Брайс рванулся к озеру, забежал в ледяную воду по пояс, чтобы оказаться как можно ближе, сцепил руки в аркан и ударил файерболом по уступу. Он не думал, не подозревал, что в нем осталось еще так много маны. Слишком много. Уступ опалило огнем, раздались вопли горящих заживо — и людей, и орков, хотя Брайс метил именно в орков, проталкивающихся по уступу вперед. Но удар оказался неточен — может быть, Брайс слишком устал, может, просто не сумел как следует прицелиться в темноте. Он зацепил и своих людей и смотрел, как они умирают, обгоревшие, падая с огромной высоты в ледяную воду.
«А чего ты хотел? Они и должны умирать. Это война. Ты привел их сюда для того, чтобы они умирали за тебя и за Митрил».
То был голос короля Лотара в его голове, и Брайс, сцепив зубы, заставил уняться поток огня, извергающийся из его рук. Отчасти он достиг цели: часть скалы под напором пламени и весом орков надломилась и с грохотом осыпалась вниз, создав на карнизе прореху шириной в пять шагов. Те из людей, кто оказался на стороне, ведущей к лагерю, торопливо отступали. Орки, оставшиеся на другой стороне, истошно ревели, потрясая бесполезным оружием. Брайс смотрел на них несколько мгновений. А потом поднял руки, ударил снова и сжег дотла всех, кто оставался на уступе.
Когда взошло солнце, долина у озера Мортаг была покрыта сажей, обломками скал и окровавленными льдинами, напоровшимися на берег, точно чудовищные зубы снежного дракона. Вода в озере помутнела от крови — в основном орочьей, но и слишком много было там человечьей. Слишком много.
— Поздравляю, мой принц!
Генералы обступили Брайса. Они хлопали его по плечу, хватали за руки, припадали губами к краю его плаща, кричали здравицы. И за что? Он погубил Гейбла из Тарина. И троих сильнейших магов Митрила. Послал на смерть пятьдесят человек, собственноручно сжег не меньше дюжины из них. С чем его поздравлять?
— Это победа! Они уходят! Смотрите, уходят!
И правда — жалкие остатки орочьей армии, чудом сохранившие жизнь во время бойни, снимались с лагеря и бежали прочь. «Но они вернутся, — думал Брайс, глядя на багряную воду, колышущуюся вокруг окровавленных льдин. — Расскажут своим вождям о том, с чем им пришлось столкнуться, и вернутся снова. И на другой раз фокус не сработает. Придется придумать что-нибудь еще».
Он должен быть готов.
Но лица вокруг него сейчас сияли такой гордостью и восторгом. В тот миг Брайсу не пришло в голову, что если бы армия людей встретилась с орками в открытом поле, то полегло бы не меньше пяти сотен солдат, а он сейчас так убивался о пяти десятках. Он был триумфатором в их глазах. Победителем. Брайс не понял, что они делают, когда вдруг оказался наверху, у всех над головами — десятки рук подхватили его и понесли по лагерю, и он слышал, как они выкрикивают его имя.
И сам не заметил, когда начал кричать с ними в унисон.
Неделю спустя митрильское войско во главе с маршалом Брайсом вернулось в столицу. Знаменосец нес на пике голову орочьего полководца, которого вода прибила к берегу наутро после битвы. Воины сочли, что это великий знак, и так же считали митрильцы, видевшие, как армия Брайса победоносно шествует через долину. Везде, где проходил Брайс, его приветствовали радостными криками. Матери выносили детей и высоко поднимали их над толпой, чтобы дать им посмотреть на митрильского принца. Мужчины пытались дотронуться до его одежды, девушки бросали ему под ноги листья омелы. У Брайса постоянно горели щеки. Лорд Иссилдор, сильно потрепанный в схватке, но уже начавший оправляться, многозначительно ухмылялся в бороду.
Они вернулись в Эрдамар и проехали по городу под всеобщее ликование. У самых ворот королевского замка Брайс забрал у знаменосца пику с головой орка, чтобы самолично отнести ее своему брату, королю Яннему.
А как только переступил порог, ему сообщили, что неделю назад на короля было совершено покушение и он при смерти.
Глава 9
— При смерти? Обязательно было так говорить? — спросил Яннем, не пытаясь скрыть раздражения.
Лорд Дальгос, почтительно стоящий в трех шагах от изножья монаршего ложа, насмешливо улыбнулся.
— Ваше величество суеверны? Не знал об этом, — сказал он тоном неискреннего сожаления, и Яннем сердито бросил:
— Все вы знали. Вы вообще знаете слишком много обо мне и слишком мало о том, что вокруг меня творится. Однажды я могу решить, что это не лучшая черта для начальника шпионской службы.
Он лишил себя возможности проследить за выражением, мелькнувшим на лице Дальгоса после этой угрозы, потому что именно в этот момент попытался приподняться на подушках. Движение вызвало резкую боль под ребрами — там, куда вошло лезвие кинжала, — и Яннем сморщился от боли, но все же переборол ее и с усилием сел в постели. Ему вообще осточертело здесь валяться, прошла уже целая неделя. Но придворные лекари категорически запрещали ему вставать до тех пор, пока рана полностью не затянется. И, конечно, не могло быть и речи о том, чтобы какая-либо женщина составила ему компанию, пока он вынужден оставаться в постели. Это выводило Яннема из себя.
