Вит перевернул труп и задрал рубашку. Я, не говоря ни слова, вышла. Покойники меня не пугали, во всяком случае смирно лежащие на лавках и терпеливо дожидающиеся погребения. Но смотреть на деловитые движения вирийца было неприятно. Хотя чернокнижник никогда не притворялся служителем Эола.
Поднялся ветер, и волосы растрепались еще больше, косу я не переплетала дня два, и, надо сказать, выглядела она не лучшим образом, но это подождет. Все подождет – и мятая одежда, и волосы, и даже голод. Эол, как же хочется есть!
Все подождет, кроме взгляда в спину и предчувствия беды.
Я подобрала прутик и, немного подумав, села в пыль у дороги. Из дома прачки доносились голоса. Я начертила на земле круг.
Это Хотьки, рядом река, лес, домик травницы – к кружку добавилось несколько линий. Первую жертву нашли на опушке – я поставила точку. Вторую – кажется, мужчину, звали Асин – обнаружили на берегу. Последнюю, бабку – на дороге. Три жертвы – три точки. Я посмотрела на собственные каракули, наклонила голову и соединила точки линиями. Любопытно…
Кружок деревни, словно круглое слуховое окно, оказался внутри треугольного чердачного фасада.
Теперь Волотки – рядом я нарисовала овал. Совсем другая застройка, улочки вытянутые. Первая точка – лудильщика нашли рядом с кузней на юго-западе, вторая – Игнара-пьяница почила на северной околице. Если уж искать дальнейшее сходство, то скоро будет еще одна жертва. Или не будет, если я рехнулась после ритуала покаяния. Вон снова в лес потянуло…
Но если пойти на поводу у своего воображения, то третью жертву, чтобы получился такой же красивый рисунок, как в Хотьках, нужно принести на юго-востоке. И еще колодец. В селе Михея центром этого безобразия был колодец, значит, и здесь должно иметься что-то подобное. Или не должно? Что я вообще знаю о магии?
Что там плел Рион о магических каналах и отражениях? Я не очень прислушивалась, что-то про зеркало-ключ и колодец-замок, про канал, по которому в наш мир явно приползет что-то очень нехорошее. И голодное. Почти как я. Меня тогда больше интересовало то, что все живы, обет мага выполнен и нам можно уехать из этих несчастных Хотьков. Да и потом, маги в Велиже обещали разобраться. Вот вам, разобрались.
– Что это? – тихо спросили из-за спины. – Что это такое?
Я обернулась. Чернокнижник уже закончил знакомство с покойником и вышел из дома прачки. Вышел и увидел мои каракули.
– Что это? – Глаза мужчины потемнели, зрачок вытянулся, слова больше походили на рык.
– Вит… – Я поднялась, на крыльцо уже вышел Рион, он что-то в полголоса втолковывал Казуму.
Чернокнижник не дал мне договорить, не дал даже выпрямиться, схватил за горло, вздернул, заглянул в глаза. Только вот смотрел на меня отнюдь не человек. И в этот момент я поняла, что имел в виду Рион, когда говорил о вирийцах… Вернее, конкретно об этом вирийце. Человек, которого кровь дасу превратила в зверя. Сейчас этот зверь держал меня за горло, заставляя ворошить пыль носками сапог, стирая так разозливший его рисунок.
– Ви…шшт, – позвала я. – Пожалуйсс-с-ссс-ш-шшштта…
Закричал Рион, потом, кажется, Казум. Щелкнул арбалет, но стрелок в очередной раз промахнулся, а чернокнижник продолжал смотреть на меня. Продолжал сжимать мое горло.
Его пальцы были сухими и жесткими, губы чересчур красными, зубы чересчур белыми, кожа смуглой, но сквозь загар просматривалось нечто иное. Нечто переливающееся, как внутренняя поверхность ракушки, какие я иногда находила у реки.
– Отпусти ее, демон! – закричал Рион, и щеку опалило жаром – чаровник применил магию. Жалко, что толку от этого почти не было. Чернокнижник дернул бровью, и только.
– Ай-ка, – нараспев произнес Вит, проглотив среднюю букву, словно ему было неудобно ее произносить, словно его горло не могло воспроизвести человеческие звуки. И мое имя прозвучало совсем иначе, четче и жестче, оно прозвучало как «А-ка».
– Не надо, – шепотом попросила я, цепляясь за его руки. – Не…хххррр.
Я тоже хрипела. И тоже рычала, потому что моя кошка, та самая, которую едва не разорвали на части чаровники Велижа, вдруг подняла голову и рыкнула. Без особой злости, скорее для острастки, так собака фыркает на расшалившихся детей, таскающих ее за уши. Тихий недовольный рык без желания обнажать зубы.
Что это? Магия или, как сказал чернокнижник, кровь? Потому что магию из меня вытянули, чаровники не глупы, они, скорее, жестоки. Но что, если это кровь?
Вит склонился к моему лицу, обнажил зубы, кошка зевнула и немного раздраженно дернула хвостом. Где-то рядом безостановочно ругался Рион.
Чернокнижник мог разорвать мне горло, все, что надо было сделать, – это наклониться и заставить меня запрокинуть голову. Но вместо этого щеки коснулось что-то теплое и шершавое. Кошка выгнулась, и я выгнулась вместе с ней, по коже побежали мурашки. Словно домашний пес лизнул.
– Сладкая А-ка, – прорычал вириец и разжал руку.
