Нечисть Швеции. Обитатели кладбищ, лесов и полей — страница 4 из 11

Дух гор и горная дева

Швецию сложно назвать страной гор: значимые возвышенности (около 2000 метров) находятся лишь в ее малозаселенной северной части. В центральных регионах и на юге – равнины и небольшие холмы. Тем не менее горная нечисть занимает в шведском фольклоре важное место. Одни существа причастны к формированию горного ландшафта, другие связаны с рудой и ее добычей.

Дело в том, что на юге страны расположен богатый полезными ископаемыми регион Бергслаген (Bergslagen). Добыча руды и металлургическое производство существовали здесь со Средних веков, пока в XX веке не были перенесены на север, в район Кируны (Kiruna).

Бергслаген стал родиной преданий о духе гор, охраннике руды, которого в Швеции называют то бергсро (bergsrå; berg – «гора», rå – «хозяин», «хранитель»), то грювро (gruvrå; gruva – «шахта», rå – «хозяин», «хранитель»).

Оба духа помогали найти руду. Но если дух горы своим появлением всегда указывал на новые месторождения, то дух шахты скорее отпугивал от горных богатств и показывал их, только если был в хорошем настроении. Знать о себе горные духи давали по-разному: представали в обличии человека или животного, шумели, смеялись. Иногда из шахты доносились странные звуки: казалось, что кипит работа, хотя ни одной живой души там не было.

Первые упоминания о горном духе относятся к XIII веку. Именно в это время в Швеции начинается разведка и добыча руды. В начальной разработке принимали участие лесорубы и добытчики угля, которые, вероятно, прежде всех заговорили о существах, охраняющих горные породы и своими чертами напоминающих лесную деву.

Как выглядел горный дух?

Духи гор так же, как и лесная дева, могли превращаться в животных – козлов, лошадей, свиней, летучих мышей и змей. Из-за этого в Швеции запрещалось убивать или калечить животных, найденных в шахтах и окрестностях. Если встреченному в шахте зверю грозила опасность из-за предстоящей добычи, его вывозили на свежий воздух и только потом начинали работу. Впоследствии именно животным (нередко и домашним) приписывали способность находить полезные ископаемые.

Самое известное месторождение меди в Швеции, Фалунское (Falun), помог отыскать козлик Коре. Как-то раз хозяин заметил на его рогах красные пятнышки и решил проследить, куда его подопечный ходит пастись. В лесной чаще Коре подошел к краю болотца и стал тереться рожками о землю. Вскоре та стала совсем красной. Крестьянин принялся копать – и внезапно перед ним засверкала медная руда.

Горный дух мог появиться в мужском обличии (порой его называли «горным троллем» или «горным королем»), и в историях о нем не было никакого эротического подтекста – возможно, потому, что горняки переезжали в шахтерские поселки семьями, вместе с женами и детьми, а лесорубы, придумавшие лесных дев, работали вахтами и были лишены женского внимания по несколько месяцев.

На рожках Коре остались красные пятнышки – так, согласно легенде, было открыто месторождение медной руды в Фалуне

В отдельных сюжетах у духа гор есть семья, а тролли выполняют роль прислуги.

Повадился как-то дух горы заглядывать на летний лесной выпас в Рисберге (Risberga). Одевался он точь-в-точь как капитан, чей мундир был усеян блестящими позолоченными пуговицами. Появлялся он рядом с оголенными скалами, держа в руках карту, которую, по его словам, он получил от человека в красной рубахе. Видели его две девушки. Спросив их, есть ли в горе руда и как пройти в деревушку Веньян (Venjan), он мгновенно исчез. Никто его больше не видел – а значит, был это не кто иной, как дух горы.

Горный дух мог появиться и в женском обличии. По сравнению с лесной, горная дева была на несколько сословий выше. Она представала высокой, статной, элегантно одетой дамой – вылитой дворянкой. Никакого лисьего хвоста, полой спины или других признаков иной сущности. Обращаться с дамой следовало подобающе. В ее владениях запрещалось свистеть, ругаться, бросать камни и даже громко разговаривать. Нарушителей горная дева жестоко наказывала: сбивала с пути или, устроив обвал, замуровывала в шахте, где их ждала неминуемая гибель.

Горную деву уважали, но и боялись. Она показывала, где спрятана руда, предупреждала об опасности, но если что-то шло не так, как она хотела, то гора забирала человека. Дева заманивала провинившихся в темный укромный уголок своего царства, выжить там было невозможно. Заплутавший словно бы каменел и становился частью горы.

Так приключилось и с толстяком Матсом, который когда-то работал на Фалунской медной шахте и чье тело обнаружили в 1719 году. Глядя на одежду, руки и лицо Матса, можно было подумать, что скончался он совсем недавно, однако в близлежащих деревнях и селах пропавших без вести не числилось. Найденное тело было словно окаменевшим. «Погибший явно чем-то не угодил горной деве, раз она решила забрать его к себе», – так стали говорить в округе.

Необычную находку показали любопытствующей публике. Тут-то его и узнала одна из женщин:

– Это же Матс, мой жених, пропавший в 1677 году! – воскликнула она.

Толстяк Матс пролежал в шахте больше сорока лет…

Как и полагается хозяйке больших угодий, у горной девы на поясе висела связка ключей.

Горная дева

Считалось, что она всегда ходит по одним и тем же дорожкам, из-за чего некоторые подземные проходы казались хорошо утоптанными и чистыми. Такого же порядка и чистоты горная дева ждала и от незваных гостей, поэтому после смены горняки забирали с собой все инструменты и уносили остатки еды. Работу в шахте старались закончить вовремя, иначе горный дух мог лишить руды или указать на жилу, которая на самом деле была пустой.

Посещение шахты требовало соблюдения дополнительных ритуалов: при входе следовало снять шляпу и поклониться либо поздороваться с горным духом, при желании принести символическую жертву – например, в виде монетки. Если все сделал правильно, то горная дева не только указывала, где лежат ископаемые богатства, но и предупреждала об опасности. Задремавшего горняка она будила за несколько секунд до обвала. Если грозило несчастье со смертельным исходом, дева появлялась в шахте в черном одеянии.

А если руды больше нет?

Когда рудные запасы истощались, горная дева помогала найти новые. В преданиях она упоминала в этих случаях брата (реже – сестру), чьи владения оказывались куда богаче ее собственных. Это отражает принцип распределения наследства в прежние времена: сыновья в Швеции наследовали почти вдвое больше, чем дочери.

Горная дева из серебряного рудника Салы (Sala) как-то завела речь о сестре далеко на севере, что была вдвое богаче ее самой. У той тоже есть серебряная шахта, которую однажды она покажет людям. Но произойдет это не сразу, и знак она подаст такой: в одном из селений появится старуха, и будет у нее корова, у которой родится два теленка, как две капли воды похожих друг на друга. Телята будут совершенно белыми, но уши их окажутся черными. Выкармливать телят старуха будет до самой середины лета, до священной ночи мидсоммара. В ту ночь она отправится с телятами к горе, и те укажут ей на серебряную шахту, которую затем смогут разрабатывать люди.

Однажды в провинции Онгерманланд у старушки отелилась корова. На свет появились два теленка: оба белые, с черными ушками, и случилось это в начале лета. Вспомнив старинное предание, старушка принялась изо всех сил заботиться о телятах. Как же ей хотелось, чтобы они нашли ту заветную шахту!

Но за неделю до праздника середины лета домой вернулся ее муж. Услышав рассказ жены, он испугался: а что, если горная дева захочет забрать к себе его супругу? Ночью он прокрался в хлев и зарубил телят. Горе охватило старушку, но ничего уже нельзя было поделать. Мясо они варили три дня, но оно оставалось твердым как камень. Тогда они решили бросить мясо собакам, но и те отказались его есть.

И был у той старушки брат, которого звали Ниссе. Однажды он отправился искать лошадей, пасшихся где-то у горы. Долго бродил он, но так и не нашел своих коней. Наконец решил он подняться на гору. По пути на вершину он увидел в горе глубокую яму. Заглянул, а на дне ямы что-то сверкает. Росли рядом высокие деревья, и с их веток свисали будто бы посеребренные капли. Понял Ниссе, что напал на серебряный рудник.

Скорее отломил он несколько затвердевших капель и сунул их в карман. Сделал на деревьях зарубки, чтобы легче было отыскать шахту, и отправился домой. Пройдя немного, он почувствовал, как его одолевает усталость. Присел он на камень и тут же заснул, а когда открыл глаза, то никак не мог понять, где находится. Достал он из кармана серебряные капельки, но были то обыкновенные серые камешки.

Ниссе бросился искать деревья с зарубками, но таких поблизости не оказалось. Понял он тогда: горная дева пока не хочет показывать людям свой рудник.

До сих пор люди ждут, что в один прекрасный день в горе обнаружат несметные сокровища, и тогда в их край придет процветание. Недавно в горе проводили взрывные работы, но серебра так и не нашли…

Дева-соблазнительница

В фольклоре у горной девы примерно одна и та же забота – охранять руду и не допускать беспорядка во время ее добычи. В XVII веке ей приписывают новое амплуа – соблазнительницы. Но сюжеты об этом появляются не в преданиях, а в судебных протоколах. Самый показательный случай – суд над Свеном Андерссоном, который в 1691 году был приговорен к смертной казни.

История Свена Андерссона берет начало в 1690 году, когда на него, 22-летнего батрака, во время сбора урожая обратил внимание пастор Келландер. Священнослужителю показалось, будто Свен выглядит «слегка утомленным и даже больным». От другого крестьянина пастор узнал, что Свена частенько забирала к себе горная дева, у которой он пропадал по несколько дней.

Келландер решил обследовать Андерссона и вскоре обнаружил еще один примечательный симптом: аппетит Свена оказался куда лучше, чем можно было бы предположить. Келландер принялся расспрашивать Андерссона, правдивы ли рассказы о горной деве. Когда тот все подтвердил, пастор провел восемь дней, «растолковывая ему принципы религии». Казалось, что слова священника возымели действие: Свен Андерссон пообещал держаться подальше от тех мест, где встречал горную деву. Однако вскоре он снова исчез.

Представ перед судом, Свен Андерссон невероятно подробно описал встречу с горной девой и время, которое с ней провел. Он рассказал, как однажды осенью пас коз и несколько из них отбились от стада. Отправившись на их поиски, он так устал, что уснул в полом стволе старого дуба рядом с горой, где прежде жили разбойники.

К Свену Андерссону горная дева явилась, когда он отправился на поиски отбившихся от стада коз

Проснувшись ночью, Свен увидел перед собой женщину в белоснежном одеянии, которая пообещала вернуть ему коз, если он последует за ней. Батраку ничего другого не оставалось, как согласиться. Они прошли через гору, словно через дверь, и оказались в светлом зале, где справа стояли ряды кроватей, а слева – печь. Повсюду он видел слонявшихся без дела великолепно одетых женщин и мужчин. Незнакомка, что привела его в гору, предложила присесть за один из столов и принялась угощать его яствами да напитками, после чего они легли в постель и занялись любовью.

