Глава 1. У кладбищ
Кладбища всегда были окутаны пеленой тайн. Одни люди избегали погостов, другие шли туда в поисках магических средств и знаменитого корня мандрагоры. В народном эпосе кладбища связывались и с потусторонними существами.
Щуркугрим
Когда в Урсхульте собирались построить первую церковь, то выбрали для нее место на небольшом холме. Начали работать, да только быстро поняли: обитают там потусторонние силы, не желающие видеть в тех краях храм Божий. Все, что возводили люди днем, в ночное время загадочным образом разрушалось, а камень, приготовленный для строительства, бесследно исчезал.
Решили тогда люди найти новое место для церкви. Взяли двух молодых быков-близнецов[90], которые ранее не знавали никакой работы, привязали к ним бревно да отпустили на все четыре стороны. Там, где бычки остановились, и воздвигли церковь. Определившись с местом, отмерили рядом огромный участок под кладбище, а по периметру выставили дозорных и велели им схватить первое существо, что зайдет на территорию будущего погоста. Его похоронят тут заживо, чтобы мертвые навсегда смогли обрести покой.
Первым оказался петух. Поймали его, спешно вырыли могилу и бросили туда птицу, присыпав ее землицей.
И много лет спустя после того дня дух, охранявший церковь и кладбище, показывался людям в виде петуха.
Существо, о котором идет речь в предании, называли по-разному: и церковным защитником, и церковным духом, но чаще всего – щуркугримом (kyrkogrim)[91]. В Швеции предания о нем встречаются исключительно на юге: в бывших датских провинциях (особенно в Сконе) и на некогда приграничных территориях. Вероятнее всего, легенды о щуркугриме пришли именно из Дании, где преданий о нем сохранилось значительно больше[92].
Быки нередко «помогали» выбрать место для будущей церкви
Существо это относительно молодое: о нем нет упоминаний не то что в сагах – первые письменные рассказы появляются лишь в XIX столетии. Это неудивительно: в Древней Скандинавии «церковных духов» не существовало по причине отсутствия церквей.
И все же щуркугримы вполне могут иметь языческие корни, ведь животных приносили в жертву богам. Правда, они не становились привидениями и не наделялись функцией защитника.
Кроме того, во всех культурах распространены «жертвоприношения», осуществлявшиеся при строительстве зданий. Наибольшей популярностью пользовались монеты: их до сих пор находят при ремонте или сносе старых построек. Хранятся они где угодно: под порогом, в стене, в полу, в основании печи или в потолке. Такой дар носил чисто символический характер: спрятанные деньги не представляли большой ценности, а нередко и вовсе были вышедшими из обращения[93].
Помимо монеток, в Швеции под порог или пол могли положить и животных. В провинции Вестерботтен под старинными домами обнаружено множество тюленьих черепов – видимо, их тоже использовали для защиты жилища или для отпугивания потенциальных воров.
Часто замуровывали змей и кошек – вероятно, они должны были отваживать грызунов. Однако доказать, что животное погребли умышленно, невозможно: вполне вероятно, оно просто-напросто забрело на стройку и не смогло выбраться.
Некоторые исследователи ищут подтверждения специального захоронения животных в настенной росписи или скульптурном оформлении храмовых порталов. В той же провинции Сконе петухов в Средние века изображали довольно часто, что в итоге и навело на мысль об их особом статусе в этом регионе. Хотя нельзя исключить, что все происходило с точностью до наоборот: видя нарисованных животных, люди начали слагать легенды, пытаясь объяснить их появление в церкви.
Другое толкование возникновения веры в щуркугримов – появление на кладбище зверей. Территория при храмах считалась священной, и скот на нее не допускался. Именно поэтому погосты в Швеции обносили каменными стенами, а позже у калиток на земле устанавливали еще и решетки: так коровы и свиньи не могли приблизиться к могилам. Что же думали люди, неожиданно увидевшие их на кладбище? Разумеется, что это «гости» из потустороннего мира! Хотя, возможно, это было всего лишь случайно оказавшееся на закрытой территории животное.