Я грохнулась в пыль у его ног. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как светящийся шарик врезался в плечо Вита. Чуть поодаль, на дороге, бледный Рион уже создавал новый. Золотые нити огня сплетались в его ладонях в плотный клубок.
– Детская игрушка, – проговорил чернокнижник, слегка пошатываясь. Огненный шарик растекся по куртке. Запахло горелой тканью, рукав осыпался пеплом, а золотой огонь втянулся в смуглую кожу.
Чернокнижник развернулся и перехватил занесенный над головой арбалет, который отчаявшийся Михей решил использовать вместо дубины. Схватил, вывернул и ударил коленом стрелка в живот.
Что бы я ни думала о парнях – об уме Михея или о несговорчивости Риона – именно сейчас, в данный момент, я осознала, что не забуду этого. Не забуду, как они вступились за меня на пыльной дороге, ввязались в схватку с заведомо более сильным противником ради вредной чужой девчонки. Как не забуду и пальцы Вита на шее и его шершавый язык на щеке.
Михей упал на дорогу. С ладоней чаровника сорвался шарик. Вит перехватил арбалет, замахнулся и опустил приклад на голову хозяина.
Вернее, попытался опустить, потому что чернокнижник с воем затряс рукой, отбросил арбалет, словно простая деревяшка обожгла ему ладонь.
И все кончилось. Кончилось так же внезапно, как и началось. Вит отступил, огненный шарик пролетел мимо, врезался в забор на противоположной стороне, сухое дерево тут же занялось огнем. Арбалет упал на дорогу, Михей очумело смотрел на чернокнижника, и наверняка так же на него смотрела я. Кошка зевнула и уснула, лишь самый кончик хвоста еще подергивался.
Вириец тряхнул головой, на миг закрыл глаза, а когда открыл, он снова был знакомым нам Витом. Да – загадочным, да – опасным, но не диким и злым, как выпущенный из преисподней зверь.
– Я в порядке, – хрипло проинформировал он, увидев, что Рион начал махать руками, то ли создавая новое заклинание, то ли отгоняя мух.
– А мне наплевать, – ответил чаровник. – Таких, как ты, надо в бочках с солью прикапывать, а мы поверили… Почти поверили, что ты человек.
– Да прекрати ты. – Чернокнижник стряхнул пепел с рукава. – Для «сети Эрира» нужна концентрация, так ты ее не соберешь, слишком психуешь.
Рион и не подумал опускать руки, продолжал стягивать что-то невидимое.
– Прошу прощения, монна. – Чернокнижник повернулся ко мне и протянул руку. Жест был слишком нарочитым. И одно то, что он вернулся от Айки или А-ки к «монне», говорило, что ни черта у него не в порядке. Вернее, у нас не в порядке. – Просто не каждый день деревенская девчонка, пусть и с каплей темной крови, рисует в пыли знак вызова дасу. Вот и не сдержался. Виноват.
Странные слова произносил Вит. В них не было лжи, но в них не было и правды. Он не врал, но для вирийца это были просто звуки, настоящей вины чернокнижник не чувствовал.
– Господа колдованцы! – раздался крик, и из-за угла дома выглянул Казум. За его спиной топтался Шугар с вилами. – Вы тама разобралися промеж собой? Али нам еще подождать?
– Разобрались, – ответил за всех чернокнижник и опустил руку, в которую я так и не вложила свою ладонь.
Мельник покивал, но, судя по всему, верить не спешил, обернулся к вилоносцу и стал о чем-то его спрашивать. Шугар с разнесчастным видом отвечал.
– Да откуда Айка может знать, как вызвать дасу, если даже я этого не знаю? – Рион посмотрел на полустертый рисунок.
– Твое невежество меня как раз и не удивляет, – скривился мужчина.
– А меня удивляет, что в княжестве карают за знания. Может, зря мы туда едем? – Чаровник зло взмахнул ладонью, но заклинание отказалось появляться на свет. В который раз Вит оказался прав.
– Она начертила схему вызова дасу и воззвала к части моей крови напрямую. Думаешь, легко не обернуться, когда кто-то на улице кричит твое имя?
Михей тяжело поднялся, подобрал арбалет и стал его осматривать на предмет нанесенного ущерба. Ущерб, нанесенный собственной шкуре, похоже, волновал стрелка куда меньше. Я вспомнила, как Вит отбросил арбалет… Нет, не отбросил, а уронил, словно схватился за раскаленную кочергу и не сразу это понял.
– Айка? – повернулся ко мне Рион. – Скажи, что он врет.
– Он врет, – послушно повторила я, поднимаясь. Горло горело. – Я всего лишь вспоминала Хотьки. – Стрелок отвлекся от разглядывания арбалета. – Отмечала места, где находили тела.
– Так, – встал Вит, поднял прут и, протянув Риону, скомандовал: – Рисуй.
– Щас, – скрестил на груди руки чаровник. – Чтобы ты мне тоже лицо облизал? Обойдешься.
– Дурак ты, тариец. Дураком и помрешь. Скоро, – пообещал чернокнижник.
– Господа колдованцы, – снова закричал Казум. – Вы это… сами к Пелагее дойдете али еще какие покойники надобны? Кладбище на юго-востоке, но, если копать надумаете, Шугара кликните, – мельник обернулся. Шугар грустно посмотрел на вилы.
– Рисуй, обещаю не облизывать, сразу обглодаю. – Вит сделал шаг к Риону, но парень, вместо того чтобы взять прут, стал снова стягивать силу, сжимая и разжимая пальцы.
– Третью жертву как раз нужно принести на юго-востоке, – сказала я. – Чтобы все было как в тот раз.