Выслушав историю, суд назначил медицинское обследование Андерссона, в результате врачи подтвердили: он действительно вступал в сексуальные отношения с духом гор. В те годы судьи едва ли сомневались в существовании горных и лесных духов, считая их суккубами – демонами похоти и разврата, которые являлись к молодым мужчинам в образе красивой девушки и соблазняли их. Те же духи порой приравнивались к животным, совокупление с которыми каралось смертной казнью. Дальнейшая судьба бедняги Свена неизвестна. Хоть местный суд и вынес смертный приговор, не сохранилось свидетельств, что его действительно казнили.

Великаны

В шведском языке «великан» – это jätte (норв. jotun, исл. jötunn). Этимологически слово восходит к глаголам «есть, пожирать», что объясняет пристрастие великанов к еде и, как следствие, их невероятную силу[45].

Первые шведские великаны были не такими уж огромными: значительно выше человека, но ниже горы. Заметное увеличение их роста наметилось в Средние века: они уже были такими большими, что заставляли деревья падать, «словно крошечные травинки в поле». В большинстве историй мы можем судить о размерах персонажа благодаря окружающим его предметам и животным. Например, попала как-то в глаз великану пылинка, достать ее вызвалась жена. Достала и видит, что не пылинка это, а еловая шишка. Или поймал великан на охоте мышь, а на самом деле то был огромный медведь[46].

В гостях

Если в исландских сагах великаны – это хранители знаний и мудрости, то в шведском фольклоре их образ существенно упростился. С одной стороны, они помогали людям – например, могли по заказу выковать нужный предмет в обмен на хлеб или выпивку. А с другой – слыли обжорами и глупцами, чем многие охотно пользовались. Так, на острове Готланд популярна история о наивном великане с Хубургского мыса (Hoburgen), которого обхитрил батрак.

– Хочу пригласить вас на крестины, – улыбнулся посланный крестьянином хитрый батрак.

– Ого! Целых семь сотен лет жил я в этой горе, но никогда меня не приглашали на подобные пиры! Для меня это большая честь! – улыбнулся великан. – Кого еще пригласили?

– Нашего Господина Христа.

– Хм… А еще?

– Святого Петра.

– Ого! Вот уж кто ненавидит нашего брата, так это святой Пётр! Но я все равно хочу прийти. Кто-то еще будет?

– Архангел Михаил.

– Господи помилуй! И все же я загляну к вам. Скажи только, кто будет нести ребенка.

– Это поручено святой Гертруде.

– Неужели? Что ж, хорошо… Это все гости?

– Нет, чуть не забыл! Если не ошибаюсь, к нам зайдет и барабанщик.

Барабанщиком в те времена величали языческого бога Тора.

– О, нет-нет, – вздохнул великан. – Передай крестьянину, что я не смогу прийти на крестины. Знаю я этого барабанщика. Как-то он бросил в меня свою палочку – да с такой силой, что чуть не сломал мне ногу! Нет, прости, но я не приду на торжество.

Однако оставлять батрака с пустыми руками великану с Хубургского мыса вовсе не хотелось – и он до краев набил мешок посетителя золотыми да серебряными монетами.

Великан Хубургского мыса

Великанов звали на праздники, потому что они дарили дорогие подарки. Но, зная об их прожорливости, смекалистые герои искали способы подарки получить, а доверчивого гостя в последний момент от торжества отвадить.

У крестьянина с острова Щёрн (Tjörn) родился ребенок. К жившему неподалеку великану отправили хитрого батрака, дабы тот забрал подарок, но отговорил великана приходить на праздник.

Услышав радостную новость, великан от души набил мешок золотом и серебром, а затем спросил:

– Ты когда-нибудь видел, чтобы кто-то давал больше?

– Да, – ответил батрак.

Добавив еще драгоценностей, великан снова спросил:

– А теперь?

– Кто-то дает больше, кто-то меньше, – усмехнулся батрак.

Наконец великан набил мешок так, что батрак с трудом смог его поднять.

– Ну, а теперь что скажешь?

– Нет, – вздохнул батрак, – никогда я прежде не видел, чтобы давали больше, чем ты.

Великанши

Женщин-великанов отличала красота, и они могли выйти замуж за простых смертных. Для этого между великаншей и горой бросали нож, получая власть над будущей женой. Совместные дети были высокого роста и небывалой силы. В некоторых шведских деревнях, особенно на западном побережье, высоких или чрезвычайно сильных людей до сих пор считают потомками великанов.

Как и особи мужского пола, женщины-великаны обладали недюжинной силой, однако часто сносили побои от своих земных мужей. Насилие в семье прекращалось, как только великанша случайно демонстрировала, на что способна. Например, она могла согнуть подкову или одной рукой починить просевшую крышу. На вопрос мужа, почему она так смиренно сносила унижения и побои, девушка отвечала, что это все хорошие манеры, которым научила ее мать (или священник).

Каждый раз, когда гребень касался прядей великанши, они ярко сияли и с них падал кусочек золота

В шведской провинции Бохуслен жил когда-то великан с дочерью столь прекрасной, что, увидев ее, никто не мог ее забыть. Правда, людям она показывалась очень редко.

Однажды живший неподалеку юноша отправился искать заблудившихся лошадей. Приблизился он к горе и увидел красавицу, расчесывавшую золотые волосы. Каждый раз, когда гребень касался ее прядей, они ярко сияли и от них откалывался кусочек золота.

Понял юноша, что перед ним – великанша, и бросил нож между ней и ее родной горой. Нож, как и любой стальной предмет, обладал чудодейственной силой: он лишал великанов их власти и возможности вернуться домой.

Красавица поселилась у юноши. Ее отец долго пытался найти дочь, пока не вспомнил, что в округе есть молодой парень, и направился к нему. Подняв крышу дома – а для великана это было все равно что поднять крышку кастрюли, – он заглянул внутрь и увидел свою дочь в объятиях земного юноши.

Немного успокоившись, великан сказал:

– Раз дело зашло так далеко, будь по-вашему. Так и быть, я окажу вам честь и приду на вашу свадьбу – но только если вы дадите мне столько еды и напитков, сколько я пожелаю. Выполните – и весь ваш род будет жить богато. Но после свадьбы я не хочу иметь с вами ничего общего!

За несколько дней до свадьбы в Бохуслене начался такой дождь, которого здесь прежде никогда не видывали. Дорогу к дому юноши размыло, и молодые обратились за помощью к великану. Тот взял огромный валун, его жена – пару телег с камнями, и оба отправились к реке, где в два счета построили мост.

Влюбленные закатили пир на весь мир, но прожорливый великан проглатывал блюда одно за другим, словно были это хлебные крошки, и вскоре еда закончилась. И все же сжалился он над новобрачными:

– Я вижу, как вы старались. К тому же я все-таки хоть наполовину, но насытился. Потому повелеваю: часть вашего потомства будет богата, а часть продолжит жить в нищете.

Бросив на пол огромный мешок с золотом и серебром, великан добавил:

– Вот вам мой подарок. Если мой новоиспеченный зять не сможет унести его на чердак, то заберу его обратно, поскольку не собираюсь разбрасываться своим богатством ради первого встречного.

Юноша, конечно, понимал, что унести такой огромный мешок он не сможет. Поняла это и его жена, которая тут же решила помочь мужу. В два счета она сварила волшебный напиток, который сделал юношу в сто раз сильнее, и тот без труда добрался до самого чердака.

Несколько лет прожила пара в мире и согласии, но вот постигла их новая беда: юноша зазнался, принялся ворчать на супругу и ругать ее за любую мелкую провинность. Но она всегда молчала и никогда ему не перечила.

Однажды юноша собрался в город, но обнаружил, что у его лошади не хватает одной подковы. Запасная оказалась слишком большой. Как же он разозлился! Услышав крик мужа, великанша взяла подкову и, зажав ее между ладонями, придала ей нужную форму.

Никогда прежде юноше не было так страшно!

– Какая же ты сильная! – воскликнул он. – Но почему ты не давала мне сдачи? Почему не защищалась, когда я с тобой плохо обращался?

– Священник сказал, что женщина должна быть смиренной, – ответила гордая великанша. – Я лишь следовала наставлению пастора.

Услышав ее слова, юноша застыдился. С тех пор он выказывал своей жене исключительно почтение и уважение.

Почему пропали великаны?

В XVII‒XVIII веках шведские ученые считали, что великаны из сказок существовали когда-то на самом деле и либо вымерли, либо переселились в другие края[47]. Верил в это даже великий шведский ботаник Карл Линней. Узнав однажды, что в церкви города Висбю (Visby) якобы хранятся кости великана, он скорее отправился туда. Позже выяснилось, что это был всего лишь скелет кита.

Вымершими или переселившимися в неведомые земли великанов считали и в скандинавском фольклоре. Одна из причин их исчезновения – это деятельность бога-громовержца Тора, который, посылая на землю молнии, неизменно попадал великанам прямо в голову. Другая – постепенная христианизация Скандинавии и появление церквей, которые вынудили великанов как существ языческих искать себе новый дом. В некоторых регионах, покидая родные горы, они кричали людям: «Не хотим быть модниками!» – подразумевая под этим, что не хотят принимать новую веру.

Борьба великанов с церквями отражена в ряде легенд. В качестве оружия они использовали камни. Кидали их голыми руками или с помощью чулка, который превращался в пращу или рогатку, – это позволяло оставаться на безопасном расстоянии от храма. Хоть ни один валун так и не попал в цель, сам сюжет отразился в шведском языке. Огромные каменные глыбы, которые встречаются в Швеции повсеместно, называются jättekast («бросок великана»). На самом деле, конечно, появились они без помощи великанов – это результат схода ледников[48].

Не вынося звона колоколов, великаны бросали в церкви огромные валуны

Некоторые великаны понимали, что попасть камнем в церковь с большого расстояния практически невозможно, поэтому прибегали к хитрости. К храму отправлялись особи женского пола, которые клали камни в передники, но, заслышав звон колоколов, пугались и бросались бежать, рассыпая по дороге приготовленное оружие. Тех великанов, кто не боялся ни колоколов, ни Бога, могла остановить лишь смекалка местных жителей.

Рассказывают, как один великан, очень страдавший от звона колоколов, решил разом уничтожить все церкви города Эребру (Örebro). Правда, бросать камни – последнее дело, тем более что великан прекрасно знал: валуны, скорее всего, не долетят до цели. Куда действеннее бросить огромные глыбы на церкви с высоты своего роста!

Положив под мышку гигантские камни, великан отправился в путь. Дорога предстояла неблизкая. Так случилось, что о его планах прознали жители города. Обеспокоенные, они обратились за советом к мудрому старцу. Тот попросил всех людей принести ему старые поношенные ботинки.

Собрав рваную обувь в мешок, он двинулся навстречу великану. Завидев его, мудрец молвил:

– Куда же ты держишь путь?

– В Эребру. Долго ли мне еще идти?

Старец показал мешок с обувью и ответил:

– Я как раз оттуда. Иду вот уже семь лет – посмотри, сколько обуви стер!

Увидев мешок, великан ужаснулся.

