— И что же, вы полагаете, он просто сложит оружие, чтоб вас освободить?
— Нет, это было бы чересчур. Но это может стать поводом выманить его в Эл-Северин. Прикажите ему явиться сюда лично. В случае, если переговоры пройдут успешно, обещайте передать меня Яннему и позволить нам обоим покинуть Империю. Он, конечно, поймет, что это ловушка, но у него не останется выбора. Главное, не требуйте сразу слишком много, не выдвигайте в послании никаких условий капитуляции. Всего лишь переговоры — в обмен на мою жизнь. От такого умеренного требования он не посмеет отказаться, не вызвав возмущения в народе.
— А когда он приедет сюда?..
— А когда он приедет сюда, я убью его, — сказал Брайс очень спокойно.
Он в самом деле был спокоен. Муки сомнений, пытка хорошими воспоминаниями, бесконечные терзания долгом и любовью — все осталось в прошлом. У него было время принять решение, пока он ехал в Эл-Северин, пока бесцельно брел по чужим теперь для него землям Митрила и еще более чужим землям Империи. У него было время в магическом карцере, где жестокая сила зубами рвала ему душу каждый миг. У него было время, когда он старался, так старался доказать своему брату, что предан ему, что не хочет войны между ними. Но Яннем все равно ее хотел. Яннем начал все это в день похорон их отца, в зале Совета, когда бесстрастно отодвинул Брайса от трона, раз и навсегда проложив между ними неодолимую пропасть.
Яннем это начал. А Брайс должен закончить.
Так велела Тьма, черная искра которой тлела в его обожженной душе.
Император Карлит повернулся к Брайсу. Его влажные после купания волосы были гладко зачесаны назад, залысины блестели в ярком сиянии свечей. Пожилой, хитрый, опытный человек, облеченный огромной властью. Его невозможно обмануть. Брайс и не пытался.
Император взял с каминной полки корону, которая лежала там все это время. Неторопливым, отточенным движением надел на свою лысеющую голову. В купальне стало светлее от слабого ровного сияния, которым наполнилась корона, едва соприкоснувшись с челом императора. Королевский венец — сильнейший из существующих амулетов, наделяющий своего обладателя безграничной силой. Что уж говорить о знаменитой короне Императора Мальборо, делающей того, кто ею увенчан, почти полубогом…
Карлит подошел к Брайсу, вытянул руку и прижал два пальца к его лбу.
Голова Брайса взорвалась. Во всяком случае, на это очень походило. Он ощутил чудовищное распирание, словно ему прямо в мозг засунули раскаленный кулак. Так, должно быть, чувствует себя человек, которым овладевает демон. Ты еще в своем теле и в своем разуме, но больше не властен ни над тем, ни над другим. Ты обнажен, распят, выпотрошен, твои помыслы становятся видны, как россыпь зернышек на раскрытой ладони. Все твои помыслы. Каждый из них.
По щекам Брайса что-то потекло — он не был уверен, слезы это, пот или кровь из лопнувших сосудов, не выдержавших такого жуткого напряжения. Он никогда не испытывал ничего подобного. И сомневался, что многие на его месте смогли бы это пережить.
Но он смог.
В нем все еще оставалось много маны.
Император убрал пальцы от его лба и вздохнул. Ровное, убийственное сияние императорской короны померкло. Карлит стащил венец и потер вмятину на лбу, оставшуюся от золотого обода.
— Терпеть не могу это делать, — пробормотал он. — Как ты, мальчик? Жив? Мозги не расплавились?
Брайс с трудом сглотнул. Он не смог ни кивнуть, ни покачать головой. Потом поднял руку и, отерев лицо, посмотрел на нее. Все-таки пот.
— Конечно, я знал, что дурных намерений у тебя нет, — продолжал Карлит, откладывая корону на каминную полку. — Иначе ты бы не прошел через защитные барьеры дворца, да и сам я ощутил бы в твоем присутствии весьма характерный холод. Но раз уж дело приобретает такой оборот, сам понимаешь, следовало провести более глубокую проверку.
— Что вы со мной сделали? — прохрипел Брайс.
Карлит взглянул на него с легким удивлением.
— Уже можешь говорить? Какой молодец. Обычно после этого на пару дней язык отнимается. Но ты сильный парень, я это ощутил. И главное, ты сказал правду. Ты действительно решил предать и убить своего брата. Отрадно было это узнать. Ну, раз уж ты у нас такой крепыш, может, теперь развлечешься немного? А то лица на тебе нет. Мне бы хотелось скрепить наш союз небольшим подарком. Какая тебе больше понравилась, светленькая или темненькая?
Белокурые локоны, рассыпавшиеся по плечам. Вызывающая улыбка. Золотистый блеск атласной кожи. Низкий смех. Дерзость, бесстыдство, загадка. И власть.
Сабрина…
— Я воздержусь на сегодня, пожалуй… сир, — выдавил Брайс.
Ему очень хотелось закрыть глаза. А потом лечь на мокрый мраморный пол, свернуться и забыть обо всем. Забыть, что он существует.
Карлит смотрел на него еще несколько мгновений. Потом пожал плечами:
— Как хочешь. Передумаешь, только скажи. А пока отдыхай. Завтра я напишу письмо твоему брату.
