Ну а пока я двигался вдоль скальной стены, быстро перешагивая через коряги и мелкие камни.
Мне повезло: совсем скоро я наткнулся на большую расселину в монолите валуна. Достаточно широкий проем позволял мне влезть туда без труда. Надеясь, что не стану незваным гостем в логове рыси или волков, я пробрался вглубь.
Не стал наговаривать огонь, а просто достал трут, огниво и запалил факелок. К моему немалому удивлению, внутри оказалось довольно просторно. Хорошая пологая площадка локтей в двадцать от стены до стены, пол, густо усеянный хвоей. Тут можно было с легкостью даже развалиться поспать, и я еще раз удивился, почему такую удобную берлогу не облюбовал зверь. Но я не приметил ни валяной шерсти в углах, ни помета снаружи, ни звериного духа, а потому спокойно скинул поклажу и сел, привалившись к стене.
Факелок докоптил и с тихим треском погас, оставив легкую печаль тепла. Я не захотел подпаливать новый, вполне довольный светом дня, что проникал сквозь скальную щель входа. Полумрак убаюкивал, после быстрой тяжелой ходьбы мышцы ныли, и я блаженно прикрыл глаза, радуясь своей удаче, сухости пещеры и временному покою.
Кажется, я чуть задремал, а потому вздрогнул и вскинулся, когда снаружи раскатисто громыхнуло.
Миг-другой – и лес погрузился в монотонный плотный гул ливня.
Успокоив захонолувшееся сердце, я расслабился и бездумно уставился на водяную пелену…
Завороженный, будто погрузившись в морок, я не сразу обратил внимание на какой-то шорох у дальней стены пещеры.
Резко подобравшись, невольно схватившись за поясной нож, я стал вглядываться в сумрак. Зверь? Не похоже. Может, какая нечисть озорует?
Я с интересом чуть подался вперед. На моей памяти по пещерам любило таиться не так много небыльников. В наших краях все больше лесных да водных тварей, но чтобы здесь… А вот кое-кто из древних племен часто обитался в недрах. Увидать редких ныне представителей чуди или дивьих людей было моим заветным желанием. Тайны великие таили в себе эти странные народцы, обитавшие на Руси задолго до прихода людей.
Напрягая до рези глаза, я в конце концов разобрал возле стены шевеление. Там, кажется, была яма или углубление, и в ней возилось непонятное существо. Я тихо произнес:
– Ау?
Только теперь мне пришла в голову мысль, что это мог быть такой же путник, как и я, укрывшийся от непогоды или просто оставшийся переночевать. До ближайших селений далеко, охотничьи тропы тоже неблизко, а потому рассчитывать страннику отогреться в домовине или же лесном схроне не приходилось. Вот и прибился сюда какой бедолага. А я-то сразу стал перебирать всякое. Одним словом – ведун. Везде Небыль узрить норовит.
– Эй, – чуть громче сказал я. – Прости, коль помешал тебе, добрый человек. От непогоды таюсь я. Не потревожу я тебя, друже. Пережду ливень, да и пойду своей дорогой.
Возня у стены продолжалась.
Кажется, мой сосед что-то копал или разрывал. Увлечен он был этим делом целиком, на меня не обращал никакого внимания, а потому я уже решил было не тревожить более странного человека и почти отвел взгляд, когда он вдруг повернул голову.
Зыркнул на меня.
Я чуть не сплюнул с досады.
Угораздило же!
Теперь стало понятно, почему такую хорошую нору не облюбовал никакой зверь. Надо было и мне, дурню, обойти стороной, конечно, но уж больно прижала нагоняющая гроза.
Тем временем хозяин пещеры продолжал пялиться. Горящие желтые глаза не отпускали меня ни на мгновение, следили за каждым движением.
Снаружи вновь громыхнуло, и почти сразу пещеру озарил яркий всполох от молнии. Этого хватило, чтобы я мог разглядеть существо у стены. Серая, изрядно измазанная грязью и землей кожа была покрыта застарелыми, уже сухими язвами, трупные пятна чернели на руках, шее, лице. Грязные свалявшиеся, когда-то русые волосы и борода свисали липкими сосульками. Совершенно непонятная уже мешанина из одежды превратилась в лохмотья, лишь ржавые остатки кольчуги, местами свисавшие из-под наростов грязи, да когда-то цветастый кушак угадывались из общего месива. Босые ноги и руки, сплошь покрытые коростой грязи, нервно подрагивали в тревоге.
Теперь мне было понятно, над чем копошилось существо.
Клад.
И довелось мне коротать непогоду в одной пещере с охранителем сокровищ, сиречь кладовиком. Люди часто называют их еще заложными покойниками. Помнится, очень мы спорили в капище с другими молодыми ведунами, есть ли отличия меж кладовиков в зависимости от их появления. Кто-то говорил, что разницы нет, кладовик и есть кладовик, и суть его одинакова всегда, да и нет упоминаний у Ведающих в различиях. Я же настаивал на том, что коли заложного покойника создают люди насильно, убивая какого несчастного и хороня его вместе с сокровищем, дабы сторожил мертвец, то у той нежити одна цель – защищать назначенную долю. В том его «кружение». А коли заложный покойник сам появился (всякое бывает: например, спрятал разбойник или прижимистый купец клад, днями да ночами о нем думал, да судьба повернулась другим боком и помер владелец), становится он над своим хозяйством, и его «кружение» – не только другим сокровище свое не отдать, но и борьба с собой: и хочет забрать он свое богатство, и не может. Вечная мука – под боком клад заветный, а не взять.