– Не-ет, так далеко идти мне совсем не хочется! – сказал он и, бросив камни, отправился обратно.

Великаны-строители

Страсть к разрушению со временем улеглась, и великаны стали помогать людям в строительстве церквей. Работали они быстро и ловко: один великан заменял собой целую бригаду рабочих. Правда, плату за свои услуги требовал соответствующую: то Солнце, то Луну, то жизнь священника.

Чтобы не платить гонорар, заказчики шли на известную хитрость. Стоило произнести имя великана с закладкой последнего камня, строитель терял свою силу или превращался в камень.

Но случались и промашки. Например, великан Дибулок, который строил Домский собор в городе Скара (Skara), услышав свое имя, разгневался и пообещал, что церковь никогда не будет достроена. И действительно с момента появления в XI веке храм постоянно то перестраивается, то ремонтируется.

Узнать заветное имя случайно помогали друзья великана или жена, когда пела колыбельную детям.

Много-много лет назад, в начале XII века, в шведском городе Лунде (Lund) жил монах. Свои проповеди он читал на небольшом холме рядом с городом. Под тем холмом жила семья великанов. Как же они страдали! Подумать только: к их дому то и дело приходили сотни людей!

Однажды великан не выдержал и спросил:

– Почему вы сюда приходите? Зачем нас беспокоите?

– В нашем городе нет церкви, – ответил монах, – и мне негде читать свои проповеди.

Великан пожалел монаха и пообещал построить для них огромную церковь. Правда, в обмен за свои услуги он потребовал от пастора Луну и Солнце для своих детей.

– Но ведь никто не может снять с неба Солнце и Луну, – произнес монах.

– Тогда мне придется довольствоваться твоими глазами, – согласился великан. – Правда, если тебе вдруг удастся узнать мое имя, я освобожу тебя от этого обещания.

Шли дни. Как только ни пытался священник узнать имя великана – никак ему это не удавалось! И вот в последнюю ночь, проходя мимо того самого холма, он услышал тихую песню – это великанша пела колыбельную своим детям:

Спи, малыш Сёльве, спи, мой сынок,

Твой отец Финн

Стену вот-вот возведет.

Спи, Герда, прекрасная дочь,

Твой отец Финн

Скоро подарок нам принесет.

Радости монаха не было предела! Он бросился к церкви, на башне которой сидел великан и тщательно укладывал последний камень.

– Финн! Финн уложил последний камень! – закричал пастор.

Великан ужасно разозлился. Отшвырнув последний камень, он бросился в крипту, где что было мочи принялся трясти колонну, желая разрушить собственное творение. Но внезапно силы покинули его, и он превратился в камень. Так и стоит по сей день, крепко обнимая один из столбов.

Одним из самых известных великанов-строителей считается Сигвард Тране, который якобы возвел церковь Вибю (Viby). На его могиле покоится огромный камень – его Сигвард бросил, когда завершил работу. Этот камень называют старейшим в Швеции jättekast — «великаньим броском»; впервые он упоминается около 1624 года.

Великан Финн в крипте Лундского собора

Кроме церквей, великаны-строители возводили и крепости. По легенде, знаменитый Глиммингенский замок (Glimmingehus; в повести Сельмы Лагерлёф именно из него Нильс-путешественник изгоняет полчища крыс) строил великан. Помогала ему в этом жена, которая перебрасывала стройматериал, то есть камни, с датского острова Борнхольм. Состарившись, строитель окаменел и остался стоять в созданном им самим замке.

Куда сбежали великаны?

Сюжеты про великанов, которые устали от колокольного звона и покинули родные края, не так разнообразны. Отказавшись от дальнейшей борьбы, их герои шли куда глаза глядят, главное – подальше от церквей и храмов, которые они пренебрежительно называли «пасторской коровой с колокольчиком». Из Западной Швеции великаны сбегали в менее населенную Норвегию, где и пропадали. Перед переездом они прощались с соседями, а иногда даже оставляли памятный подарок.

Однажды на пороге крестьянского дома появился великан Дювель с супругой и рассказал, что его семья вознамерилась переехать.

– Почему? – искренне удивилась жена крестьянина. – Неужто мы что-то сделали не так? Нам казалось, что лучше соседей, чем вы, и не найти!

– Все из-за колоколов этих двух новых церквей, – посетовала великанша. – Но негоже уезжать вот так, не попрощавшись. К тому же вы были прекрасными соседями, мы ведь никогда не ссорились и много помогали друг другу! А какие соседи нам попадутся на новом месте, никто не знает. Одним словом, в память о нашей дружбе и хороших отношениях я бы хотела оставить вам подарок. Но, если честно, немного стесняюсь и не хочу передавать его вот так, здесь и сейчас. Выгляните на улицу в полночь, тогда-то и найдете мой дар.

Дождавшись ночи, крестьянка вышла на порог. Там лежал великолепный медный котелок, да такой большой, что вскипятить в нем можно было без малого сто пятьдесят литров воды!

Великаньи следы

До исчезновения великаны активно использовали природный ландшафт для своих нужд. Например, расщелины и углубления в горах были котелками и горшками, в которых готовили еду. Такие выемки до сих пор называют jättegrytor – «великаньи котлы». Озера в форме человеческого тела служили кроватями, а огромные мегалитические захоронения или каменные насыпи, сохранившиеся с бронзового века, – это камни, собранные великанами перед войнами, или же их могилы.

Также в старину верили, что когда-то горы были мягкими, поэтому ямы и каньоны возникли там, где великаны долго стояли. А горы становились пологими, если на них сидели. Надо ли объяснять происхождение пещер, озер необычной формы и даже островов…

Давным-давно у озера Веттерн жили-были великан Вист[49]и его супруга. Как-то раз отправились они в гости к друзьям. Супруга Виста ждала малыша, а потому решили они сократить путь и просто-напросто перепрыгнули через озеро.

Какой же в тот вечер был чудесный пир! Наелась супруга Виста от души – столько она проглотила еды, что едва могла пошевелиться. Теперь не то что прыгать – она и передвигалась-то с большим трудом!

Захотел тогда Вист помочь своей жене. Взял он огромный кусок земли да бросил его прямо в озеро – так появился в нем остров Висингсё (Visingsö). А яма, из которой Вист набрал землю, заполнилась водой и стала озером Ландшён (Landsjön).

Похожим образом появилось и крупнейшее в Швеции озеро Венерн (Vänern).

Местный великан решил как-то попробовать свои силы в метании. Набрав побольше земли, он бросил ее в открытое море. Образовавшаяся дыра вскоре заполнилась водой – так и возникло озеро Венерн. А ком земли, брошенный им в море, стал островом Готланд (Gotland).

Но великан и не думал останавливаться. Схватив горсть поменьше, он снова бросил землю в Балтийское море. Правда, так утомился, что едва не промахнулся, и комок земли оказался рядом с материком – так возник остров Эланд (Öland). Ну а на месте ямы образовалось озеро Веттерн – то самое, которое, по другой легенде, создал великан Вист.

На берегу озера Венерн возвышается поросшая лесом гора. К ее рождению приложил руку великан Халле.

Жил в этих краях великан Халле с дочерью Хунной. Халле вырос в лесах, однако позже поселился в чистом поле, и это его ужасно удручало. Весь день не сводил он глаз с бескрайних просторов, окружавших его. Летом ничто не защищало от палящего солнца, а осенью и зимой дом великана был открыт всем ветрам и ураганам. Халле очень хотелось вернуться в родной лес. Долго думал он, что делать, и вот однажды схватил огромный валун и бросил его через всю равнину.

Посмотрев на камень, он позвал дочь и сказал ей:

– Мы оказались в красивых краях, но глазу здесь не за что зацепиться. Я видел, как люди, приходя сюда, ищут место, чтобы укрыться от солнца. Им нужны леса с тенью и горы, защищающие от холода. Я могу дать им и то, и другое.

Халле подумал о камнях, которые в течение многих лет волны озера Венерн выбрасывали на берег. Уже на следующий день он принялся что-то мастерить, и Хунна решила ему помочь. Так появилась гора Халлеберг (Halleberg – «Гора Халле»). Вскоре на ней вырос густой лес. Теперь каждый вечер великан и его дочь забирались на самую вершину холма и любовались открывающимися оттуда видами.

Однако прошло несколько лет, и Хунне наскучила жизнь с отцом. Она собрала все камни с Вестгётской равнины и соорудила себе собственную гору, ставшую ее домом и получившую название в ее честь (Hunneberg – «Гора Хунне»).

Великан Вист

Пролитые великаньи слезы превращались в озера.

В природном парке Доврадален (Dovradalen) есть три вытянутых озерца. Жил когда-то в этих краях великан, и решил он бросить камень и разрушить церковь Вибю. И была у того великана жена Довра. Очень она печалилась, что нрав ее мужа столь суров, и проливала она потому горькие слезы. Заполнили ее слезы всю узкую долину – и появились тогда в ней три озера.

Большой вклад в изменение рельефа и даже климата внесла королева Омма. От ее слез, пролитых после смерти возлюбленного, возникло озеро Веттерн. Но этим дело не ограничилось.

Жил в Вестергётланде великан, и решил он однажды сделать предложение королеве Омме. Отправился к ней на своем огромном коне по покрытому льдом озеру Веттерн (Vättern). Когда ступил конь на гору Омберг (Omberg), где жила Омма, остался в горной породе след от его копыта, который стали с тех пор величать пещерой. Да только треснул в эту секунду лед, и ушел конь вместе с наездником под воду. От печали королева и сегодня проливает слезы. Иногда их так много, что наполняется пещера водой, а над горой нависает туман, и зовут за то Омму еще Королевой туманов.

Перед смертью Омма завещала своему народу землю, где тот живет и поныне[50]. Украшением этих мест стала гора Омберг (berg – «гора»; первая часть, вероятно, происходит от древнескандинавского ama – «туман, дым», однако крестьянам куда понятнее было сокращение имени Омма). На ее вершине находятся три городища, одно из них еще в языческие времена окрестили замком Оммы[51]. Даже когда Швеция постепенно христианизировалась, здешние крестьяне продолжали приходить на гору в полнолуние и приносить жертвы Омме, прося у нее помощи, защиты или исцеления.

Лица королевы никто не знал, поскольку она то и дело превращалась в филина. Если Омма старела, ее место занимала юная девушка, которую правительница лично обучала всему, что знала. Самой последней Оммой стала девочка, которую отец отдал на воспитание стареющей Омме. Почувствовав приближение смерти, королева бросилась со скалы, а отец девочки отправился к замку Оммы, чтобы забрать дочь. Однако та уже стала новой Оммой и потому появилась в маске филина. Отец не узнал собственное дитя и умертвил птицу, считая, что убивает старую королеву. Девушка никому не успела передать свои знания – и стала последней Оммой.

Королева Омма всегда появлялась в маске филина

Шведскую провинцию Смоланд великаны наградили каменистым рельефом и почвой. Крестьяне верят, что это последствия неудачной семейной жизни одной пары.

В начале времен были в этих краях лишь горы да море. В горах жили два великана, и звали их Гарпен и Пюкен. Они водили крепкую дружбу и часто помогали друг другу.

