– Надо было в шалаше оставаться, – заунывно бурчал у меня за спиной Гур, то и дело шарахаясь в сторону от какого-нибудь косого взгляда очередного до зубов вооруженного наемника. – Скока народу в округе шатается – ужас один. И что-то никто добычу не пересчитывает.
– Дубина! – вполголоса огрызнулся одноглазый Альс. – Поди, Ларс не дурной, чтобы со всеми делиться. Сговорился втихую с эльфом, и сидят где-нибудь сейчас, на пару колдуна трясут.
– Не похоже это на главаря-то, – недоверчиво покачал головой Гур. – Он всегда добычу поровну делил. Никого зря не обижал.
– Так то простая добыча, а то магическая, – не унимался одноглазый. – Ум-разумение поимей.
– А ну, тихо! – прикрикнула я на горе-охранников, заметив, как один из наемников с интересом навострил уши, прислушиваясь к их разговору. – Весь лагерь сейчас взбаламутите.
Бродяги обиженно засопели, но послушно замолкли. А я задумчиво почесала лоб, пытаясь сориентироваться в пространстве. По всей видимости, мы сейчас находились на месте старого привала храмовников – вон и куст, под которым некогда лежал связанный по ногам и рукам магическими путами Гворий. А рядом чернеет пятачок земли, где храмовники распяли Рикки, давая возможность его демону напитаться силой земной стихии. Но только моих былых попутчиков не видать.
– Слушайте, но не может же такого быть, чтобы Ларс никого не захватил! – наконец в полном изумлении обернулась я к бродягам, убедившись, что ни храмовников, ни противной Дории, ни моих недавних знакомых нигде не видно.
– Мы краем уха слышали, что он бабу какую-то красоты неописуемой под строгой охраной оставил, – неохотно отозвался Альс. – Чуть ли не из эльфийского правящего дома. Да пацан рядом все вертелся, с тебя глаз не сводил, чуть ли не руки целовать рвался, пока Ларс не прикрикнул и не отогнал.
– Очень интересно, – протянула я. Приятно слышать, что Рикки тоже спасся. После чего откашлялась и невинным голоском поинтересовалась: – Девицу случаем не Дорией зовут?
Но одноглазый только виновато развел руками, показывая, что больше ничего не знает. А меня неожиданно кольнула обида. Значит, на мою охрану от черного колдуна, наверняка алчущего страшно отомстить, так всего двух оборванцев выделили, вооруженных лишь тупыми ножами. А эльфийку, поди, лучшие наемники сторожат. Где тут справедливость? Я-то больше всех остальных рисковала – не только честью, но и жизнью. Посчитай, за прошедшие сутки дважды умирала. Когда круг открыла и когда Индигерде позволила своим телом воспользоваться для разговора с сыном. И вообще, если бы не я, то даже страшно представить, чем бы эта история завершилась.
На глаза навернулись предательские слезы. Интересно, однако, получается: как всех выручать – так беги, Тефна, рискуй своей серой шкурой. А как все закончилось – полежи в сторонке, только под ногами не мешайся. Обойдутся! Сейчас сама все выясню, чем же это дело закончилось.
– Эй, ты куда? – окликнул меня одноглазый, когда я, насупившись, с самым решительным видом двинулась по направлению к кругу мертвых.
– Проверить кое-чего надо, – буркнула я.
– Сдурела, что ли?! – Альс подскочил и с силой вцепился в мое плечо, пытаясь остановить.
Угу, сейчас. Я, не оборачиваясь, отмахнулась, позволив звериному бешенству на миг победить человеческий разум.
– Ой! – испуганно отшатнулся бродяга, когда в опасной близи от его единственного глаза просвистела когтистая кошачья лапа. Но тут же взял себя в руки и побежал за мной, на ходу с восторгом выкрикивая: – Слышь, а ты и впрямь нечисть! Я-то вначале не поверил, что Гур говорил! Якобы эльф тебя метаморфом кликал! Чай, какая разница – оборотень и есть!
Я приглушенно застонала, когда заметила, с каким интересом внимают бродяге наемники. Некоторые уже потянулись к рукоятям мечей, не скрывая нехорошего блеска в глазах. И стоило Мария побеждать, чтобы потом так глупо погибнуть – из-за слишком разговорчивого оборванца и собственной невыдержанности. Пришлось обернуться и приглушенно рыкнуть на идиота:
– Заткнись, скотина! Или думаешь, Ларс тебе спасибо за такие откровения скажет?
Одноглазый тут же захлопнул рот и остановился, предусмотрительно не приближаясь ко мне. Правильно, знает ведь, что я ему мигом лицо располосую за такую подставу.
– Сама дура! – наконец по привычке огрызнулся он. – Куда полетела-то? Уговор же был – везде вместе. Знаешь, как нам от Ларса достанется, ежели на него счас наткнемся по твоей дурости?
– Поэтому ты решил не откладывать наказание в долгий ящик, а сразу же привлечь вашего главаря заполошным ором? – язвительно поинтересовалась я.
– Ну-у, – смущенно замялся Альс, – это я в самом деле чего-то не сообразил. А чего когтями-то пугать сразу?
– Нечего мне синяки ставить, – хмыкнула я, с нарочито болезненной гримасой растирая плечо. – Всю пятерню на коже отпечатал.
– Какие мы нежные, – беззлобно протянул одноглазый. – Ну, прости, что ли. Тугодум я, да и с бабами давно не общался.