Долго спорили, до хрипа, да так каждый со своей правдой и пошел. Не рассудили нас старейшины, лишь сказал Баян тогда: «В мир пойдете – мир вас и рассудит». И уселся хрустеть яблоком.
В любом случае приятного было мало. Тварь была злобная, но обычно не смертельная, коли клад ее не трогать. А потому я медленно повернулся к проему, но все же держа нежить в поле зрения.
Теперь надо было лишь дождаться ослабления дождя – и прочь. Сильные ливни с грозой обычно не затягивают, а потому был шанс разойтись с заложным покойником миром. Упокаивать такую завязанную на клад нежить дело было опасное; коль над невзятым сокровищем борение свершать, то велик шанс получить неприкаянного мертвеца – гоняйся за ним потом по всей округе. А за то время он может много народу положить. Уж лучше оставить кладовика при своем деле. Простые люди сюда не сунутся, а охотники за сокровищами сами свою судьбу пусть ищут.
Я поймал себя на мысли, что я совсем не ощутил присутствия этой нечисти. Любопытно. Обычно ведуны натасканы выискивать любую Небыль, в том числе и нежить, но кладовиков, видимо, не чуют? О том не упоминалось в заметках, но было очень интересно. По всему видать, что это общее для заложных покойников, иначе уже по всей Руси носились бы банды разбойников с пленными ведунами в поисках сокровищ или же где-то объявились бы очень богатые, но нечистые на совесть ведуны.
Увлекшись своими открытиями и умозаключениями, я не сразу сообразил, что покойник какое-то время что-то бормочет. С легким интересом я прислушался.
– Ждет! Забрать хочет! Ж-ж-ждет! – Кладовик быстро бубнил, повторяя как заговоренный одно и то же. При этом он продолжал перебирать землю, видимо, получше прикапывая клад, с каждым разом это его не устраивало, и он начинал по новой. Иногда он злобно зыркал в мою сторону, после чего вновь возвращался к своему занятию. – Ждет! Хочет! Ж-ж-ждет!
Понимая, что мертвец не угомонится, пока я не покину пещеру, я решил не дразнить нервное существо. Меня больше интересовало мое маленькое открытие, в нетерпении я ожидал возможности скорее записать свои мысли в заметки.
Лишь на миг отвлекся от бормочущего покойника, потерял бдительность.
Я даже не понял, что произошло.
В затылок с силой ударила твердая земля, хрустнув сухой хвоей. Стало трудно дышать, горло рвануло болью. Спустя миг я осознал, что на моей шее железным обручем медленно сжимаются ледяные грязные пальцы. Я жадно хватал ртом воздух, но он не проходил внутрь. Судорожно я впился в руки покойника, силясь разорвать цепкую хватку. Куда там! Мертвецкие мышцы, движимые гибельной волшбой заложного заговора, были как камень. Легче было бы разогнуть кованые петли ворот Гавран-града. Силы очень быстро оставляли меня. В последней надежде выхватив ножик, я пырнул мертвяка в бок, да так и оставил клинок торчать между ребер. Кладовик даже не дернулся от удара.
Перед глазами поплыли алые пятна, в наваливающейся тьме я видел нависшее надо мной лицо кладовика, одержимую улыбку на сухих губах и желтые светящиеся глаза.
Сознание мое угасало…
Дети, тихо: рядом Лихо.
Чет и нечет, нечет-чет
Бед для вас наперечет —
Лихо горе вам печет.
Ходит Лихо, дети, тихо…
Сквозь марево беспамятства я отчетливо слышал непонятную то ли скороговорку, то ли считалочку. Насмешливый голос повторял ее раз за разом, слова пульсировали в голове, с каждым толчком крови набирая силу, гулкость. Толчки крови все медленнее, тяжелее. Вот-вот остановится, перестанет течь по жилам, останется в пещере мертвый ведун.
Чет и нечет, нечет-чет…
Тишина. Толчок крови, еще один. Будто отдаленный раскат грома. И вдруг в полную силу завыл вновь насмешливый голос, повторяя раз за разом стишок, заражая шальным весельем. Чтоб шапку под ноги, сапогом оземь, чтоб до боли в пятке.
В пляс! Без памяти, без раздумий. Здесь и сейчас гуляй как в последний раз!
Лихо горе вам печет…
Чет и нечет, нечет-чет.
Я открыл глаза резко, легко. Будто и не я только что проваливался в глубокий колодец беспамятства, уже отправляясь к Ягам. Руки мои, бессильно лежавшие на земле еще миг назад, взметнувшись, чертили корявые закорючки. Пальцы немилосердно жгло.
Кладовик, кажется, даже немного растерялся, ослабил хватку.
Воздух с хриплым шумом вторгся в судорожно заходившиеся легкие.
Между тем мои пальцы, жившие своей жизнью, будто доиграли на невидимых гуслях и довольно щелкнули.
Мгновение бездействия.
Лежу я, не в силах двинуться. Замер на мне мертвец, так и не убрав корявые пальцы с моей шеи.