Гора Гарпена походила на корону и была самой большой в округе, а он слыл могущественнейшим из всех великанов. Пюкен же считался богатейшим в этих краях, золота и драгоценных камней у него было не счесть. Гарпен был сильнее, а Пюкен – хитрее. Но когда они встречались, никто не мог их победить, даже боги, потому-то они и пережили всех старых богов на многие века.

Гарпен очень хотел сына и решил жениться. В поисках невесты он объездил весь свет, пока не встретил красавицу-великаншу, согласившуюся отправиться в его края. Прозорливый Пюкен, однако, поспешил предупредить друга:

– Когда все происходит так быстро, история редко хорошо заканчивается, помяни мое слово! Ты не знаешь женщин, ты слишком добр с ними!

Великанша оказалась не только красива, но и умна, очень быстро она начала заправлять всем по собственному усмотрению. Глядя на нее, Гарпен не мог нарадоваться: как же ему повезло с женой! Восхищаясь супругой, он с нетерпением ждал наследника. Но шли годы, а прибавления в семействе так и не было.

Супруги начали спорить и ссориться – да так сильно, что оставаться в одном доме им уже было невозможно. Чтобы немного развеяться, Гарпен отправился с Пюкеном на поиски приключений. Великанша ужасно разозлилась, но Гарпена теперь это только забавляло.

Вернувшись домой как-то вечером, Гарпен увидел свою недовольную супругу. Между ними вспыхнула новая ссора – да такой силы, что задрожали горы, закачалась земля, вспенилось море. Так образовались заливы, озера, холмы, долины и остров Чюст (Tjust).

Гарпен обратился за советом к другу:

– Что же мне делать? Мы постоянно ругаемся. Она оставит меня без всего, возьмет все, что у меня есть!

– Нет, – успокоил его Пюкен. – Твою гору она никогда не сможет забрать!

Придя домой, Гарпен и впрямь обнаружил, что его супруга ушла, прихватив с собой все ценные вещи, которые у них были.

– Ну, что я говорил? – зарыдал Гарпен. – У меня теперь ничего нет!

– Как же? А гора? У тебя есть гора! И довольно о твоей никчемной женушке!

По совету друга Гарпен взял себе в помощницы красивую и кроткую лесную деву – правда, женой ему она так и не стала. Ну а бывшая супруга Гарпена отправилась на остров в Кальмарском проливе, где обрела новую любовь. Чтобы перетащить все богатства к очередному возлюбленному, великанша решила заполнить узкую полоску воды камнями. Набив ими полный фартук, она отправилась через пролив, да только передник оказался дырявым, и все камни высыпались. Пролив так и остался незасыпанным, а вся провинция Смоланд с тех пор испещрена мелкой галькой да песком.

Великанша поселилась на острове и зажила счастливой жизнью. Вскоре у нее родились двое детей. Узнав об этом, Гарпен вышел из себя и заперся в своей горе. Когда люди начали строить поблизости церковь, его терпению пришел конец. Разъяренный, он затрясся так, что камни посыпались в разные стороны, но до церкви они, как и положено, не долетели: защищавшая ее рука оказалась сильнее. Сила Гарпена исчезла.

«Лучше уж быть камнем», – пробурчал он.

Так и случилось. Время великанов осталось в далеком прошлом.

Тролли

Норвегией правил Олав Святой,

Крепка была его хватка.

К скале Хорнелюммер[52]направил он путь —

Придется троллям несладко. —

А солнце светит, как золото,

                               над Трондхеймом. —

Олав велел построить ладью

И оттолкнулся веслом:

«Наш путь к Хорнелюммеру лежит,

Мы там удачу найдем».

Олаву шкипер ответил тогда,

Боялся он тяжкой доли:

«На Хорнелюммер – опасный путь,

Там властвуют злые тролли.

Аре зовется главный тролль,

И одолеть его трудно:

Он забирает в гору к себе

И моряков, и судно.

Глаза его, как костры, горят

И в жаркий день, и в стужу,

А когти, словно рога у козла,

На локоть торчат наружу.

Его борода висит до колен,

Как будто конская грива,

А сзади свисает у Аре хвост,

Мохнатый и длинный на диво».

Стал у форштевня Олав Святой,

Приказ он отдал строго:

«Примите канаты на “Быка”[53],

Велю вам именем бога».

Качался, скрипел и вздыхал корабль —

Идти против волн легко ли…

Хорнелюммер уже вблизи,

Теперь попляшут тролли!

Выглянул Аре из черной горы,

Страшную пасть разевает

И смотрит со злобой, как Олав Святой

К нему на «Быке» подплывает.

«Это что еще за смельчак?

Зачем ему Хорнелюммер?

Проваливай, рыжая борода,

Покуда ты не умер!

Сюда никто не пристает,

Назад повернуть вам впору.

Не то, смотри, одной рукой

Втащу суденышко в гору!» —

«Послушай, Аре, старый тролль,

Ты зря исходишь злобой.

Опутай мочалою “Быка”

И в гору втащить попробуй».

«Быка» за штевень Аре схватил, —

Мол, не уйдешь от плена, —

И от натуги окаменел

По самое колено.

«Пусть по колено я стал скалой —

Не выпущу вас отсюда,

Есть еще руки у меня,

И вам придется худо!» —

«Уйми свою речь, уродливый тролль!

Ты будешь камень угрюмый.

Останься в горе до судного дня,

А людям вредить и не думай!»

Тут вылезла троллиха на свет,

Злая она была,

Кричала, вылупив глаза,

И прочь пришельцев гнала.

Шею вытягивала она,

Чтобы до них достать.

Но приказал ей Олав Святой

Спокойно постоять.

Маленьким троллям внутри горы

Это было как чудо:

«Наша мать перестала кричать,

Видно, ей вправду худо.

Зачем здесь рыжий бородач?

Того гляди обидит.

Вот мы железные палки возьмем,

Тогда он у нас увидит!»

Провозгласил тут Олав Святой,

Словно радость большую:

«Камень к камню, стена к стене!

Вовеки стойте вплотную!»

В Хорнелюммере – чудеса,

Тролли оцепенели:

Скала закрылась сплошной стеной,

Не стало даже щели.

Самый маленький злобный тролль

Начал гневные речи:

«Еще и не такую скалу

Поднимут наши плечи!»

Друг на друга полезли они,

Кверху друг друга вздымали,

Но головы их проскочили в нутро,

Хребты они сломали.

Спасибо Олаву-королю —

Добром его поминают:

К Хорнелюммеру ходят суда,

И горя они не знают. —

А солнце светит, как золото,

                                  над Трондхеймом[54].

Канонический сюжет – встреча норвежского короля Олафа[55] Святого (995‒1030) с троллями. В средневековой Скандинавии эта баллада была одной из самых популярных и цитируемых. Сцены из нее изображали на фресках многих датских и шведских церквей. Сам Олаф на какое-то время заменил в сознании людей бога Тора, защищавшего мир от великанов и чудовищ[56].

В средневековой балладе Олаф Святой избавляет скалу Хорнемюллер от троллей

Наряду с исландскими сагами эта и подобные ей баллады стали самыми ранними источниками, где упоминаются тролли – страшные, враждебно настроенные и опасные существа. Победа над ними как воплощением тотального зла означала торжество света и справедливости и сулила большие почести[57].

В Швеции первые письменные упоминания о троллях относятся к XVI веку. Одно из них записал исследователь и мистик Юхан Буреус в 1598 году. Это рассказ про тролля, которого пригвоздил к земле молот Тора недалеко от Вестероса (Västerås)[58].

Четырнадцать дней пролежал тролль на правом боку, не в силах подняться и моля прохожих перевернуть его на левый бок, чтобы друзья могли его подобрать. В итоге один из прохожих сжалился, повернул его, после чего тролль тут же исчез.

У тролля – разодранная в клочья сорочка с широкими рукавами, похож он на большого упитанного мужика с кабаньими клыками, черными рогами и длинными ногтями, напоминающими когти.

Рост варьировался в зависимости от региона: на севере Швеции (там, правда, тролли встречаются реже всего) их считали лилипутами, на западе – великанами. В центральных провинциях тролли были ростом с людей.

В разное время и в разных источниках у троллей мог быть и огромный живот, и горбатая спина, и гигантские ступни, и один глаз посреди лба, и зубы с палец. Но все же чаще, чтобы избежать обвинений во лжи и приукрашивании, рассказчики описывали их скорее как людей, обладающих сверхъестественной силой. Недаром одно из первоначальных значений слова «тролль» – «тот, кто действует с силой», а в современном шведском trolla – это «колдовать», trollkarl – «колдун»[59].

Четырнадцать дней пролежал тролль на правом боку, не в силах подняться и моля прохожих перевернуть его на левый бок

В XIX веке внешность троллей почти лишена гротескных черт. Великанами они остаются лишь в Западной Швеции (ранее входившей в состав Норвегии). Женщины-тролли и вовсе награждены красотой, элегантно одеты (в белое или красное) и всем своим видом похожи на обычных горожанок XIX века, чем выдают себя в лесу.

Лишь иногда троллихам приписывали особые приметы: знаменитую, как у лесных дев, полую спину, похожую на пустое внутри бревно, или длинные волочащиеся по земле груди, которые приходится, спасаясь от погони, закидывать за плечи.

На современное представление о троллях как великанах с дремучими космами и хвостами[60] повлияли скандинавские художники XIX‒XX веков Теодор Киттельсен, Йон Бауэр и Рольф Линдберг. Все трое иллюстрировали скандинавские сказки. Впоследствии изображенную ими нечисть адаптировали под свои нужды поп-культура, индустрия развлечений и туризма.

Сверхъестественная сила

В фольклорной традиции троллям приписывали склонность к воровству, поэтому умение в нужный момент исчезнуть было очень кстати. Делали они это с помощью волшебной шапки или плаща. Но громкий смех, разговоры, драки или готовка обеда часто их выдавали. Если в лесу или у холма пахнет свежим хлебом или жареной свининой – это невидимые тролли готовят еду.

Другая их суперспособность – умение оборачиваться в предметы и животных. Популярный сюжет: завидев мешающее на пути дерево, крестьянин достает нож, чтобы срезать ветки, но внезапно ствол убегает в лес.

Шли как-то в Нэрке путники и увидели поваленное дерево. Лежало оно прямо посреди дороги, и никак его было не обойти. Ветки из него торчали во все стороны.

– Надо бы их обрезать, – предложил один из путников, доставая нож. – Тогда и перелезть через это бревно сможем.

В этот же миг дерево подскочило, словно ошпаренное, и бросилось в лес. А все потому, что был это тролль, решивший немного подшутить над людьми.

Чтобы получить от человека желаемое, тролль мог превратиться в собаку или кошку…

Решили как-то подростки в Упланде устроить на горе костер по случаю Вальпургиевой ночи. Развели они огонь и вдруг видят: появились из ниоткуда два черных пса. Легли псы рядом с пламенем – оно и погасло. Поняли тут дети, что устроили костер на тролличьей горе, да убежали от греха подальше. Больше на эту гору они не забирались.

…Тролли могут превратиться даже в клубок ниток.