Выбор щуркугрима
Нельзя сказать, что щуркугрима выбирали каким-то особым образом. Если язычники приносили в жертву лишь ограниченный круг животных, то церковным духом могли стать быки, коровы, телята, овцы, ягнята, свиньи, лошади, собаки, кошки, петухи, куры (порой с цыплятами), лисы, волки, зайцы, сороки – по сути, любое живое существо[94].
И все же в преданиях не упоминаются ни обитающие в большом количестве на юге Швеции гуси, ни утки, ни голуби, ни аисты, ни журавли, хотя последние издревле считались защитниками хуторов, а день их прилета связывали с наступлением весны и различными культами плодородия. Быть может, определенная система выбора жертвенного животного для церкви все-таки существовала, и ее тайны исследователям фольклора еще только предстоит разгадать.
На сегодняшний день официальная версия гласит: специально охранника для церкви не отбирали, он появлялся случайно. Речь даже могла идти о человеческих жертвах[95]. В одной легенде говорится:
В Хёгестаде (Högestad), что находится в Сконе, решили построить новую церковь. Однако перед ее возведением необходимо было изловить первое живое существо, проходящее мимо, и замуровать его живьем. Довелось мимо будущей церкви идти женщине по имени Кристина. Схватили ее и похоронили заживо, а храм нарекли в ее честь. Порой она напоминает о себе, появляясь над самым алтарем.
Подобные истории в Сконе рассказывали даже в начале прошлого столетия. Иногда добавляли, что крик умирающего служил залогом отличной акустики в церкви. Есть еще одна легенда:
В преданиях духами церкви становились не только животные, но и люди
Выбрав место для церкви, принялись люди ждать первую живую душу. Случилось проходить мимо мальчику. Бросились к нему люди и давай заманивать его в глубокую яму:
– Спустись на самое дно, – сказали они, – а мы тебе за это дадим огромный бутерброд!
А мальчик тот был беден да голоден. Послушал он людей, залез в яму, и кинули они ему бутерброд. Да только не дали его съесть, а тут же начали землю в яму бросать.
– Осторожно, осторожно! – закричал мальчик. – Вы же так испачкаете всю еду!
Так и не понял он, что суждено ему было стать духом церковным.
Зачем нужен щуркугрим?
Будучи духом-защитником, щуркугрим имел различные функции[96]. Прежде всего, он должен был охранять церковь от непрошеных гостей. Желающих поживиться церковным серебром хватало всегда, и щуркугрим прилагал все усилия, чтобы вор не смог зайти в помещение. Если же все-таки кому-то удавалось украсть церковные ценности, призрак бросался в погоню и преследовал человека до тех пор, пока тот не возвращал похищенное.
Помимо этого, щуркугрим оберегал погост. В прошлом одной из самых насущных проблем было разорение могил, причем речь шла не только о краже отправленных в мир иной драгоценностей, но и об обычных костях. Чернокнижники и разного рода колдуны «одалживали» кости усопших для снадобий или тайных ритуалов и клятвенно обещали вовремя их вернуть. Запамятовавшим о невозвращенном «долге» напоминал не кто иной, как щуркугрим.
А еще дух следил, чтобы тела не захоранивали втайне, и отпугивал от погоста души утопленников. Таких обычно не переносили на кладбище, поскольку «безгрешность» усопшего оставалась неизвестна: возможно, речь шла об утопленнике, которому и вовсе не полагалось лежать в освященной земле.
Наделялся щуркугрим и воспитательной функцией. С одной стороны, он внимательно наблюдал за приходившими в церковь детьми и следил, чтобы на службе они вели себя тихо и пристойно. Но куда важнее для него было гонять молодежь, которая устраивала рядом с церковью ночные танцы и любовные свидания.
