Что говорить? Я молчал, слушал и молчал. От меня тут мало что зависело, спасибо за то, что вообще спасли, и богине отдельное спасибо. В другой реальности, я сына потерял.
Потом минут десять подождал под дверями ординаторской нашего отделения. Мне готовили документы. А затем, процедура прощания. Всё-таки четыре месяца провести в одном и том же отделении — это многого стоит. Много знакомых, многие видели меня лежачего, который и говорить то мог с трудом. Спасибо им всем!
Провожать меня вышли все медики, которые были в это утро в отделении. Приятные слова, ответные слова благодарности. Слёзы у меня на глазах, и молчание сопровождающего меня Сани.
Всё, мы на улице.
— А тебя тут любят! — задумчиво произнёс парень.
— Любили, — с надеждой в голосе произнёс я. — Четыре месяца — это реально много, но эти люди мне жизнь спасли.
Помолчали. Я хромаю на своём костыле, а Саня тащит мои вещи, хотя их у меня всего ничего. Отдельно у него в руках пакет — мне ещё надо с одним человеком попрощаться, который лично ко мне очень хорошо относился.
Вот и проходная. Нас Митрич заметил, ещё когда из больничного корпуса вышли. Стоит, курит, внимательно рассматривает моего носильщика.
— Покидаешь нас? — говорит бывший мент.
— Когда-нибудь это должно было случиться, — философски отвечаю я.
Беру из рук Сани, чёрный пакет.
— Спасибо тебе, Митрич, за всё — говорю я. — Тебе от меня маленький презент.
Тот распахнул пакет, глянул. Хмыкнул себе в усы.
— Откуда в тебе такие знания жизненные, Андрюха? — произносит он задумчиво, а сам уже срисовал и мой прикид, который один раз уже видел, и цепочку толстую у меня на шее, и, конечно, золотой перстенёк на среднем пальце правой руки. Даже наверняка и на дорогущие часы обратил внимание. Да и мой сопровождающий явно не прост, особенно если учесть, что за средство передвижения под задницей, у этого парня.
— Ну, бывай, агент ноль-ноль-семь! — смеётся он. — И осторожней с волыной, а лучше и вовсе от неё избавься, даже если это простой травмат.
Ох, ты ж! А ведь явно не для меня он это говорил — этот спич явно Сане был предназначен. Так и есть, Саня просто кивнул на взгляд деда, и мы пошли к машине.
— Волына Щербатого? — спросил мой нынешний куратор от братвы.
— Да, — односложно ответил я.
— Прав дед, она тебе ни к чему, не стоит ментам давать повод для давления на тебя, — строго произнёс Александр Данилович. — Да и в детдом её тащить не лучшее решение. Она у тебя в сумке для ноута? — уточнил он.
— Да, — ответил я.
— Ладно, домой к тебе заедем, а там и решим.
Хлопнули двери гелика. Я пристегнулся ремнем. Именно он мне уже спас жизнь, вернее, моему сыну. Саня включил музыку, а я прикрыл глаза. Первый этап новой жизни позади, а теперь впереди знакомство с квартирой, где жила моя бывшая, и где теперь буду на каникулах жить и я.
Глава вторая
Дом, родной дом. Родной, но уж точно не мне. Такая крутая высотка на Тургенева, рядом, через дорогу, площадь Славы и высотка местной телерадиокомпании. Дом радио — так называют её в народе. Отличный вид на Амур и набережную Хабаровска. Обхожу комнаты.
Пять штук — это реально много. Большая кухня, наши с сестрой спальни, родителей спальня и гостиная. У отчима даже свой кабинет был для работы. Мебель дорогая, а на кухне, и вовсе лучшее, что есть из техники, и фирмы серьёзные.
— Неплохо, — комментирует увиденное Саня.
Не балагурит, понимает, как у меня сейчас должно быть на душе.
Но вот лично у меня всё спокойно. По бывшей жене я уже давно переболел. Это ведь она меня бросила, так чего тогда страдать мне по её гибели?
Но делаю печальное лицо, а то не поймут. Заглянул в кабинет отчима. Рабочий стол, пара кресел, диванчик и шкафы с книгами. О! Справочники по медицине. Что-то в голове щёлкнуло! Массаж, который делал Марине и диагностика! Знания медицинские, а что, это вариант! Надо с собой пару справочников в интернат прихватить. Кто знает, может, в будущем и пригодятся.
Саня на кухне хозяйничает. Чайку решил сварганить. Печенюшки и конфеты мы с собой принесли. Я же к себе, вернее, в комнату сына намылился, надо разобраться с вещами, да и посмотреть, как тут сын без меня обитал.
М-да, неплохая комнатушка. Пять на пять, где-то. Спортивных снарядов нет, но вот присутствует диван, типа софы, встроенный большой стеклянный шкаф и большой компьютерный стол, на котором, как я и ожидал, сего девайса, увы, не было, да и так было заметно по квартире — всё, что можно было вынести ценного и нестационарного в виде, например, встроенной кухни и большой мебели, всё вынесено. Ну, да ладно!
И это, грязно и неубрано в квартире. Сам-то я не в состоянии тут уборкой заниматься, а вызывать фирму, специализирующуюся на уборках квартир, у меня времени нет.
Вначале шкаф — надо понять, что на меня из вещей тут есть.
М-да, не густо.
Пара костюмов, куч рубашек, футболки, шорты. Новых нет, но и не застираны они — есть, что подобрать, причём по моему вкусу.