Глава 19
Разумеется, это была ловушка. Явная, наглая в своей очевидности — и в то же время расставленная так ловко, что невозможно в нее не попасться.
Когда в Эрдамар явился новый посол Карлита — на сей раз безо всякой помпы, — Яннем не сомневался, тот привез объявление войны. К этому он был готов или убеждал себя, что готов. Лорд Пейванс присылал с южных границ обнадеживающие донесения об укреплении обороны (на сей раз настоящей, а не бутафорской, которую прежде затеял Брайс), мобилизация ополчения шла полным ходом, как и подготовка приграничных городов к грядущим осадам. Вот только все это было как мертвому припарки, и Яннем это знал, и его новый маршал это знал, и все, что они делали, преследовало единственную цель — чтобы как можно дольше не узнали остальные. Новый Лорд-дознаватель, сменивший безвременно почившего лорда Дальгоса, исправно рассылал шпионов в Империю, и все, что они сообщали, лишь подтверждало беспощадный факт: Империя людей идет на маленький гордый Митрил большой кровавой войной. А у Яннема теперь нет даже Брайса, который раньше неизменно побеждал — одним богам ведомо как, однако ведь побеждал же.
Но Яннем изгнал его. Едва не убил. Между спасением Митрила и собственной шкурой он выбрал последнее. И теперь, похоже, пришло время отвечать за свое малодушие.
Он ждал от Карлита оскорблений, ультиматума, требования дани, но получил нечто гораздо более неожиданное — и гораздо худшее.
В любезных, дипломатичных, исключительно тонких выражениях Император людей сообщал королю Митрила, что его брат, принц Брайс, находится в Эл-Северине в качестве заложника. Несмотря на ряд прискорбных столкновений и взаимных обид, нанесенных друг другу двумя некогда дружественными державами, Карлит не посадил принца Брайса на кол, как ранее собирался. Самым дружелюбным образом он предлагал королю Яннему использовать эту возможность для налаживания диалога и начала мирных переговоров, для которых Яннему надлежало явиться в Эл-Северин лично. Далее следовал длинный и очень подробный перечень того, каким образом, когда и куда ему надлежит явиться: ему дозволялось взять с собой не более дюжины гвардейцев в качестве эскорта, не более двадцати лиц в качестве сопровождающих, а общее число его свиты не должно превышать пятидесяти человек, с учетом солдат и прислуги. С такой свитой по Империи путешествовали графы средней руки, и, выдвигая подобные требования, император Карлит ясно давал понять, кем считает короля Митрила: не более чем графом средней руки, владетелем малозначительного домена, который вот-вот превратится в одну из множества отдаленных провинций великой Империи людей. Все это было оскорбительно, но высказывалось в таком благожелательном, почти заискивающем тоне, что Яннем невольно восхитился мастерству писцов, составлявших для Карлита официальные обращения. А если это письмо диктовал лично Карлит, что ж… тогда он действительно очень, очень опасный враг.
Яннем срочно созвал королевский Совет — не мог не созвать, хотя решение принял сразу. После казни трех Лордов-советников и позорного бегства еще одного в Совете остались лишь двое из старого состава, заседавшего при короле Лотаре — Фрамер и Мелегил. Остальные, включая и свежеиспеченного Лорда-дознавателя, сделали далеко идущие выводы из прискорбной участи своих предшественников и уяснили, что спорить с молодым монархом — дело еще более неблагодарное, чем с его усопшим родителем. Лотар хотя бы не рубил головы направо и налево всякому, кто смел ему перечить… В то же время лорд Фрамер был верен и исполнителен, но дипломатичности ему всегда недоставало. Таким образом, лишь лорд Мелегил смог сказать что-то дельное, пока остальные мямлили и запинались.
— Если вам угодно будет выслушать мое мнение, сир, то ехать в Эл-Северин вашему величеству нельзя, — заявил Лорд-пресвитер. — Едва вы пересечете ворота города, как у императора Карлита окажется не один, а два заложника. А Митрил останется без короля и без того, кто мог бы его заменить. И все мы, милорды, понимаем, что это значит, — добавил он, обведя тяжелым взглядом остальных советников.
Да, они все понимали. Это будет означать смуту, гражданскую войну, избежать которой так стремились Лорды-советники полгода назад, выбирая между принцем Яннемом и принцем Брайсом. Пожалели ли они о сделанном выборе? По меньшей мере четверо из них пожалели, и очень сильно. Но сделанного не вернешь.
Яннем какое-то время слушал, как его советники бормочут, хмыкают и вяло препираются, и его захлестывала глухая ярость вкупе с нарастающим чувством беспомощности и темным, давящим на грудь одиночеством. Ему не хватало Дальгоса. Он не мог поступить иначе, но, Тьма все забери, ему не хватало Дальгоса или кого угодно, кто сказал бы ему, что теперь делать.
Но разве не этого он хотел? Чтобы никто не смел ему указывать, как поступать? И в конце концов, принятие решений — это то, что Яннем действительно умел. Выбирать путь и идти по нему, не сворачивая.
— Если я не поеду, милорды, — проговорил он, и все смолкли, подобострастно внимая речи короля, — то император Карлит казнит моего брата. Посадит на кол, распнет, обезглавит. И во всеуслышание объявит, что так умирают псы, поднявшие меч против великой Империи.