— Простите, сир, — проговорил Дальгос, когда Яннем отдышался и снова вскинул на него хмурый взгляд из-под взъерошенных волос. — Согласен, не следовало допускать подобную неприятность. Но коль скоро эта неприятность произошла, мы должны извлечь из нее как можно больше выгоды. Ваш брат вот-вот вернется в столицу с триумфальной победой. Он разбил орков и шествует по стране как герой. Узнав, что вы тяжело больны, он наверняка потеряет голову от радости и неизбежно допустит ошибку…
— Потеряет голову от радости, что меня едва не зарезали? Вы соображаете, что говорите, Дальгос? Вы в глаза мне заявляете, что брат будет радоваться моей смерти и в вас ничего не дрогнет?!
Дальгос промолчал. Яннем отпихнул от себя одну из подушек — их тут чересчур много, он чувствовал себя стариком, валяясь на этих проклятых перинах. Пауза дала ему возможность собраться с мыслями.
— Или вы полагаете, — проговорил он, — что Брайс сам в этом замешан? В покушении на меня?
На самом деле Яннему уже приходила эта мысль. Пока он лежал на полу дворцового коридора в луже крови, почти потеряв сознание, но все же слыша отчаянный крик подбежавшей к нему Серены, перед его побагровевшим взглядом снова и снова всплывало лицо Брайса. Недоверчивое, а потом сияющее, когда он понял, что Яннем назначил его королевским маршалом. Радостное и преданное, когда он приносил оммаж. «Это не мог быть ты, — мысленно сказал ему Яннем, и в этом воззвании было больше мольбы, чем упрека. — Пожалуйста, Брайс, скажи, что это не ты».
Но кто же тогда? Об этом Яннему пришлось подумать позже, когда его нашли, и подняли, и отнесли в спальню, и заштопали, и окутали коконом лечебных заклятий, от которого у него разболелось все тело. Кто тогда, если не Брайс?
— Вы нашли того, кто это сделал? — спросил Яннем, так и не получив ответа на свой предыдущий вопрос.
Лорд Дальгос кивнул:
— О да, ваше величество, разумеется. Лорд Фрамер был так потрясен и разъярен этим нападением — ведь в этом по большей части его вина, — что принял все меры, и убийцу схватили сразу. Им оказался идш, служащий в замке.
— Идш? — Яннем сощурился. — Идши — нечистая кровь. Почти как эльфы и гномы. Отец никогда бы не допустил, чтобы кто-то из этого племени оказался среди прислуги.
— Он служил золотарем, ваша милость. В его обязанности вменялось собирать и вывозить из замка нечистоты.
— А, — скривился Яннем. — Ну разве что… Да, на такую работу и впрямь могли взять идша. И что, его уже пытали?
— Да, сир, я лично присутствовал на допросе. Убийца оказался не слишком крепок духом и телом, язык у него развязался споро. Он сказал, что устал жить в нищете, и за большое вознаграждение для членов его семьи согласился на эту самоубийственную попытку, зная, что его наверняка схватят и казнят. Однако имени заказчика он не знал.
— Не знал? Или не назвал?
— Не знал, сир. Если бы знал, ответа мы бы добились. Идш получал письма с указаниями, которые складывали в тайнике у крепостной стены. Все эти письма он сразу уничтожал, обнаружить их нам не удалось, хотя мы, разумеется, обыскали его дом. В письмах подробно расписывался ваш распорядок дня, в одном из них содержался план замка, в частности ваших покоев, и также указывался точный день и час, когда следует нанести удар.
— Почему в коридоре не оказалось ни слуг, ни стражи? Куда подевался мой камергер?
— Их опоили маковым настоем, подлитым в вино на вечерней трапезе. Разумеется, всех их также пытали, чтобы выяснить, не причастны ли они к заговору, однако с этой стороны концов найти не удалось. Похоже, у заговорщиков был еще по меньшей мере один сообщник, имеющий доступ к кухне и возможность подлить снотворное страже. Однако действовал этот человек независимо от идша, и друг о друге они, очевидно, не знали.
— Хорошо продумано, — сказал Яннем сквозь зубы, снова остро ощущая боль под ребром, вопреки наложенному обезболивающему заклятью.
Лорд Дальгос сокрушенно покачал головой:
— Вовсе не так хорошо, как может показаться, сир. Прежде всего это покушение не имеет совершенно никакого смысла. Вас нельзя убить, просто ткнув ножом под ребро, как простолюдина в подворотне.
— Нельзя? — удивился Яннем. — Почему?
— Но, сир, ведь вы — король. Любого помазанного монарха, прошедшего ритуал коронации, окружает защитная аура.
— Я не владею магией, если вы забыли, лорд Дальгос. На коронации венец не засиял…
— И тем не менее во время помазания вы получили защиту. Вы не ощущаете ее, поскольку не способны ощутить магию вообще — простите, сир, что вновь напоминаю вам об этом. Но даже если взять из толпы любого смерда и помазать его на царство, то сколь бы ничтожным он ни был, часть магической защиты он получит. Это очень древняя магия, появившаяся с первыми королями. Королевские регалии, и прежде всего венец, пропитаны ею настолько, что снизойдут на любого, независимо от того, владеет ли магией он сам.