В кабинете отчима нашёл похожий саквояж из кожи. Он чуть побольше, чем мне Петро купил, но и есть одно преимущество — он на колёсах, его, при необходимости, при перемещении катить можно.
Делать примерку вещей на грязное тело — верх безрассудства, а потому скидываю вещи, остаюсь в одних трусах и иду в ванную комнату.
Мылся долго и с удовольствием. Увы, запускать джакузи смысла не было, не успеваю, хотя, если честно, то очень хотелось, но мы ограничены по времени. Уже двенадцатый час, а нам, может быть, придётся ещё и по магазинам ездить.
Сполоснулся после геля с шампунем, насухо вытерся свежим полотенцем. Тут же в ванной комнате обнаружил интересную сумку. Она выполнена в виде скатки, внутри которой, на липучке, типа маленьких барсеток из прозрачного материала, сделанные закрывающимися на молнию, а к самой кожаной скатерти-самобранке на полосу липучки присоединяются. Отличная походная вещь, производства американской компании Мэри Кей. Вот под свои мыльно-рыльные принадлежности её и прихватизирую. В спальне родителей нашёл одеколон и принадлежности отчима для бритья. Пригодятся. Ему всё равно уже ими не пользоваться.
Сидим на кухне. Сборы закончились. В прихожей, у дверей, два заполненных саквояжа — один довольно большой, другой чуток поменьше. Сумка с компом и наиболее ценными вещами со мной на кухне. Причина есть…
Чаепитие подходит к концу.
Разговаривать не хочется, молчит и Саня, хотя видно, что всё-таки о чём-то напомнить мне хочет.
— Волыну с собой потянешь? — спросил Данилович.
Я вздохнул.
— Александр Данилович, давайте на чистоту! — поднимаю я на него взгляд, прикрываясь большой кружкой с изображением футболиста Рональдо.
— Давай! — серьёзно отвечает парень.
— Ситуация вокруг меня непонятная, согласись.
— Я не в курсе, что раньше было, — произнёс Данилыч, — и, если честно, то и знать не хочу. Знаю только, что на данный момент к тебе ни у кого претензий нет.
Я усмехнулся.
— У меня сложные отношения с твоим Кешей и его боссом. Очень сложные, хотя, в последнее время, и устаканили наши отношения, благодаря, кстати, ситуации, начавшейся с Щербатого.
Саня согласно кивает.
— И тут вдруг те, кого я считал врагами, берут надо мной шефство. Согласись, странная ситуация.
Саня просто пожал плечами.
— Чего только в жизни не бывает. Друзья иногда становятся врагами, а неприятели верной опорой в делах и в жизни.
— Но вот ты же боевик, по сути. Тебе скажут, тот же Кеша, свернуть мне голову, и ведь свернёшь! — жёстким голосом произнёс я.
Усмешка на лице этого бугая.
— Я — не тот случай. Да, не спорю, урода грохнуть мне не составит труда, но человека, которого я считаю нормальным, никто не поставит именно мне такую задачу. Я защитник, телохранитель, могу решать всякие непонятные проблемы, а потому, меня ведь к тебе в кураторы прикрепили. И скажу так, если произойдёт такое, что вдруг с меня снимут эту задачу, берегись, значит, кто-то хочет тебе зла, а то и смерти. — Саня смотрит на меня открытым взглядом.
Молчим. Я пытаюсь осознать, что мне только что сказали.
— Понятно! — наконец-то произношу я.
— А раз понятно, вытаскивай волыну! С возможными проблемами в интернате она тебе не помощница, а если что серьёзней возникнет, позвонишь. Решим и накажем, кого ни попадя.
Я, со вздохом, снимаю с себя куртку Щербатого. Там под ней, на подвеске, висит глок.
— Чтоб тебя! — матерится Саня, — что удумал! Давай сюда, прямо разоружение Германии! — смеётся Данилыч.
Да и у меня на душе, если честно, стало спокойнее. Почему-то я ему верю.
— Слушай, Андрюха, — обращается ко мне мой цербер, — а что ты с квартирой думаешь делать, на время, пока в детдоме будешь чалиться?
Я с удивлением смотрю на Саню.
— А тебе то что с этого? — не понял я вопроса.
— Ну, ты даёшь! Пустая, упакованная хата, и я — красный молодец с большой елдой. Сам подумай.
Я улыбнулся и кинул на него понимающий взгляд.
— Бляди?
Довольный Данилыч кивает головой.
— Да, Штирлиц, они самые!
Я подумал.
— Хорошо, но только сам, и не сдавать её, и квартплата вся на тебе. — Делаю я уточнение.
— Да без проблем! — обрадовано улыбается Данилыч, — и порядок поддерживать буду. Сам понимаешь, что девки тут будут не совсем простые. Для простых и шалав всяких и подворотни хватит. Впрочем, их услугами я уже давно перестал пользоваться.
Я кладу на стол перед ним ключи от квартиры и диктую код для сигнализации.
Всё, больше меня здесь ничего не задерживает. Сейчас пробежимся по магазинам, заскочим в парикмахерскую и вперёд, в отрыв. Саня и так уже телефон свой отключил и пользуется моей трубкой.
В школу звякнул, своей бывшей классной. Заезжать туда уже нет надобности. Она и поведала, что мои документы уже ушли по новому адресу. Краевое государственное казенное учреждение «Организация, осуществляющая обучение для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей „Детский дом номер тридцать пять“». По старому — школа-интернат со спец-уклоном номер три — тройка, в простонародье — на улице Ломоносова, остановка «Новый микрорайон», район Дзёмги.