Как-то батрак из Аугерума, что в провинции Блекинге, решил прогуляться в четверговый вечер. Батрак тот не слишком любил ходить в церковь и часто пропускал службы, за что не раз получал выговор от пастора.

Так вот, пройдя по дороге, заметил он клубочек. Наклонился, чтобы поднять, – но вдруг из клуба выросла перед ним целая гурьба троллей. Окружили они батрака, принялись обматывать его ниткой, да только ничего у них не выходило.

Закричал тогда старший тролль:

– Ты бы точно к нам попал,

Если б нож с собой не взял!

Испугался батрак и бросился что было сил бежать. С тех пор ни разу не пропустил он церковную службу.

Порой сверхспособности не спасали троллей от судьбы. О смерти своих родственников они узнавали от людей.

Однажды на хутор пришла бродячая кошка и уселась на стол в хозяйском доме. Когда домой вернулся крестьянин, рассказал он вот что:

– Иду я домой и вдруг слышу, как из Дромборгской горы доносится крик: «Попроси Монса скорее вернуться, Кассерикус скончался!» Что бы это могло значить?

В эту минуту кошка бросилась в окно и помчалась к лесу. Ясное дело: был это тролль, надумавший что-то своровать. Да не тут-то было: разоблачили его, да к тому же рассказали ему о смерти родственника!

Встречи с троллями происходили в любое время суток: опасные, как правило, в сумерках, бытовые – днем. Известный сказочный мотив о троллях, окаменевших с восходом солнца, для Швеции не характерен и почти не встречается.

Как и вся нечисть, тролли боятся христианских символов и ритуалов, а церкви называют «пасторскими коровами с боталом». Когда на западном побережье Швеции храмов стало слишком много, тролли переехали оттуда в норвежские горы Доврефьелль (Dovrefjell), где не слышно колоколов.

Если возводилась новая церковь, тролли разрушали ночью то, что было построено днем. Про огромные валуны в лесах говорили, что это церкви, которые тролли перетащили подальше от своего жилища, из-за чего они превратились в камень.

Давным-давно возвели люди Рюдахольмскую церковь (Rydaholms kyrka), но не понравилось это троллю. Надумал он разрушить ее. Набрал полный подол камней и направился к храму. Да только не выдержал его подол и порвался, и высыпались все камни неподалеку, где и лежат до сих пор огромной грудой.

«Да только не выдержал его подол и порвался, и высыпались все камни неподалеку, где и лежат до сих пор огромной грудой»

Решил тогда тролль действовать по-другому. Попросил он крестьянина в рождественский день обвить церковную башню серебряной цепью. Да только и это не вышло: обернулась цепь словно по волшебству вокруг огромного дуба, что поднялся из земли вместе с корнями и исчез, будто и не было его никогда. На том месте и в наши дни зияет еще огромная яма.

Место для новой церкви люди искали так: привязывали бревно к телятам и пускали их на все четыре стороны. Где телята останавливались, там и закладывался храм. Иногда бревно пускали по воде и возводили храм там, где оно приставало к берегу. А иногда руководствовались знаками: крест или строительные инструменты оставляли в одном месте, а неведомая сила (читай – длань божья) перемещала их в «нужное». Или шли на померещившиеся звуки псалма или колокольного звона.

Как ни странно, главным врагом троллей было не христианство, а языческий бог Тор, который с незапамятных времен борется с нечистью при помощи своего молота Мьёльнира. В древнескандинавской мифологии Мьёльнир работал как бумеранг – возвращался к Тору после каждого броска. С приходом христианства орудие утратило это свойство, и Тор выходил на охоту со множеством молотов, которые метал, словно стрелы и копья. Гремит гром с грозой – это Тор охотится на троллей. В отдаленных шведских деревнях в сильную грозу до сих пор шутят: «Не знали, что здесь живут тролли!»

Скандинавский бог Тор частенько охотился на троллей

Часто защиты от гнева Тора тролли искали у людей. Подходили в поисках укрытия к хутору, чтобы незаметно проникнуть в дом, но, заслышав грозу, оборачивались клубком и катились прочь. Во время дождя женщинам запрещалось обвязывать голову юбкой – в нее мог закатиться клубок. Если клубок из юбки выпадал, в него била молния.

Известным оберегом и во времена викингов, и в Средние века был миниатюрный молот Тора. Один и тот же амулет мог служить двум разным людям, разделенным веками и культурами. Например, викинг-язычник терял оберег, а спустя несколько столетий крестьянин, уже принявший христианство, его находил.

Найденный молот вешали над входом в хлев. Верили, что от этого лошади станут сильнее, куры будут активнее нестись, коровы – лучше доиться, а свиньи быстрее наберут вес. Лечили животных им же: соскребали с амулета металл и подмешивали его в корм.

Для защиты от молнии артефакт зарывали под домом. Это должно было обмануть Тора: он решит, что уже бросал сюда свой молот, и обойдет хутор стороной. Но каким бы защищенным ни был дом, пробравшийся за порог тролль ставил под удар всех жильцов – молния вполне могла угодить и сюда.

Кроме Мьёльнира, защитными свойствами были наделены стальные предметы, волчеягодник, лук и даже плевки. Практиковались и профилактические меры: проходя мимо горы, люди оставляли монетки или иные мелкие дары, чтобы задобрить ее обитателей.

Быт и соседство с людьми

Жизнь троллей как будто ничем не отличается от жизни людей и так же полна «бытовухи»: они рождаются и умирают, женятся и заводят детей, готовят еду и пасут скот, собирают урожай и ссорятся. Чаще всего в преданиях упомянуты занятия, которыми традиционно занимались женщины: стирка, выпекание хлеба, уборка, ткачество, пивоварение, изготовление масла.

Ареал их обитания – горы, курганы, пещеры, мельницы, подземный мир. Очень редко тролли живут рядом с хуторами, в лесу – почти никогда. Это вымысел авторов сказок и художников XIX века.

Как и в мире людей, тролли бывают добрыми и честными, а бывают злыми и вороватыми. В этом архетипе заложен, с одной стороны, очевидный страх перед чужаками, представителями других народов и любыми незнакомцами. А с другой – языческие суеверия. Еда закончилась слишком быстро? Это тролль съел все запасы. Ребенок развивается не так, как должно? Это подкинутый отпрыск троллей.

Нередко тролли – носители нескольких противоположных качеств. Они могут быть олицетворением первобытной злости и хаоса и в то же время испытывать благодарность и милосердие.

Язык троллей на порядок выше, чем небрежная речь обыкновенного шведского крестьянина. Он богат образами и поэтичен, даже несмотря на то, что напоминает захолустный диалект. Тролли прекрасно осведомлены о силе слова и думают, прежде чем что-то сказать. Порой говорят стихами, в которых зашифрованы разные предметы и явления. Иногда им так удобнее описывать мир[61], а иногда за шифрами скрываются опасные для троллей вещи и персонажи:

двухвостки – ножницы

яичное ведерко – горшок

большая собака – медведь

барабанщик – бог Тор

кидать чернику – стрелять

Такой витиеватый язык часто выдавал их.

В бытовых сюжетах троллихи часто одалживают у крестьян разную домашнюю утварь, поскольку их прохудилась или сломалась. Со своей просьбой они обращаются в стихотворной форме:

Ах, соседка, услужи

И мутовку одолжи!

Надо взбить совсем чуть-чуть —

И ее смогу вернуть!

Как правило, между людьми и троллями были добрососедские отношения, поэтому отказ считался неприличным. К тому же одолженный предмет возвращался с подарком: к лопате для выпечки прилагался каравай, к маслобойке – масло, к самогонному аппарату – выпивка.

Тролли слыли превосходными кузнецами, а троллихи – искусными ткачихами. Поэтому часто награждали тех, кто им помог, тканью высочайшего качества или с узором необыкновенной красоты. Такие дары впоследствии передавали в церковь, где они выставлялись как ценные реликвии.

Не жалели тролли и полезных советов. Однажды крестьянин выручил тролля-соседа, одолжив ему немного муки. Тот вскоре вернул намного больше, да еще и качество муки оказалось лучше. «Дело в том, – пояснил тролль, – что ты ждешь, пока пшеница полностью поспеет, а на самом деле следует срезать колосья, когда они стоят в самом соку, вот-вот готовые созреть».

Тролли не всегда могли принять дар из человеческих рук. Этому мешала церемония крещения и причастия, защищавшая людей от нечисти. С другой стороны, сами тролли жили в потустороннем, зеркальном мире, с которым, как мы помним, нужно взаимодействовать соответствующе. Поэтому обмену дарами между людьми и троллями сопутствовали определенные ритуалы.

Как-то крестьянка одолжила у троллей немного хлеба. Когда она позже сама испекла каравай, то попросила служанку отнести его троллям. Войти в их логово девушка не решилась, а потому положила хлеб у горы. Но вот беда: тролли не смогли к нему даже прикоснуться! Поспешили они на хутор да пожаловались хозяйке: мол, видим мы твой подарок, да проку от него нам никакого.

Разозлилась крестьянка на служанку: как она просто-напросто оставила хлеб у порога? Его надо было перевернуть, ведь в мире троллей все делается наоборот!

Испугалась служанка, бросилась к горе и скорее перевернула каравай. Только она это сделала – как получила оплеуху: будет помнить впредь, что традиции троллей надо уважать и подавать им все так, чтобы удобно им было принимать дары.

За причиненную обиду тролли могли отомстить, но довольно специфически.

Жили в Кнэреде (Knäred), что в провинции Халланд, тролли. Деревенские жители неплохо с ними ладили. Как-то в Сочельник одолжили они у троллей котелок. Когда настало время вернуть его, крестьянка положила в него свою лучшую колбасу. «Пусть порадуются тролли, – подумала она, – да и поймут, как я им благодарна».

Отправила крестьянка к троллям своего батрака. Но случилось так, что батрак этот был голоден и по дороге съел отменный деликатес. Но не растерялся юноша и бросил на дно другую колбаску – поменьше да попроще.

Наступило рождественское утро. Вышел хозяин в хлев и глазам не верит: у всех его коров вместо голов – хвосты, а на месте хвостов – головы. Вот так отомстили тролли за обидное подношение!

Если человек одалживал какую-то вещь и по неосторожности ее ломал, месть была уже серьезной: тролль мог наслать болезнь. Но больше всего тролли обижались, когда их не приглашали на свадьбу.

В горе близ местечка Щинда (Kinda), что в Эстергётланде, жила троллиха. Дружила она с сельчанами, помогала им, если могла, да и они ей платили той же монетой.

И вот однажды устроили в деревне свадьбу. Но троллиху не позвали: еще бы, она бы за пару минут съела столько, сколько все гости и за вечер не осилят!

Увидев свадебную процессию на лодках, разозлилась троллиха. Схватила огромный валун и бросила вслед гостям – да промахнулась, и упал камень в воду, где и лежит до сих пор.

Свадьбы самих троллей порой заканчивались трагедией. Приглашенный крестьянин мог подмешать в еду причастное вино, из-за чего тролли сходили с ума, начиналась драка, в итоге друг друга убивали.

