л, отказываясь верить своим глазам.
Его ладони были прибиты к земле. Чем-то, напоминающим деревянные колышки. Только эти колышки были особенными: не просто мертвые деревяшки, заточенные с одного конца, а… словно живые растения. Во всяком случае, он ясно видел, как на кольях, измазанных кровью из его ладоней, поблескивает свежая зелень юных побегов.
— Вашу мать, — прохрипел Яннем, судорожно стискивая руки в кулаки, от чего боль стала только сильнее.
Он никого не видел, но чувствовал, что не один здесь: если его решили принести в жертву или казнить каким-то особенно извращенным эльфийским способом, наверняка найдутся те, кому захочется на это поглазеть. Жажда крови и в эльфах, и в людях одинакова и не уступает жажде крови темных народов — уж это-то Яннем не понаслышке знал.
— Не стоит сквернословить под сенью священных древ иэллии. Этим ты не облегчишь, а только усугубишь свою участь.
Голос вроде бы новый, надтреснутый, даже старческий — хотя эльфы, насколько знал Яннем, не стареют, до гробовой доски остаются если и не юными, то хотя бы моложавыми. А это значило только одно: эльф, с которым он на этот раз имел дело, прямо-таки дряхлый старец даже по их меркам. Значит, старейшина или друид. Яннем с трудом повернул голову, но увидел лишь край слепяще-белого одеяния слева от себя.
— Я ничего не сделал, — хрипло сказал он. — И не хотел здесь оказаться.
— Но все же некая сила перенесла тебя из Имперских земель на священную землю эльфов.
— Не из Имперских земель. Из Митрила.
Последовала короткая пауза. Яннем сглотнул, пытаясь понять, как много успел потерять крови и сколько еще ее вытечет из него, прежде чем он окончательно потеряет нить разговора. Ситуация, конечно, та еще: вроде бы и надо затягивать и тянуть время, а с другой стороны, как раз времени у него и нет.
— Я из Митрила, — отрывисто проговорил он, больше не пытаясь рассмотреть своего собеседника — или судью — в белых одеждах. — Это горное королевство к северу от Империи. Независимое. И я его король.
Друид молчал. Словно тоже ждал чего-то — может быть, смерти Яннема? Но ведь командир патруля заверил, что Яннем ответит на все вопросы, прежде чем умрет. А его пока ни о чем толком не спрашивали.
— Король Яннем из Митрила, — проговорил друид. — Я слышал о нем. Говорят, что он ненавидит и презирает Светлый народ.
— Нагло врут, — огрызнулся Яннем. — Брат короля Митрила — полуэльф. Его мать была чистокровной эльфийкой. Ее звали Илиамэль.
— Илиамэль, — повторил друид.
Яннем запоздало подумал, что имя Проклятой лесом, заклейменной и изгнанной за свои преступления, вряд ли может послужить сильным козырем в этих непростых переговорах, которые ему и так приходится вести распятым на земле.
— Она умерла много лет назад. Ее сын Брайс, полуэльф, ничего не знал о преступлениях своей матери и не должен нести за них ответственность. Как и я. Но я всегда уважал своего брата и народ, к которому он наполовину принадлежит.
— У вас принят закон, называющий эльфов «нечистой кровью»? — словно бы припомнил друид, и Яннем тяжело вздохнул.
— И гномов. И идшей. Сто лет назад к нечистой крови в Митриле причисляли даже людей из долины, из Империи. Такой уж у нас народ. Но я — именно тот, кто стремится все это изменить.
— Если ты действительно король Митрила.
— Если я действительно король Митрила.
Друид помолчал. Яннем заметил движение белых одежд, но смог понять лишь, что эльф медленно обходит его распятое тело, спокойно ступая по пятнам свежей крови на искрящейся траве.
— И как же король Митрила попал в самое сердце эльфийской иэллии? Если верно то, что мы о нем слышали, он редко покидает столицу своего королевства, и уж тем более сам Митрил.
— Долгая история, — нервно усмехнулся Яннем. — Боюсь, прежде чем я расскажу ее во всех деталях, истеку кровью.
— Нет, — спокойно сказал друид. — Кровью ты не истечешь. Произойдет нечто другое. Ты знаешь, что это?
Длинная рука с полупрозрачными сухими пальцами указала на окровавленный кол в его ладони. Яннем сглотнул.
— Это ростки сельфрилла. Слышал об этом эльфийском древе? Оно разрастается, слушая наши песни, и принимает ту форму, которую мы просим его принять. Это может быть защитная стена, или жилище, или повозка. Ты — преступник, осквернивший иэллию. Более того, ты дерзнул испить сок эйкьявы, который предназначен для создания ритуального напитка, используемого друидами во время богослужений. Наказание за такое преступление — казнь через сельфрилл. Сейчас я спою ему, и он прорастет в твоем теле. В твоих венах и плоти, пуская ростки в каждом мускуле. Пробивая твои кости и внутренние органы. Я буду петь медленно, и это будет очень неторопливая смерть. Ты будешь все чувствовать. Ты познаешь, как в тебе прорастает иэллия. В конечном итоге сельфрилл поднимется из твоего тела и возвысится к небесам. Таково твое искупление.
— Слушайте, — нервно сказал Яннем. — Это все одна огромная ошибка.