Щуркугрим отпугивал влюбленных, желавших уединиться в церкви
Несмотря на запреты и призывы к послушанию, шведские подростки XVII столетия не слишком стремились вести себя смирно у Божьего дома, тем более что нередко это было единственное место, где молодые люди могли уединиться. Вот тогда-то, ближе к полуночи, и появлялся щуркугрим – эдакий блюститель морали. Криками, стонами и собственным обликом он вынуждал непрошеных гостей покинуть кладбище. Ну или, по крайней мере, не давал им зайти в церковь, в стенах которой те вполне могли вступить в запретную связь.
Были у щуркугрима и любимые развлечения. То он превращался в пятое колесо в телеге, затрудняя путь ночным путешественникам. То сбрасывал кровельщиков, надумавших обновлять крышу церкви. А порой он неожиданно «добрел» и указывал священнику на неправильно выбранное место для могилы или предупреждал о грядущей войне или смерти.
Глусун
Как узнать судьбу деревни?
В провинции Блекинге говорили: если хочешь научиться гадать, ступай к церкви в ночь перед Днем святого Фомы[97]. Церковь это должна быть вовсе не любая, а та, где священник проверял твои знания Слова Божьего.
Подойди к церковным вратам и трижды подуй в их замочную скважину. Затем ступай на перекресток, где встречаются три дороги. Там будет ждать сам черт, он потребует от тебя дать обещания.
Выполнив это, беги скорее к ближайшей церкви – там уже ходит глусун. Выглядит это существо как человек, но с головой свиньи. У него длинные острые зубы, и при взгляде на него кровь стынет в жилах.
Подбеги к глусун и сбей ее с ног, выхвати бумажный свиток, который она держит под мышкой.
Ежели удастся тебе все это проделать – будешь обладать всеми знаниями мира, поскольку в свитке том написано обо всем на свете.
Во все времена люди стремились узнать свое будущее, а также выяснить, что ждет их близких и родную деревню. Помогали в этом не только гадалки и предсказатели, но и природа. А вот получить представление о том, что ожидает все село, было дано лишь избранным.
К этим «избранным», однако, не приходили видения во сне: добыть знания о судьбе села предстояло в тяжелом испытании, которое в Швеции называлось årsgång (år – «год», gång – «хождение», то есть «хождение при смене одного года другим»).
Совершать этот ритуал следовало в ночь перед Новым годом, Рождеством или в самую длинную ночь в году, хотя встречаются описания подобных гаданий и на праздник середины лета. Эти периоды считались особенными, поскольку именно тогда грань между земным и потусторонним становилась наиболее тонкой, и умершие – а затем и нечистая сила – являлись в наш мир.
«Поход» заключался в следующем: после выдержанного строгого поста надлежало в полной тишине, не глядя на огонь, за одну ночь обойти семь церквей (иногда три или девять) в семи приходах. Обходить храм (а делали это также три, семь или девять раз) следовало против часовой стрелки, держась левой рукой за стену. Вернувшись к главному порталу последней церкви, «избранные» заглядывали в замочную скважину, предварительно подув в нее.
Появившиеся вооруженные всадники служили предзнаменованием войны
Увиденное трактовалось просто: вооруженные люди на конях – к войне, маленькие гномы со снопами – к хорошему урожаю, разрытые могилы – к эпидемии. Изменить будущее или предупредить о беде не представлялось возможным: с этими сакральными знаниями, словно с тяжким бременем, ясновидцу приходилось жить весь оставшийся год. Потому-то предсказатели нередко становились персонами нон-грата: их ненавидели за то, что они не помогали селу подготовиться к нелегким временам.
Узнав будущее, гадающие отправлялись к ближайшему перекрестку трех дорог, где их уже поджидал сам Дьявол. Ему следовало дать ряд обещаний, после чего скорее бежать к ближайшей церкви. Там-то и начиналось самое страшное: из ниоткуда появлялось существо глусун (gloson). Это, пожалуй, единственное существо шведского фольклора, с самого начала желающее причинить вред и не имеющее никаких положительных черт.
