Жужжащий звук раздавался со всех сторон.
– Выводи или… – Чернокнижник не закончил, они вместе с притворой посмотрели на меня.
Украдкой, вскользь, но посмотрели. Остальные, увлеченные разглядыванием мира мертвых, этого не заметили. Кто вообще замечает такие мелочи в ожидании жужжащей смерти? Я заметила только потому, что всю жизнь от всех ждала чего-то такого… чего-то неправильного, как сказал Рион.
Притвора зарычала, и ее рык совершенно не понравился моей кошке. Точнее, мне. Губа задралась, и я зарычала в ответ.
– Там… там… там… – Грес указал в туман, меч в его руках ходил ходуном. – там Зуб и… Хош и Осук… Рэйвен, они же умерли! Та тварь их убила!
Оле, покачиваясь, встала на ноги.
– Чего застыли? – закричала притвора. – Мертвецов, что ли, не видели? А ну, все за мной! Они не сразу сунутся на тропу. Бежим. Так быстро, как только можете! – договаривала она уже на бегу.
Я повернулась к туману и встретилась взглядом с девочкой в рваном сарафане. Девочкой с черной косой через плечо и ярко-синими глазами.
– Майка, – позвала давно умершую подругу, и в тот же миг на меня налетел Вит.
– Бегом, Айка, бегом! – Он схватил меня за руку и потащил дальше по тропе.
Нас нагонял Рион, впереди топали солдаты, что-то кричал Рэйвен, плакала Оле, где-то рядом маячила Мира, и только стрелок продолжал стоять на месте. Он все вертел и вертел головой. Арбалет все еще висел за его спиной. За спиной парня, который хватался за него при каждом удобном и неудобном случае.
– Михей! – заорал Рион и сам у себя спросил: – Почему он не бежит?
Деревенский парень наконец отвел взгляд от белого марева, оглянулся, недоуменно спросил:
– А чегось вы там видите? – и быстро пошел вперед, догоняя Риона.
Отвечать ему никто не собирался. Мы просто видели. Мы бежали. Дыхание сбилось, спина чернокнижника маячила впереди. Кажется, кто-то упал. Кули. Оле запричитала, вирийский лучник одним движением поставил парня на ноги. Мы бежали, стараясь смотреть только перед собой. И не могли не смотреть по сторонам. То и дело кто-то оглядывался, сжимал зубы, и… Мы бежали.
Слава Эолу, оказалось недалеко. Притвора чуть сбавила темп, а потом резко, словно убегающий от охотника заяц, свернула с прямой как стрела дороги и нырнула в туман. Рэйвен с разбега сделал шаг следом, по колено, как в реку, погрузился в дымку и… С ругательствами выскочил обратно. На этот раз его лицо не просто побелело, оно сделалось похожим на речную соль, что добывают в Олафе.
В капрала едва не врезался Тиш, а за ним и лучник, все еще державший Кули за руку. Оле, мечники, Киш, все мы остановились, застряли, словно огурцы в банке, не пролезающие в узкое горлышко.
– Чего стоим? – рявкнул Киш, оглядываясь назад. Его шумное дыхание напоминало звук раздувающих угли кузнечных мехов.
Рэйвен издал неопределенный звук, словно кто-то сдавил ему горло.
– Так сгинула ваша тварь. Как есть сгинула, – ответил за него Грес. – Кинула нас здесь на съедение мертвякам, а сама… – пояснил солдат, оглядываясь на нас, сгрудившихся у края дороги подобно компании слепых нищих, что шли в город за подаянием да заплутали.
В этот момент Рион вздрогнул, как вздрогнул бы всякий, если его неожиданно коснуться.
– Нет, – прошептал бывший чаровник. – Нет, пожалуйста…
Лицо парня скривилось, словно он собирался заплакать. Или закричать.
Мне показалось, что я разглядела появившуюся из тумана тонкую кисть руки, что вполне могла принадлежать девушке. Или ребенку. Она мягко обхватила запястье Риона и потянула на себя. Я моргнула, и наваждение исчезло.
– Нет, – всхлипнул бывший чаровник.
Но не это было самым страшным. Самым страшным было то, что он пошел, словно телок на привязи. Пошел в туман, притягиваемый этой невидимой рукой.
Ему нужно было сделать всего два маленьких шага, с третьим он скрылся бы в тумане по макушку. Бывшего чаровника остановил Михей: схватил за плечо, не дав сойти с дороги.
– Пусти, – попросил Рион непонятно кого. – Там Онир! Пусти, кому сказал, а не то…
С другой стороны к парню подскочил Вит, точно так же, как и Михей, подхватил его под руку.
– А не то – что? – поинтересовался он.
– Не ходите туда, господин чаров… – Стрелок споткнулся и вдруг добавил: – Не ходи туда, Рион. Плохое там место, животом чую. Гиблое.
– Кого бы ты там ни увидел, он мертв, – прогудел Киш.
– Знаю! – закричал Рион и уже тише повторил: – Знаю, пустите! – Рывком освободился, устало потер лицо руками и глухо проговорил: – Онир – мой брат. Он умер вместе с родителями.
– К оружию! – отдал приказ Рэйвен. – Грес справа, Тиш слева, Орир с тыла, Эриш, стреляй по готовности. Господари кудесники, подмогайте, а то здесь все вместе и поляжем!