— Но ты можешь остановить сельфрилл, — спокойно продолжал друид. — Если ты действительно попал сюда с помощью человеческой магии, а судя по всему, так и есть, то эта магия очень сильна. Она преодолела не только расстояние, но и защитные чары самой иэллии. Мне неведомы твои цели, и я не думаю, что смогу заставить тебя их назвать, прежде чем ты умрешь. Но уверен, что ты сам явишь нам эту силу, спасая себя, когда ростки сельфрилла начнут прорывать твои легкие и желудок. Когда ветви пробьют твою грудную клетку, взойдут меж ребер и на груди у тебя зацветут цветы, ты скажешь и покажешь нам все.
— Проклятье, да вы слушаете меня или нет?! — закричал Яннем изо всех сил. Зеленеющие побегами колышки в его ладонях качнулись, точно вот-вот и впрямь собирались начать прорастать. Лоб Яннема взмок от холодного пота, и он с трудом заставил голос звучать ровно и жестко, беспощадно давя прорывающийся в нем ужас. — Если вы слышали о короле Митрила, то знаете, что он лишен способности к магии напрочь. То есть я лишен такой способности. И я не смогу остановить ваши прокля… то есть священные ростки, когда они начнут меня убивать. Я ничего не смогу сделать и умру здесь в муках, а потом народ Митрила придет сюда и сожжет ваши драгоценные иэллии дотла. Мой брат Брайс это сделает. Если вы слышали про меня, то уж точно слышали и про него. И про то, что он сделал в Империи людей пять лет назад. А имперцы ведь не убивали его брата-короля.
Он замолк, задыхаясь. Сердце гулко колотилось в горле, и Яннем с тревогой поглядывал на колышки, ожидая, что они вот-вот вгрызутся в его плоть, пуская крошечные ростки внутри его тела…
— Достаточно, Авендераль, — произнес женский голос у Яннема над головой. — Я увидела и услышала все, что хотела.
— Но, госпожа моя…
— Я сказала, достаточно. Ты можешь идти.
Белое одеяние колыхнулось: друид поклонился кому-то, прежде чем отойти и скрыться из виду. Яннем слышал еле уловимый шелест травы под мягкими шагами.
Перед ним возник эльф, в поле которого он на этот раз точно не мог сомневаться: наверняка это была женщина. С более мягкими, чем у ее соплеменников, чертами, более длинными волосами, в желто-зеленом платье, складками спадающем в траву. В ее глазах не читалось равнодушной безжалостности, как у других, но и особой симпатии и доброты Яннем тоже не заметил. Какое-то время она молча стояла в ногах короля Митрила, распятого на зеленой траве.
— Я Элавиоль, — сказала она наконец. — Старшая элери Великого Дома Алварин. Великий элор нашего дома сейчас в отъезде, и на время его отсутствия я управляю Домом и принимаю решения. В том числе и решения о судьбе преступников на землях, которые Дом Алварин имеет честь охранять. Ты действительно король Яннем из Митрила?
— Сколько раз мне еще повторить, чтобы вы поверили?
— Ну, я могла бы просто позволить Авендералю спеть сельфриллу и позволить ему в тебе прорасти. Но если ты говоришь правду, и ты действительно король Яннем, то ты в самом деле не сможешь подавить рост сельфрилла. И если он пустит ростки в твоих венах, мы уже не сможем ничего изменить. Я не уверена, что готова так рисковать.
— Ваша мудрость, моя леди, может соперничать лишь с вашей откровенностью и красотой, — криво ухмыльнулся Яннем, изо всех сил стараясь не кусать губы.
Элавиоль еще некоторое время разглядывала его. Потом кивнула кому-то, и двое эльфов — видимо, ее стражей — наклонились и одновременно вырвали окровавленные колышки из ладоней Яннема. Яннем тут же подтянул обе руки к груди, еле сдерживаясь, чтобы не скрутиться в комок и не взвыть, окончательно растеряв остатки своего монаршего достоинства.
Проклятье, а ведь всего два дня назад он величаво шествовал через свое королевство в портшезе, который не могли достать ни магия, ни стрелы, в окружении сотен охранников. Владыка своего государства, недосягаемый для врагов. И вот корчится, как мешок окровавленного дерьма, у ног какой-то поганой эльфийки, по мановению пальца которой может сдохнуть в муках. Яннем ни разу в жизни не ощущал себя таким униженным.
Элавиоль присела возле него, невесомым движением откинув подол желто-зеленого платья. Протянула бледные, прозрачные пальцы и взяла изувеченные руки Яннема в свои ладони, нежно, как мать. Он невольно застыл, забыв о том, что еще секунду назад люто ненавидел эту эльфийскую дрянь и все ее ненавистное племя, готовое ни за что убить невиновного человека. Но теперь Яннем об этом забыл. Только смотрел, как Элавиоль, взяв его руки в свои, прикрывает глаза и шепчет что-то узкими, тоже непривычно бледными губами.
Вокруг Яннема зашевелилась трава. Он дрогнул — не очень-то тянуло доверять здешней растительности после всего, что он услышал за этот день. И с напряжением смотрел, как по его ноге ползет бархатистый стебель с широкими плоскими листьями. Стебель добрался до его руки, прильнул к ней и обвил его ладонь, впитывая кровь, но не пропитываясь ею насквозь, словно на рану наложили очень плотную повязку. Такой же травяной бинт лег и на вторую руку Яннема, а третий — на его порванное стрелой предплечье. Боль сразу же стала стихать, и кровотечение мгновенно прекратилось.