Возможно, истории о глусун сочиняли сами «ясновидящие», пытаясь отпугнуть потенциальных конкурентов. Либо же это были выдумки односельчан, пытавшихся объяснить необычные способности некоторых людей к ясновидению. Как же еще можно было узнать о грядущем? Разумеется, только совершив тайный обряд, о котором никому не будет известно!
Внешний вид и повадки
Истории о глусун[98] распространены исключительно в южных регионах Швеции и практически не встречаются севернее провинции Смоланд. Связано это с особенностями местности: если, например, в Стокгольме свиней держали в единичных экземплярах исключительно для выживания семьи, то на юге страны крестьяне повсюду занимались их разведением. Свиней не привязывали, а выпускали свободно пастись в многочисленных дубовых рощах, где животные отъедались до больших размеров.
Сам внешний вид глусун может привести в ужас. Это огромная свиноматка белого или черного цвета (хотя встречаются упоминания красных, синих и зеленых свиней) с чудовищным пятачком и длинными клыками. Обычно у нее горят глаза[99] размером с миски. Взгляд ее обжигает, из глаз, как и из пасти, извергается огонь. Порой глазами покрыто все тело глусун. Иногда на ней сидит маленький человечек в красном чепчике, также источающий искры.
Шерсть глусун сверкает искрами огней. Ее щетина остра, как иглы: она затачивает их о могильные плиты, среди которых живет. Бежит глусун со сгорбленной спиной, опустив голову к земле и хрюкая так, что земля содрогается от этого ужасного звука.
Упомянутое выше описание глусун, взятое из древних преданий, очень необычно: это не просто свиноматка, а женщина с головой свиньи. Легенды о свинорылых женщинах получили распространение в Нидерландах, Англии и Франции в конце XVI века[100].
Глусун всегда подбегает со спины, вытаращив глаза и ощетинившись. Она пытается проскочить между ног человека, и если гадающий не проявит ловкости, его ждет незавидная участь: либо глусун, словно ножами, буквально разрежет его пополам, либо подхватит его и унесет в далекие края, из которых едва ли возможно будет вернуться домой. В большинстве случаев встреча с глусун означала неминуемую смерть.
Заполучить «знания о прошлом и будущем» можно было разными способами. В ряде преданий глусун в пасти держит золотой или деревянный свиток с рунами – именно им и желают завладеть ясновидцы, чтобы к ним перешли все знания мира и умение колдовать. Свиток можно просто выхватить из пасти глусун – или же вступить с ней в схватку и побороть ее. Подобные методы встречаются и в рассказах о чернокнижниках: те отбирают книгу с заклинаниями у какого-нибудь чудовища.
Глусун наводила ужас на гадающих
О свитках с магическими рунами упоминает Олаус Магнус в своей «Истории северных народов»
Мотив с дарующими знания свитками довольно древний: уже в XVI веке Олаус Магнус в своей «Истории северных народов» упоминает колдуна Кеттиля, который хитростью выкрал у бога Одина три жезла с рунами, получив при этом неслыханную колдовскую силу.
Иногда Один не замещает глусун, а дополняет встречу с ней. Он появляется после седьмого годового похода: если «гадающий» семь лет подряд успешно проводил ритуал и каждый раз уходил от глусун целым и невредимым, то перед ним появляется всадник. В пасти его коня – жезл с волшебными рунами. Выдернув его, человек получает знания не только о грядущем годе, но и обо всех последующих годах, и пугающий ритуал больше не понадобится.
Защита от глусун
Как от любой нечисти, от глусун можно было защититься. Способы были традиционными: прочитать молитву, обратиться к Господу или перекреститься. Помогали и серебряные предметы, особенно освященные. На худой конец, можно было воспользоваться вещью из стали или железа, в редких случаях – огнем, отгоняющим темные силы.