Мы стали медленно отступать от края дороги – места, где скрылась притвора. Туман всколыхнулся, подняв с земли пепельную пыль. Мира вдруг показала обочине кукиш. Оле снова вспомнила отца, крепко прижала к себе Кули, да и парень, кажется, в первый раз в жизни не собирался убегать от сестры. Кишинт потряс головой, Вит демонстративно никуда не смотрел, а я… Я не могла не смотреть, но на этот раз ко мне явилась не Майка. На этот раз в тумане проступила высокая долговязая фигура Залома.
По белому мареву прошла рябь, такая бывает, если бросить камешек в воду.
– Не смотри, – прошептал Вит. – Просто не смотри.
Молчаливый лучник вдруг опустился на колено и запустил руку в прах, разглядывая что-то одному ему видимое.
– Эол, спаси и сохрани. – Грес взмахнул мечом. – Это же Гуш и Ширик! Рэйвен, это же наши парни, те, кого тварь погрызла!
Меч в руке воина дрогнул, капралу вдруг стал очень тесен ворот плаща, он то и дело дергал за ткань, силясь ослабить узел.
Закричал, взмахнув клинком, Тиш. Железо в его руках взлетело и замерло, столкнувшись с чем-то невидимым. Еще взмах, и еще. Я заметила, как дрожат от напряжения руки воина. Но не разглядела его противника.
– Гуш, я ничего не мог поделать, – торопливо говорил солдат. – Не мог, не успел, та тварь оказалась быстрее, – оправдывался он, продолжая свой бой с невидимкой.
По туману снова прошла рябь, на этот раз более сильная.
– Надо уходить, – дико вращая глазами, сказал Киш. – Бой против собственных мертвецов нам не выиграть.
– Собственных? – переспросила я и поняла, что отступаю от тумана, от смотрящего на меня из него Залома, и едва слышно рычу.
– Да. – Вит торопливо бросил сумку под ноги и закатал рукава. – В мире мертвых каждый видит лишь своих мертвецов. Тех, кому он помог стать таковыми.
– Я ему даже завидую. – Кишинт кивнул на Михея и достал из сумки стеклянную бутыль с мутной жидкостью, очень похожей на самогон, видимо, это она звякала всю дорогу. – Где ты его откопал?
– В лесу, – не стал вдаваться в подробности чернокнижник. – Чистый душой искусник. Он чист настолько, что не видит ничего и никого вокруг, только туман.
– Я не убивал брата, – выкрикнул Рион.
– А я – отца, хотите, Эолом поклянусь? – Лицо Оле кривилось, из-за сморщенной кожи казалось, что она сейчас рассмеется.
– Здесь не княжеский суд, и никто не выносит приговор, кроме тебя самого. Твой брат пришел к тебе только потому, что ты сам считаешь себя виновным. Твой отец тоже. Вина убивает в этом мире вернее, чем удар кинжалом.
Бой с невидимкой продолжался, только теперь в него вступили уже все солдаты, отбивая удары по очереди. Еще немного, и мы просто свалимся в туман с другой стороны дороги.
– Сколько раз ты был здесь? – Киш встал рядом с Витом.
– Несколько, – ответил чернокнижник. – С учителем когда-то, потом группой ходили, еле ноги унесли. Отвлекли мертвецов и ушли. Им нужна вина, угрызения совести и магия. Они слетаются на нее, как голуби на пригоршню проса.
Лучник, только что рассматривавший прах, вскочил на ноги, натянул тетиву и выпустил в противника стрелу. В противника, которого не видел, а лишь угадывал по движениям вирийцев. Он, в отличие от них, не винил себя в смерти воинов отряда, и его стрела, спокойно пролетев сквозь невидимого мертвеца, вошла в бедро Греса. А тот… Тот даже не заметил. Не закричал, не схватился рукой за рану.
Я принюхалась. Все так же пахло пылью и пеплом. Крови не было.
Туман закачался. Голова начала кружиться, словно я находилась в утлой лодочке посреди бурной речки.
– Готов? – Чернокнижник поднял руку.
– Да. – Киш вытащил зубами пробку из бутылки.
– Всем зажмуриться! – заорал чернокнижник, делая знаки рукой.
Яркий свет ударил по закрытым глазам так, что в темноте заплясали цветные пятна. Закричал Кули, наверняка не внявший предупреждению. Я заморгала, пятна выцвели, сменились на черные, которые бегали перед глазами, словно шустрые тараканы по пустому амбару. А вокруг меня снова был только белый свет, острый, как кромка лезвия. Свет, причинявший боль. Я терла и терла глаза, заставляя черные точки то исчезать, то появляться…
– У нас есть несколько минут. Уходим. – Вит толкнул меня в спину.
Я сделала пару шагов, заморгала. В белом-белом мире стали проступать серые штрихи, будто углем провели по белой печи. Темных линий становилось все больше и больше, они двоились, троились, росли и сливались, очерчивая силуэты моих спутников.
Вирийцы, тяжело дыша, опустили оружие. Михей держал брыкающегося Кули, Оле беспокойно топталась на месте, Мира стояла за Витом и будто чего-то ждала, бутылки в руках Киша не было. И все они смотрели мне за спину. Все, кроме чернокнижника. Я кожей почувствовала жар, идущий откуда-то сзади.
– Не оборачивайся, – приказал Вит.
– Что… Что вы сделали? – спросил Рэйвен. Его глаза были красными и слезились, словно он очень долго пил черемуховый настой. Пил и не закусывал. – Почему они исчезли?
– Бросили им горсть того самого проса, – пояснил Кишинт. – Магию. Они слетятся на нее, как голодные птицы, и каждый захочет урвать побольше.
– З-зачем она им? – запинаясь, спросил Тиш.