Не менее важным праздником было Рождество. Здесь уже приглашений не требовалось. Тролли могли заявиться в любой дом без предупреждения, чтобы устроить пирушку.

В Бэлинге (Bälinge), что в Вестергётланде, в рождественские дни люди очень страдали от троллей. Как-то зимой приехал туда циркач с дрессированным медведем и попросился переночевать.

– Не можем мы тебя пустить, – принялись сокрушаться обитатели хутора. – Мы и сами-то вряд ли здесь останемся. В эту ночь приходят к нам в дом множество троллей и выгоняют нас. Но если ты не боишься их, оставайся.

Согласился дрессировщик. Спрятал он своего ручного медведя в печь и принялся ждать. Вскоре пришли тролли и уселись за стол.

– А ну-ка, вылезай! – скомандовал дрессировщик зверю, и тот с грохотом упал на стол.

Как же испугались тролли! Подскочили они и бросились бежать как угорелые. С тех пор не видел их никто в Бэлинге.

«Вышел хозяин в хлев и глазам не верит: у всех его коров вместо голов – хвосты, а на месте хвостов – головы»

Рождественские пиры с танцами, музыкой и яствами тролли устраивали и у себя дома. В Южной Швеции свидетелями этого могли стать одинокие всадники в Сочельник. Огромный камень или курган поднимался на сверкающих золотых столбах, и под ним открывался громадный зал, где веселятся тролли. Самое известное такое предание – про замок Тролле-Юнгбю (Trolle-Ljungby).

На призамковой территории стоит сарай, рядом с которым лежит огромный камень. Говорят, туда его бросил тролль, который не желал, чтобы в Охусе построили церковь. Тролль тогда и сам решил здесь поселиться и каждое Рождество устраивал тут громкие пиршества. Ходили слухи, что в то время валун будто бы приподнимался над землей на золотых колоннах и любой проходивший мимо мог посмотреть на праздник троллей.

Захотелось хозяйке замка узнать, правда ли это, и, дождавшись Сочельника, послала она к камню своего слугу.

Подошел он к камню и видит: все в точности так, как рассказывал народ. Веселятся под землей тролли, танцуют и смеются.

И тут подходит к слуге один из гостей. Протягивает ему рожок с напитком и предлагает подуть в тролличью дудку. Не растерялся слуга: схватил рожок да выплеснул его содержимое через плечо. На мгновение оцепенели тролли: никак теперь не могли они забрать юношу к себе в логово.

Поскакал слуга скорее назад в замок, крепко держа рожок с дудкой. Тролли бросились за ним и почти уже настигли его. Кинулся тогда слуга через вспаханное поле, да не вдоль борозд, а поперек их. Так нарисовал он на поле крест, и не смогли тролли бежать за ним, а вынуждены были идти в обход.

А угодья-то при замке огромные, долго их обегать пришлось. За это время добрался слуга до замка и крепко запер ворота. Не получилось у троллей ворота отпереть. Разозлились они да крикнули проклятие:

– Не жить тебе и коню на этом свете! А замку гореть трижды! И не владеть этим замком хозяйскому роду!

Так и вышло: слуга и конь вскоре скончались, замок трижды страдал от пожаров, а род хозяйки скоро вымер. Ну а рожок с дудкой троллей так и остались в замке.

«Поскакал слуга через вспаханное поле, да не вдоль борозд, а поперек их»

В быту тролли досаждали людям тем, что изобретательно крали пиво. Если в напитке недостаточно крепости или все его запасы подошли к концу – в доме явно побывал тролль. Для профилактики в бочку с брагой клали стальной предмет, можжевельник, волчеягодник, серу или кость мертвеца. Все это надо было перекрестить.

Варить пиво следовало с недовольным, даже злым выражением лица – тогда тролли проявляли к пивовару больше уважения. Улыбаешься – жди пакостей.

Пролитое пиво тролли забирали себе. Случайно опрокинулся пивной бочонок? Понятно, чьих рук дело.

Чтобы брага не попала к троллям, перемешивать ее нужно было по часовой стрелке. То же касалось и всей еды – мешать во время готовки только по часовой стрелке.

Троллихи старались стащить целый бочонок пива. К счастью, в момент кражи мать всегда отвлекали дети, и она, бросив добычу, бежала к ним. Люди пользовались моментом – кидали через бочку нож или ножницы и возвращали себе бочонок.

В провинции Эстергётланд один мужчина часто ходил к горе послушать разговоры троллей. И вот как-то раз стал он свидетелем такой беседы:

– Вот уж устроим завтра пир! Жена крестьянина будет варить пиво и забудет помыть руки – вот тогда-то и достанется все варево нам!

Поспешил крестьянин домой и рассказал обо всем жене. Весь следующий день была она внимательной: и руки помыла, и ничего не пролила. Остались тролли без пива.

В следующий раз услышал крестьянин другой разговор:

– Вот уж полакомимся мы завтра! Крестьянин-то быка надумал забивать. Вот испугается бык, крестьянин начнет ругаться, слово грубое скажет – и станет бык тогда нашим.

Запомнил крестьянин слова тролля. На следующий день схватил он быка, тот и впрямь испугался, бодаться начал, но крестьянин спокойно сказал:

– Да благословит тебя Господь, Мулле!

И снова остались тролли с носом.

Воспитательная функция

Тролли наделялись и важной воспитательной функцией: они следили за тем, чтобы люди проявляли уважение ко времени. День принадлежит людям, ночь – троллям. Засидевшимся допоздна напоминали о том, что работу необходимо заканчивать в положенный час.

Жил в Упланде богатый, но очень жадный крестьянин. Внимательно следил он за своими батраками и заставлял их трудиться до поздней ночи – хоть и сам с ними работал.

Однажды шел он мимо горы и услышал разговор двух троллей:

– Можно одолжить твой большой котелок сегодня? – спросил один тролль.

– Зачем? – поинтересовался второй.

– Сварю этого ненавистного крестьянина, что не идет домой когда положено!

Испугался крестьянин. Бросился он со всех ног домой и скорее отпустил работников. С тех пор никто не видел его по вечерам, а с собой он всегда теперь носил чеснок-оберег – на всякий случай.

Порой подобные сцены разыгрывали и батраки, желавшие немного отдохнуть от работы. Они прятались за горой и, дождавшись нанимателя, громко переговаривались, давая понять, что не намерены терпеть к себе плохого отношения.

Золото троллей и похищение людей

Противостояние людей и троллей в шведской традиции связано с двумя популярными сюжетами: охота за золотом или кладом, которые охраняют тролли, и похищение людей и скота.

Легенды про золото возникли не на пустом месте. С одной стороны, это влияние древнескандинавской мифологии – в частности, мифа про Сигурда и Фафнира. А с другой – начиная со Средних веков люди действительно находили сундуки с золотом и драгоценностями, зарытые еще в эпоху переселения народов. В фольклоре троллям досталась роль хранителей этих богатств, но истинные их владельцы – конечно же, люди. Чем дольше о зарытых в курганах, горах и под землей сокровищах не вспоминают, тем больше власти над ними у троллей и тем сложнее их заполучить.

Выставленный троллями клад часто охраняли, например бык и четырехлапая змея

Иногда тролли выносили клад «проветриться». Рядом выставляли охрану: огромного быка, четырехлапую змею или горную деву, которая слишком прекрасна, чтобы к ней подойти. Заколдованное золото выглядело как пожухлая листва или хворост.

Чтобы получить клад, нужно было бросить в него страницу из псалтыря, стальной предмет или кусочек собственной одежды, в которой недавно посещали церковь. Напрямую красть сокровища было нельзя – грабитель с восходом солнца превращался в камень.

Копать следовало в полной тишине: никаких разговоров и смеха. Тролли старались выдавить из кладоискателя любой звук. Но золото, как водится, доставалось самым упорным и смелым.

Однажды несколько жителей северной провинции Йемтланд отправились за кладом. Внезапно вырос перед ними огромный бык, но не испугались герои, а отважно схватили его за рога, не говоря при этом ни слова.

Много довелось им повидать в ту ночь. В какой-то момент они чуть не лишились рассудка, будучи не в состоянии понять, где находятся, но их терпение было вознаграждено. Когда над горизонтом показались первые лучи солнца, сосуды в их руках наполнились отменными монетами троллей.

Мотив похищения человека горой восходит к древнеисландской «Саге об Инглингах» про первых правителей Швеции и Норвегии:

Свейгдира раз

Зазвал обманом,

Заворожил

Житель скальный,

Когда пред ним,

Наследником Дусли,

Камень отверз

Ненавистник света.

И славный вождь

Канул под своды

Пышных палат

Племени Мимира[62].

В Средние века этот мотив подхватили баллады. Например, в «Пленнице горы» юная дева попадает к горному королю и вскоре рожает ему детей. Время от времени король разрешает пленнице навестить родных. В один из таких визитов она ненароком рассказывает о своей жизни. Горный король приходит в бешенство и дает ей напиток, от которого девушка либо умирает, либо теряет память и забывает земную жизнь.

В XVII‒XVIII веках эпизодами похищений пестрили уже судебные протоколы колдовских процессов. Их фигуранты исчезали то на пару часов или дней, то навсегда. Если и возвращались, то не могли объяснить, где провели столько времени, речь их становилась путаной. Близкие и друзья находили лишь одно объяснение: человек побывал в гостях у троллей[63].

Забирали горные жители всех без разбора: и башмачников, остановившихся на ночлег, и солдат, шедших на плац, и батраков, которые искали заплутавших лошадей. В особую группу риска попадали недавние роженицы, еще не принятые в лоно церкви, и молодые юноши и девушки накануне вступления в брак.

Угодить в плен можно было, даже просто проходя мимо горы. Но чаще тролли использовали разные приманки. Например, искушали вкусной едой и напитками или обращались к человеку по имени. Из-за этого в одних провинциях строго-настрого запрещалось разговаривать с незнакомцами: а вдруг они тролли под прикрытием? В других, напротив, нужно было обязательно что-то крикнуть в ответ, но ни в коем случае не свое имя. Сильно рисковали те, кто выходил из дома ночью с непокрытой головой: тролли переносили их в другой город.

Пленникам разрешалось навещать родственников, но на очень короткое время. Многие расценивали это как шанс избавиться от чар. Так, однажды девушка из Халланда отпросилась у троллей на Рождество. Когда возвращалась обратно в гору, разбросала по пути соломинки, по которым ее нашли и освободили.

Отлучиться можно было даже в церковь, но с соблюдением строгих ритуалов. Например, зайти в храм разрешалось только тогда, когда священник отпустил грехи, а выйти – перед тем, как он начнет благословлять.

В финском местечке Вёро пастушка оказалась в плену у троллей. Очень она тосковала по дому, и разрешили ей тролли сходить в церковь, велев строго-настрого вернуться в определенный срок. Дали ей шапку-невидимку, снять которую она не могла, как ни старалась: уж больно плотно облегала та голову.

Не послушалась троллей пастушка и осталась ждать благословения. Тут-то и произошло чудо: начала узнавать она почти уже забытых людей, а тут и шапка-невидимка приказала долго жить. Стала пастушка снова простой девушкой из плоти и крови. Подошел к ней священник, положил на голову руку и избавил ее тем самым от чар злых троллей.