Дело было в провинции Дальсланд. Встретил как-то капрал на дороге огромную серую свиноматку. Вместо щетины на спине у нее были острые, словно ножи, шипы, а в глазах и пасти блестел огонь. К счастью, у капрала с собой был кремень и кусочек стали. Принялся он высекать огонь, от кремня во все стороны посыпались искры. Испугалась свиноматка, истошно заревела и исчезла.
Еще один эффективный способ избавиться от глусун – это перебежать поперек вспаханного поля или сесть, скрестив ноги. Тем самым визуально создавался крест, которого глусун очень боялась. На шведском острове Эланд рекомендовали при этом держать ветку рябины, омелу и яблоко. Правда, подобным образом защищалось, видимо, не так уж много людей, поскольку сохранять спокойствие при виде приближающейся разъяренной свиноматки с горящими глазами было непросто.
А еще глусун могли отвлечь семь или девять брошенных орехов. Пока она их ела, путник спокойно проходил мимо.
Прием с отвлечением внимания отлично работал в тех случаях, когда речь шла о предостережении детей. В некоторых деревнях Сконе мальчикам и девочкам даже какие-то 40–50 лет назад давали с собой печенье, поясняя: когда глусун с открытой пастью ринется в их сторону, надо хорошенько прицелиться и бросить лакомство прямо в самую пасть. Свинья остановится, и у человека появится шанс спрятаться. Дети всегда брали с собой кусочек хлеба или печенье – на всякий случай[101].
Свиньи-призраки
Легенды о свиньях-призраках (а точнее, о свиноматках), существуют в разных регионах Швеции: здесь есть и lussesugga (lusse – дух тьмы Люссе, sugga – свинья), и svartsugga (svart – черный, sugga – свинья), и глусун, и mörksugga (mörk – темный, sugga – свинья). Причем последняя в наши дни превратилась в милый сувенир.
Когда-то мёрксугган пугала в темноте детей, но благодаря Биргеру Эрикссону она изменила внешность и теперь больше напоминает черного муми-тролля. К тому же теперь она защищает от тьмы и притягивает удачу.
Аналог мёрксугган есть и в северной провинции Онгерманланд: там свиноматку называли свартсугган (svartsuggan). В том же регионе в ходу было предание о Люссе – некоем подобии Дьявола. Весь год Люссе сидел на привязи, но в самую длинную ночь вырывался на свободу и разъезжал на свинье, держась за уздечку из змей. Ох, не поздоровится тому, кто окажется в это время на улице, не зная «Отче наш» или не попросив священника отпустить грехи!
Истории о свиньях-призраках можно разделить на несколько групп. В первой они принимают на себя функции, которыми обычно наделяют драконов: охраняют сокровища.
Во второй группе явно прослеживается морализаторско-предостерегающий мотив. В таких преданиях не происходит ничего страшного: рассказчик лишь предупреждает об опасностях, подстерегающих одинокого путника в темноте. Порой нет даже упоминаний о том, что делали свиньи и почему их боялись.
Дух тьмы мёрксугган – популярный сувенир в провинции Даларна
Так, сохранились воспоминания мужчины из Эстергётланда о том, как ему однажды довелось идти по лесной дорожке, где, если верить друзьям и соседям, то и дело появлялись огромный хряк и свиноматка. Существа эти вызывали неописуемый ужас, и место это следовало обходить стороной.
Наконец, третья группа историй – это предания о перевоплощении в свиней после смерти. Эта традиция, по всей вероятности, напрямую связана с гравсу (gravso, grav – «могила», so – «свиноматка») – датским родственником глусун.
Этот монстр, впервые упомянутый в Копенгагене в 1587 году, обитал на кладбищах, был черного или красного цвета, иногда без головы. Кто-то видел гравсу в сопровождении семи (или двенадцати) поросят. Гравсу служила предвестником смерти.
Позднее верования трансформировались, и тогда начали считать, что этим чудовищем становилась душа убитого новорожденного ребенка. В новом обличии гравсу атаковала всех подряд, причем особую опасность она представляла для людей, носивших кошельки из свиного мочевого пузыря.
