашивать у меня, откуда что взялось.
Удивленно-заинтересованные взгляды на меня.
— В благодарность за ваше отношение к пострадавшим, за ваши тёплые, не чёрствые сердца, на память обо мне, я прошу принять маленькие подарки. Вам, Геннадий Яковлевич, я его подарю сейчас, а Марине Николаевне немного попозже.
И с этими словами передаю небольшой кулёк Яковлевичу.
Он вначале опорожняет бокал, как, впрочем, и все остальные, собравшиеся у меня в палате, которую я не забыл закрыть, а потом уже тянется к подарку.
— Посмотрим! — с интересом проговорил он.
Все, наверное, ждали чего-то обыденного, но их ждало нечто удивительное. Я создал комплект, навроде того, который подарил своей Зизи.
Сначала Геннадий вытащил из пакетика телефон в чехле. Айфон свежей серии, заряженный. На лице врача проступило удивление, а вот его подруга просто лучится счастьем. Что-то подобное я и предполагал — и останется он со своей печенюшкой!
— Телефон, чтобы вы всегда были на связи, — улыбаюсь я. — Вдруг мне срочно понадобится ваша консультация, как хорошего специалиста.
Ответная растерянная улыбка на его лице, но вопросов, как я и просил, откуда всё это, он не задаёт.
Опять смотрит в пакетик. На божий свет появляется цепочка. Нет, не так, — настоящая цепь крестом.
Изумление на лице Яковлевича и сожаление на физиономии его любовницы.
— Мы все под богом ходим. — Скорбно говорю я. — Этот подарок только для вас. Он сбережёт вашу душу и не даст ей ожесточиться в этом мире.
— Спасибо, — шепчет обескураженный врач.
Но опять вопросов не задаёт.
Марина тоже смотрит на этот спектакль, улыбается, понимая, что её тоже в скором времени ждёт что-то подобное. Вроде, отходит от эмоционального взрыва, связанного с гибелью девчонки, что так похожа на её дочь.
А тем временем, Яковлевич извлекает из пакета неплохое такое портмоне.
— А это, чтобы деньги водились и не меньше достоинством, что сейчас там уже лежат! — заканчиваю я свою подготовленную речь.
Геннадий раскрывает бумажник и, на глазах у изумлённой публики, вытаскивает оттуда пятитысячную купюру.
— На счастье и на достаток. Богатства не желаю. Люди часто из-за него душу теряют, а врач без души — это узаконенный убийца. — Добиваю я.
Наверное я перестарался. Тройка тостов прошла, а парочке явно не по себе и они очень хотят уединиться. Вот тут то и понадобился второй пакет.
— Яковлевич, — говорю я, когда эти двое засобирались на выход. — Я тут немного пакетики проверил, что не нужно убрал, но две бутылочки Алазанской долины осталось. Бокалы ваши я тоже туда положил. Они всё равно в подарочном наборе были. А нам с Мариной Николаевной и литра вина хватит. И уж, коль вы собрались нас оставить, то чтобы не нарушать традиции, как-то сложившиеся в медицинской практике, когда врачам дарят горячительные напитки, я решил их соблюсти. Этот коньяк, — я вытащил коробку подарочного набора, из приготовленного для них пакета, — употребляйте только по хорошим поводам. И спасибо вам, что спасли мою жизнь.