В плену женщины стирали, готовили, мыли посуду, натирали пол, ткали, пряли, шили и чинили одежду. Мужчины чистили хлев и кормили коров.

Пленники с восхищением описывали хоромы и богатство троллей. Стены и потолки были покрыты серебром, золотом и драгоценными камнями. У лошадей – золотые подковы и седла, колесницы – из чистейшего серебра. С людьми обращались достойно и вкусно кормили. Еда, правда, была с подвохом – могла в любой момент превратиться в змей, жаб и лягушек.

Самостоятельно вырваться из плена помогала молитва или имя Христа за трапезой – такому гостю тролли были совсем не рады. Если в освобождении участвовали родственники и друзья, то выглядело это так: они подходили к тролличьей горе и перечисляли все, что принадлежало пленнику, – от названия хутора и имен жены и детей до клички коровы. Кроме родственников, освободить человека мог священник, он произносил у горы молитву или псалом и не имел права на ошибку – даже одеваться в этот день ему следовало в определенном порядке.

Работал и дистанционный способ – стрельба из ружья над горой. Выстрелы производились в сторону севера, ведь именно там обитало зло. Для большей эффективности ружье заряжали страницей из псалтыря.

Лучше всего помогали церковные колокола: тролли не выносили их звона. Если расстояние от церкви до горы было приличным, звонили как можно громче. В Сконе к звону подключалось одновременно сразу несколько храмов. Другой способ: снимали самый маленький колокол и подносили его к горе. Не исключено, что именно колокольный звон изгнал всех троллей из Швеции.

Во время освобождения предстояло пройти еще один квест. Тролль кричал пленнику: «Выходи! Сейчас же!» – и забрасывал дверь копьями. Дождавшись, пока он успокоится, надо было стремглав бежать, причем не по прямой, а петляя. Поскольку тролли жили в темноте и свет их ослеплял, они чаще всего промахивались, и человек выходил на свободу.

Церковные колокола помогали вызволить из горы пленника троллей

Побывав в плену, многие испытывали своеобразный посттравматический синдром: одни забывали родную речь, другие замыкались в себе, третьи теряли память, четвертые и вовсе лишались рассудка. Для лечения подобных недугов знахари использовали нестандартный подход: при помощи стального предмета и кремня над головой пациента высекали огонь и делали три плевка. Затем бывший пленник проползал через кольцо из льняного каната и так же плевался. Если это не помогало, оставалось последнее средство: между зубами проводили стальным ножом – универсальным оружием в борьбе с нечистью.

Девушек тролли порой угоняли в сексуальное рабство. На севере страны верили, что нечисть только и ждет подходящего момента, чтобы выкрасть девушку из дома и принудить к браку с видным женихом. В провинции Даларна до сих пор проходит ежегодное представление «Свадьба тролля» на этот мотив[64].

В плену девушка рожала троллю детей. Чем больше времени она находилась в заточении, тем больше отпрысков появлялось на свет. Дети всегда оставались с отцом, поэтому после освобождения мать тосковала по ним и даже возвращалась к горе: не слышно ли детского плача и родных голосов.

Если девушка пропадала надолго, ее земной муж мог завести другую семью. В южной части Швеции была популярна такая история. Тролли внушили герою, что его жена мертва. Тот решил снова жениться, но на свадьбу к нему пришла первая супруга и попросила о помощи. Мужчина бросился было к ней, но родня сделала все, чтобы он не смог ее вспомнить, иначе тролли забрали бы и его.

Порой невольницу не пускали в дом ее же родственники, и она жаловалась на свою судьбу у порога, а потом снова возвращалась в горный плен.

Взаимная симпатия в паре и женитьба по согласию были возможны, когда мужчина влюблялся в троллиху[65]. Но дальше мог повториться абьюзивный сценарий из главы про лесных дев: муж после свадьбы начинал обходиться с женой все хуже и хуже. Та покорно терпела, пока однажды не выдавался случай что-то починить или поправить по хозяйству с применением недюжинной силы. Обескураженный муж извинялся, а троллиха лишь спокойно напоминала: насилие – удел плохо воспитанных людей.

Если же у «межрасовой» пары все было хорошо, конфликт мог разгореться между женихом и родителями троллихи.

В Халланде собрался как-то батрак на зимний базар. По дороге ему встретились тролли. Общались они с ним по-доброму и даже пригласили в гости. Согласился батрак и зашел в их палаты.

И была у тех троллей дочь. Сами-то они были страшны, а вот дочка у них уродилась красавицей, каких свет не видывал! Полюбил ее юноша с первого взгляда, вскоре и свадьбу сыграли. Щедры оказались тролли: одарили молодых дорогими подарками – да в придачу еще столько денег дали, что построил себе батрак целое поместье! Окружил его рвом, а через ров мостик перекинул.

Зажили молодожены в своем новом имении, ни бед не зная, ни забот. Но не нравилось батраку, что родственники жены к ним наведываются. И вот на Рождество, когда тролли уже подъехали к поместью, решил батрак мост не опускать. Плакали тролли, просили впустить их, чтобы обнять дочку, но батрак оставался непреклонен.

Принялись тогда тролли угрожать:

– Что ж, не видать отныне владельцам этого замка богатства да роскоши!

С тех пор тролли здесь больше не появлялись, но предсказание их сбылось. Царила тут вечная нищета – и так поколение за поколением. Да и от новых владельцев удача отворачивалась: въезжали они сюда при деньгах, да только оставались потом ни с чем.

Похищением людей тролли не ограничивались. Если крестьяне долго не могли найти заблудившуюся корову, они винили в этом троллей: мол, те сделали животное невидимым. Людям даже мерещилось мычание и звон колокольчика.

Чтобы нечисть не угнала скот, на острове Эланд коровам на ногах рисовали кресты, а в провинции Блекинге намордник пропавшего животного сжигали, потом через левое плечо бросали золу, а следом – нож. Вернуть скот помогал колокольный звон, но священники редко шли навстречу. И уж тем более никто не снимал с храмов колокола и не ходил с ними к горе.

У троллей был также собственный скот. Родившиеся от их быка и земной коровы телята отличались от обычных неожиданным окрасом (были полосатыми) и иногда размером (были ниже). Доились они при этом намного лучше. Если человек догадывался, что в обычное стадо затесались телята нечистой силы, то те мигом исчезали.

Одни верили, что заполучить в хозяйство тролличьего быка – к беде, другие, наоборот, что к удаче.

Как-то охотник из Бохуслена отважился подстрелить тролличьего быка, но ходили слухи, что бык тот неубиваем.

Отправился тогда охотник к колдунье за советом. Та и говорит:

– Иди не одетым и не раздетым. Не сытым и не голодным. Не мытым, но и не грязным.

Долго думал охотник, как поступить. Обернулся он занавеской, съел пару зернышек, но вот как выполнить третье условие, он не знал.

Отправился он на охоту, а сам думает: «Что же делать? Видимо, не подстрелю я огромного быка!»

Вдруг услышал он голоса. Прислушался – а это два тролля разговаривают. Один радуется:

– Вот и хорошо, останется у нас наш бык, ведь третье-то условие охотник не выполнил!

– Глупец! – сокрушается второй тролль. – Разве ты не видишь, что он захватил с собой подвешенный источник?

Тут же понял охотник, на что намекал тролль. Бросился он в кусты, пописал в кулак и обтерся капельками. Так обхитрил он троллей и добыл их огромного быка.

Подмена младенцев

С детьми у троллей были особые отношения. Нечисть практиковала подмену: забирала человеческое дитя, вместо него оставляла маленького тролля. Возможно, человеческие младенцы считались более красивыми. В Южной Швеции причину видели в другом: когда украденный ребенок подрастал, тролли давали ему шапку-невидимку и отправляли к людям, чтобы тот собирал и приносил еду и предметы, до которых тролли-язычники не могли дотронуться.

У подмены был метафорический смысл: тролль приравнивался к паразиту, который, притворяясь младенцем, садится на шею и, если вовремя не заметить, может высосать все жизненные соки из человека.

Интересовали троллей в первую очередь новорожденные, которых не успели крестить, поэтому родители клали в колыбель разные обереги: ножницы, иголки, стальные вещицы, серебряную ложку, чеснок, псалтырь. А на дверях и окнах, обязательно запертых, рисовали крест. В Смоланде на дверь в детскую вешали второй замок, чтобы дети постарше случайно ее не распахнули. На ночь одежду старших детей заносили с улицы в дом: через личные вещи тролли также могли получить власть над человеком.

Самыми опасными были первые часы после рождения ребенка. Для подстраховки младенца не клали сразу в колыбель: якобы нечисть будет его искать там в первую очередь – пусть пока полежит в другом месте.

Тролли – известные любители подмены детей

В Вармланде первые сутки не гасили огонь. Гостей просили дотронуться до углей – верили, что такая дезинфекция убьет всю нечисть, которую занесли в дом. Даже при купании младенца в воду клали небольшой уголек.

Если ребенок чихал, обращались к другому проверенному средству – заклинаниям и молитвам.

Чтобы тролли не получили власть над ребенком, до крещения выбранное имя не разглашалось. В Южной Швеции считали, что это чревато другими последствиями: ребенок станет сплетником. Часто детям подбирали два имени. Одно было запасным: им нарекали, если младенец вдруг серьезно заболевал. Тогда обманутые тролли оставляли дитя в покое.

К обряду крещения подходили как к жизненно важному ритуалу, поэтому соблюдали ряд правил:

1. Выбор дня крещения. Нельзя крестить тринадцатого числа. На севере Швеции избегали пятниц, на юге – вторников, а в провинции Вестергётланд – четвергов.

2. Перед обрядом крестная относила ребенка в стойло, хлев или кузницу, где он должен был прикоснуться к разным предметам и животным: так его приобщали к будущим занятиям.

3. В церковь нужно ехать на полной скорости, иначе ребенок станет ленивым. Если на пути повстречался мужчина – это к удаче, если женщина – к беде. Чтобы гарантированно встретить по дороге мужчину, отец ребенка заранее выходил из дома и шел навстречу телеге.

4. Кашель и плевки священника во время церемонии – плохая примета: для ребенка это могло обернуться болезнью горла или туберкулезом.

5. Воду, в которой крестили новорожденного, наделяли магической силой, поэтому она ни в коем случае не должна была оказаться в чужих руках. После обряда ее нужно было вылить там, где никто не ходит. При этом нельзя пролить на камень, иначе ребенок быстро облысеет. Крестильную воду порой сохраняли и использовали, чтобы вывести бородавки и родимые пятна. Кузнецы опрыскивали ей ножи и ножницы – так они якобы лучше защищали от нечисти.

Другим уязвимым периодом в жизни младенца был сезон работы в полях. Мать брала дитя с собой, и, пока все трудились, младенец оставался один без присмотра. Положить его на землю – все равно что отдать в руки троллю. Поэтому запеленатое дитя подвешивали повыше, чтобы уберечь от змей и хищников.