Чем провинились свиньи?
Почему же такое внимание в фольклоре уделялось именно свинье? Причин тому несколько.
Во-первых, свиньи умны, из-за чего народ наделял их сверхъестественными способностями.
Во-вторых, свиньи всеядны. Во Франции против свиней даже возбуждались судебные процессы, где животных судили за умерщвление детей – и выносили им смертные приговоры. В Швеции, правда, подобных дел не было, но недоверие к свиньям все равно сохранялось.
В-третьих, с рождением поросят свинья, чувствуя малейшую опасность, проявляет агрессию. В этом она очень похожа на своего дикого родственника, кабана, неожиданное столкновение с которым вполне может привести к несчастному случаю.
Возможно, отношение к свинье изменилось с приходом христианства. Так, в северных странах археологи обнаружили шлемы с изображениями и фигурками свиней, а значит, они играли важную роль в древних скандинавских культах. Известно, что на щетине кабана викинги приносили клятвы, а в колесницу богини плодородия Фрейи были впряжены боровы.
Более того, жестокость и агрессивность, присущие кабанам и свиньям, виделись воинственно настроенным викингам положительными качествами: на поле боя нельзя ничего бояться и надо идти только вперед.
Со временем уважаемых боровов заменили свиноматки, отношение к которым стало негативным. Даже сегодня в Швеции пьяниц называют «захмелевшей свиньей» (fyllegris, fylla – «опьянение», gris – «свинья»), а сладкоежек слегка пренебрежительно – «конфетными свинками» (godisgris, godis – «конфеты», gris – «свинья»).
Другие обитатели кладбищ
На кладбищах встречались не только щуркугримы и глусун, но и трехногий черный Конь смерти (Helhäst, Hel – скандинавская повелительница мира мертвых Хель, häst – «конь, лошадь»[102]), иногда лишенный головы. Чаще всего он фигурирует в сказаниях Дании и Южной Швеции, где выступает предвестником смерти. Порой на коне восседает всадник – сама смерть.
Еще один обитатель кладбищ – драуг (draug), воскресший мертвец. Это отвратительно пахнущее существо, способное изменять собственные размеры, наделенное сверхъестественной силой, зверским аппетитом и наслаждающееся страданиями людей.
Драуг поднимается из могилы в виде дыма
Из своей могилы драуг поднимается в виде дыма и, принимая образ чудовища, отпугивает расхитителей могил. Иногда драуг из зависти забирается в захоронения богачей и охраняет чужие сокровища, будто они принадлежат ему самому. В некоторых селениях считали, что драуг нападает на людей исключительно потому, что у тех есть нечто, чего лишен он сам.
Драуги сводят обреченных жертв с ума либо убивают их, наваливаясь всем весом своего огромного тела, высасывая кровь, а то и поедая человеческую плоть, что делает их похожими на всемирно известных вампиров и зомби. Погибший и сам может превратиться в драуга.
Чтобы покойный не перевоплотился в призрака (либо, став таковым, не докучал людям), его тело нужно было пронзить деревянным колом, «закрепив» тем самым на месте. Еще один способ – сжечь труп и развеять золу над морем.
Впервые драуг упоминается в древнеисландской «Саге о Греттире». Речь в ней идет об исландцах, однако раннесредневековый эпос являлся общескандинавским, поэтому представления о драуге, видимо, были схожи в северных странах. В этой саге драугом предстает человек по имени Глам – весьма неприятный при жизни и вызывающий не меньше отвращения после смерти.
<…> Немного погодя люди стали замечать, что Гламу не лежится в могиле. Много было от этого бед людям: иные, увидев его, теряли сознание, а иные – и разум. Сразу после Рождества люди видели его на дворе. Взял их ужас. Многие кинулись прочь из тех мест. Скоро Глам стал ночью ездить верхом на коньке крыши, так, что крыша едва не рушилась. Стал он ходить потом и днем, и ночью. Люди не смели и заезжать в ту долину, хотя бы и по важному делу. Все в тех местах считали это великой напастью.