– Оно и видно, – себе под нос буркнула я и уже громче спросила: – Дальше-то чего? Идете со мной или как? Тут, почитай, целую милю топать.
– Мы привычные, – оскалился в улыбке наконец-то подошедший Гур, который до этого мялся неподалеку, благоразумно не спеша приходить товарищу на подмогу. – Иногда Ларс нас по мелким поручениям по сто раз на дню с одного края Мейчара на другой гоняет. Мы ж в гильдию-то к наемникам случайно попали, раньше нищими числились. Да с главой поцапались – Альс тогда глаз и потерял. Знаешь, поди, как в одиночку тяжело промышлять. Все равно защита над головой быть должна. Добрая душа надоумила Ларсу в жилетку поплакаться. Тот и принял – на побегушки.
– Понятно, – нетерпеливо оборвала его я, не желая слушать всю долгую историю их неудавшейся и тяжелой жизни.
Приходилось уже с этими профессиональными плакальщиками встречаться – им только волю дай, день-деньской будут тебе свои проблемы и обиды на несправедливую жизнь изливать.
Никто не сделал ни малейшей попытки нас остановить, когда мы покинули пределы лагеря и зашагали по едва видневшейся среди полевого разнотравья тропинке. Пожалуй, теперь будет тяжело скрывать месторасположение круга в тайне – за прошедшие сутки тут слишком много народу побывало. Вон, уже полноценную дорожку прямо к запретным камням протоптали. Никакая маскировочная и отпугивающая магия не спасет. Еще не хватало, чтобы по всему королевству об этом узнали. А ведь узнают, тут и гадать не надо. Слухи быстро расходятся. И начнется тогда здесь сущее безобразие.
Всегда найдутся люди, которые захотят встретиться со своими усопшими родственниками или друзьями. Кто-то – просто перекинуться парой слов, кто-то – запоздало признаться в любви или попросить прощения. Раз есть спрос, появится и предложение. Потянутся в здешние края толпы самозванных магов и новоявленных черных колдунов, которые за умеренную плату будут браться за открытие круга. Потребуются и кровавые жертвы, но где их взять? Добровольцем же на алтарь вряд ли кто пойдет. Поэтому из окрестных деревень начнут пропадать люди.
Волей-неволей придется вмешаться королю. В таких случаях всегда разговор короткий – огнем и мечом уничтожить всех, кто хоть краем уха слышал про круг. Наверное, и Мейчар в горячке затронут.
Не спасет даже удобное расположение на перекрестке торговых путей – ведь именно здесь перевалочный пункт и для гномов, везущих в столицу руду и самоцветные камни, и для эльфов с их украшениями и потрясающе нежными тканями, и для орков, славящихся своим оружием. Кажется мне, король будет только рад лишний раз припугнуть слишком свободолюбивый и богатый город.
Да, все положенные налоги Мейчар отдает в срок и до последнего медяка, но подобная щедрость как раз и раздражает столицу Рейтис. В остальных-то городах нет-нет да и вспыхнут бунты из-за непомерных податей. А здешний бургомистр платит и не пикнет при этом. Значит, в кубышках много припрятал. Нужен лишь достаточный повод, чтобы король присовокупил весь доход торгового города к своей казне. Вряд ли градоначальник будет сильно сопротивляться, если его поставят перед выбором: или полное разорение окрестностей, возможно, с полным уничтожением самого города, или переход под непосредственное управление государства и потеря всех льгот и привилегий, дарованных в незапамятные времена.
Я тяжело вздохнула. Видать, и в самом деле нелегкие деньки Мейчару предстоят. Пора уходить отсюда, пока хвост цел. Неважно, получу ли я заработанные честным путем деньги или нет, но здесь оставаться нельзя. Да мне и не позволят – вспомнить хотя бы Гвория с его угрозами.
– Эй, оборотень! – толкнул меня в бок Альс, устав идти в полном молчании.
– Еще раз меня оборотнем назовешь, последний глаз выцарапаю, – лениво предупредила я.
– А кто же ты тогда? – искренне удивился бродяга и на всякий случай замедлил шаг, словно опасаясь немедленного выполнения угрозы.
– Ме-та-морф, – терпеливо, по слогам произнесла я.
– Какая разница-то? – не отставал от меня привязчивый оборванец. – В зверя превращаешься? Превращаешься – вон давеча как когтями махнула. Значит, оборотень женского пола. Оборотниха, точнее.
– Оборотни могут превращаться только в волков, – поняв, что от меня так просто не отвяжутся, пустилась я в путаные объяснения. – И только во время полной луны. Оборотни в зверином облике не властны над своими желаниями. Волк, он волк и есть. Если голоден, то не посмотрит, кто перед ним, животное какое али человек. А у метаморфов звериная ипостась бывает разная. Кошки, волки, собаки, медведи. Да мало ли кто еще. Кто-то говорит, что и в драконов некоторые метаморфы перекидываются, но я в это слабо верю. Врут, поди. Это какой запас магических сил надо иметь, чтобы так размеры тела увеличивать. Самое главное – от луны смена облика не зависит. И при этом мы рассудок человеческий не теряем. Говорят, некогда такие метаморфы жили, которые вообще любой облик принимать могли, даже вещей. В легендах их полиморфами кличут. Но мне кажется, что сказки это, а не правда. По крайней мере, кого из наших ни спрашивала, никто эдакое чудо природы не встречал.