Однажды летом батрак убирал сено. Его господа поручили ему еще и следить за младенцем, но тот кричал столь ужасно, что батрак разозлился и крикнул:

– Хватит орать! Лучше помоги мне с сеном!

– Конечно! – сказал вдруг младенец взрослым голосом. – Только ты никому не должен об этом рассказывать. Узнавший об этом расстанется с жизнью.

Вместе батрак с подменышем быстро управились с работой. Отправился батрак домой, но очень уж ему не терпелось поведать о случившемся односельчанам. Но как? Как сделать так, чтобы никто не пострадал?

Долго думал батрак и вот что решил. Дождался он, пока все жители хутора соберутся вместе. Подошел он к березе и начал рассказывать ей произошедшую с ним историю. Когда завершил он свой рассказ, начала береза чахнуть прямо на глазах – да и рухнула. Однако все, кто был рядом, услышали его слова и узнали, что был в доме подменыш.

Раскрыли хозяева хутора троллеву подмену, и убежал тролличий детеныш обратно в лес, а в колыбельке на следующее утро уже лежал человеческий детеныш.

Подмену замечали не сразу. Иногда могли пройти годы. Если ребенок в возрасте десяти лет еще не ходил и не говорил, медленно реагировал или вообще не понимал, о чем его просят, – значит, это рос маленький тролль.

Подменой объясняли и любые физические изъяны. Когда голова росла быстрее тела, превращаясь в огромный ком. Когда ребенок становился большим и сильным или, наоборот, маленьким и слабым. Когда у чада был аппетит зверя и родители не успевали подавать ему новые кушанья.

У некоторых подменышей уши покрывались волосами, глаза становились раскосыми, вырастал хвост. Со временем это могло пройти, но незримое клеймо тролля оставалось навсегда.

Самих троллей считали долгожителями. Время их жизни исчисляли не годами и столетиями, а дубовыми рощами. Молодой тролль – тот, кто видел, как появились и исчезли три дубовые рощи. А старый – тот, кто пережил смену семи лесов. Так что было вполне нормальным, если маленький тролль начинал ходить в 20‒30 земных лет.

Подмену осуществляли в сумерках. Троллиха, крепко держа своего малыша, подкрадывалась к окну, незаметно залезала в дом и меняла дитя в колыбельке. Мать ничего не замечала. Даже когда ребенок проявлял странные наклонности – например, собирал жаб и слизней, – родители оставляли это без внимания.

Если их все-таки что-то настораживало, следовало провести небольшой тест. Например, положить рядом с чадом змею: если не испугается – это маленький тролль. Более сложная проверка – бросить неразделанную свинью в кипяток. Тролль обязательно закричит что-то вроде: «Я так стар, что побывал у восемнадцати матерей, но никогда не видел варева со щетиной, с копытами и пятачком!».

В Бохуслене женщина ободрала при маленьком тролле кошку (или собаку), превратив ее шкуру в оболочку для колбасы. Шокированный тролль заорал: «Я видел, как семь раз сменился Чильский лес, но подобной колбасы никогда не встречал!»

Заподозрила как-то одна женщина, что ребенок – вовсе не ее сын, а подменыш, отпрыск злых троллей. Отправилась она в лес да раздобыла верхушку сосны. Вернулась домой, взяла яичную скорлупу, положила в нее кашу и принялась размешивать сосновой веткой.

Не выдержало тогда дитя, поднялось с кровати, рассмеялось и сказало:

– Видел я, как выросло семь дубовых рощ – и семь же исчезло, но такой огромной поварешки для такого крошечного котелка я никогда не видывал!

Обернулся тут ребенок огромным троллем и исчез, словно и не было его. А в колыбельке тем временем появился настоящий сын женщины. Разоблачила она тролля, и пришлось ему потому уйти восвояси.

Проверка на тролля со временем стала важным развлекательным элементом. Грозить маленькому троллю крещением уже было не интересно[66]. В ход пошли издевательства: детей стегали крапивой, выносили на мороз, прижигали кипятком, над ними заносили топор, для них разогревали печь, чтобы поджарить, хотели сварить в кипятке. Подменышей клали на пол и хлестали метлой, чтобы те катились к двери, после чего оставляли их на мусорной куче или в навозе.

Согласно народным верованиям, заставить троллей вернуть настоящего ребенка можно было угрозой: например, поднеся подменыша к печи

Жестокий ритуал завершался появлением троллихи с человеческим детенышем на руках. Она протягивала его хозяйке дома и говорила: «Не ожидала я такой жестокости по отношению к своему ребенку. Я бы с твоим никогда так не поступила!»

Если подменыш в ходе проверки умирал, тролли его тоже забирали, поскольку не могли позволить своему отпрыску быть похороненным в соответствии с христианскими обычаями.

Из судебных протоколов XVII века известно, что многие взрослые подвергали своих детей описанным выше страданиям, чтобы убедиться, что имеют дело с подменышами.

Так, в местечке Фуле (Fole) на шведском острове Готланд ребенок никак не мог сказать первое слово. Тогда родители в Сочельник оставили сына в куче навоза, где тот пробыл около часа. Когда его отнесли в дом, он вдруг заговорил, и родственники решили, что тролли вернули им родное дитя. Однако вечером того же дня ребенок заболел и умер.

Наследие

Многие топонимы в Швеции названы по мотивам легендарных событий, в которых принимали участие тролли. Например, у озера Тролльшён (Trollsjön) когда-то разыгралась настоящая драма. Местные жители не позвали на свадьбу своих соседей – троллей. Те разозлились и, когда свадебная процессия шла по берегу, столкнули всех в воду. От удара у невесты с головы слетела корона. Нашли ее на сосне, которую потом пришлось срубить.

У древнейшего шведского дворянского рода Тролле на гербе изображен тролль с отрубленной головой. Объяснение также спрятано в древней легенде.

Давным-давно жил в этих краях рыцарь Херве Ульф, и на каждую рождественскую мессу отправлялся он в одну и ту же церковь.

Как-то повстречалась ему на пути девушка и предложила испить воды из рога. Херве смекнул, что перед ним – переодетый тролль, ведь девушка шла не в храм, а из него. Выхватил рыцарь меч и отрубил незнакомке голову. Тут же вырос перед ним хоровод троллей, желавших отомстить за смерть своей подруги. Бросился Херве прочь, то и дело выплескивая содержимое рога на землю. Останавливались тогда тролли и жадно начинали пить эту воду. Так Херве удалось оторваться от преследователей. В память об этом случае и решил он поместить обезглавленного тролля на свой герб.

Тролли в живописи и современной культуре

Художники[67]:

John Bauer (1882‒1918)

Robert Högfeldt (1894‒1986)

Ivar Arosenius (1878‒1909)

Rolf Lidberg (1930‒2005)

Фильмы:

«На границе миров» (Gräns, Швеция, 2018)

Trolltyg i tomteskogen (США, 1980)

Стало

Стало – персонаж саамской мифологии, гибрид великана, тролля и демона, живущий в горах.

Впервые Стало упоминается в конце XVIII века (Lexicon Lapponicum, 1768/1780) как жестокий одноглазый великан в черном железном одеянии, говорящий на непонятном языке. В этом пугающем образе, очевидно, отразился страх перед внешней угрозой, а именно перед викингами и разбойниками в доспехах, которые совершали набеги на саамский север в разные эпохи. Само имя намекает на железные латы и является производным от древнескандинавского stahla («сталь», «железо»).

В более поздних источниках Стало олицетворяет, с одной стороны, зло, которое отнимает у людей жизненно важные ресурсы (похищает оленей, пожирает людей и детей и служит Дьяволу), а с другой – глупость. Обмануть его может даже ребенок, которого Стало выбрал в качестве добычи.

Фоном для повествования чаще всего служит зима. Рассказы изобилуют жестокими сценами. Стало выплескивают в лицо расплавленный свинец, разбивают руки огромной каменной глыбой. Нередко персонаж проваливается под лед, где его засыпает снегом, или оказывается голым в лесу, где замерзает от холода.

Стало доставлял саамам немало неприятностей: ловил их самих, их оленей и пожирал. Никто не осмеливался вступить с ним в бой, ведь обладал он невероятной силой, однако был Стало недалекого ума, и молодой саам решил проучить его.

Знал юноша, что Стало поставил капкан в лесу. Взял юноша оленью шкуру, вымочил ее хорошенько в воде, набросил на себя, а за пояс заткнул топор. Пробрался он осторожно в ловушку и стал дожидаться Стало. Пришел великан к капкану и видит: попался ему упитанный зверь.

– Отличный из него выйдет стейк! – обрадовался Стало, отнес юношу в оленьей шкуре к себе в юрту и отправился за ножом да доской, чтобы разделать добычу.

Выпрыгнул молодой саам из шкуры, достал свой топор и подбежал к двери. Когда Стало вернулся, бросился на него юноша с топором и ударил что было мочи по голове – да так сильно, что упал Стало на пол без чувств. Так и остался Стало лежать там, а довольный юноша отправился домой, ведь теперь его народу нечего было опасаться!

В некоторых легендах у Стало есть собака, способная оживить хозяина (и поэтому от нее обязательно следует избавиться), и жена-колдунья, которая с помощью железной трубки высасывает из людей кровь и жизнь.

Стало

Перед Рождеством Стало является с требованием вычистить хутор и добыть воду. Делать это он заставляет детей. Те должны молча собрать снег и растопить его, иначе монстр грозит высосать кровь из голов непослушных.

В начале XX века в северных наречиях шведского языка появилось слово stalotomt – «земельный участок Стало». Так стали называть небольшие искусственные насыпи овальной формы с очагом внутри (зачастую в одном и том же месте их может быть три-пять) на открытых горных плато. С высоты они похожи на кратеры. В народе говорили, что здесь и останавливался Стало. На самом деле на таких насыпях ставили временные чумы саамы-оленеводы вдоль пути гона в период 800‒1100 годов (часть из них появилась значительно позже – в XVII‒XIX веках).

Горная старуха и меокар

На севере самым привычным существом считали витр. Исключение составляет лишь район города Лулео (Luleå), где на первое место выходит горная старуха (bergkärringen; berg – «гора», kärring – «старуха»). Жила она в горе Бэлинге (Bälingeberget) и появлялась на людях исключительно в сопровождении злобных волшебных псов. Не покажи человек к ней уважения – и она отстегает его так, что он навсегда останется скрюченным, или же продержит взаперти, пока он не умрет от голода. Однако стоило проявить к ней почтение, как богатые дары от нее не заставляли себя долго ждать.

Помимо колдуньи-карги, в Лулео верили еще в меокара – волшебную жабу, обожавшую сидеть на пороге дома. Как ни пытались от этих жаб избавиться, ничего не выходило: животные постоянно возвращались. В некоторых преданиях говорится о том, что меокара невозможно было выгнать в течение сорока лет!

Убивать меокара запрещалось: это влекло за собой всяческие несчастья. Куда более надежным способом было посадить жабу на качели-балансир и «отослать» в неизвестном направлении. Подобный метод применялся по отношению к лягушкам и жабам по всей Швеции.

Глава 4. Дом и хутор