<…> В первый день Рождества люди поели и вышли искать пастуха. Они направились прямо к могиле Глама, решив, что пропажа пастуха – это, верно, его рук дело. Подойдя к могиле, они увидели, что стряслось, и нашли пастуха: у него была свернута шея и каждая косточка переломана. Они снесли Торгаута в церковь, и он с тех пор никому не делал вреда. А у Глама снова стала прибывать сила. Сделался он теперь так могуч, что все бежали прочь с Торхаллева Двора.
<…> Тут стало Торхаллю уже совсем невмоготу, и он уехал прочь со двора, забрав с собою все, что было возможно. А всю оставленную им скотину перебил Глам. После этого он стал ходить по всей долине, опустошая все дворы кверху от Междуречья. Остаток зимы Торхалль провел у друзей. Никому нельзя было заходить в ту долину с конем ли, с собакой ли – их тут же убивал Глам. А весною, во время высокого солнца, снова пошла на убыль его сила. Торхалль захотел вернуться на свою землю. Ему нелегко было сыскать себе людей, но все же он снова обосновался на Торхаллевом Дворе. А только лишь наступила осень, снова началось все по-старому, и Глам стал досаждать сильнее, особенно мучил он хозяйскую дочку и в конце концов довел ее до смерти. Много испробовали разных средств, но все без толку. Людям казалось, что все идет к тому, что опустеет и вся Озерная Долина, если только не придет откуда-нибудь спасение[103].
Помимо коней смерти и драугов, на кладбищах встречались и наттрамны (nattramn), или ночные вороны. Их происхождение напрямую связывали с местом их обитания и действиями.
Так, одни считали, что это души злых людей, которые по ночам в образе птиц покидают могилу (по некоторым представлениям – гонимые щуркугримом) и летают по округе, крича, вздыхая и стеная.
Цель таких наттрамнов – отпугнуть от погоста. Редкий вор осмелится зайти на кладбище, коли там появляется стая ночных воронов. Неудивительно, что в Швеции возникло множество историй об испытании человека на смелость, в которых храбрецу предлагается отправиться ночью к могилам – а порой и заглянуть в кóстницу, где хранили кости, извлеченные из перекопанных захоронений.
Существовало и другое представление о наттрамнах: якобы это самоубийцы и некрещеные дети, тайно погребенные в лесу. Появляются они исключительно ночью, особенно по большим праздникам, и издают звуки, похожие на шуршание листвы или скрип колеса. Бывало, птица будто бы закаркает: «Karl! Karl!»[104] В таком случае можно не сомневаться: перед нами – душа страдающей женщины.
Летают эти наттрамны вдоль извилистых дорожек, будто бы преследуя людей, которым не сиделось в столь поздний час дома. В Сконе и Блекинге уверяли: у этих птиц острый клюв, а если взглянуть на них, когда они пролетают прямо над головой, то можно увидеть кости, просвечивающие через тонкую кожу и сверкающие в свете Луны. От такого зрелища люди заболевали и кашляли кровью несколько недель.
На самом деле вороны, переродившиеся из самоубийц и некрещеных детей, не желали причинить вред. Они двигались исключительно с запада на восток, желая попасть к могиле Христа для обретения вечного покоя. К земле ночные вороны не приближались, держась на расстоянии ярма, что тащит бык.
В рыбацком поселке Вик (Vik) в Сконе как-то ночью раздался раздирающий душу крик. Местный житель отправился посмотреть, что случилось. Увидел он ночного ворона, который поднимался над землей, стряхивая с себя могильный прах. Встреча такая опасна: ночной ворон может забрать душу путника.
Однако рыбак знал, как защититься. Упав на колени, он изо всех сил принялся рыть яму, в которую затем опустил нос. Лишь дыхание через землю могло спасти от наттрамна.