ой повести Эдуарда Успенского «Вниз по волшебной реке». Советское Лихо, по воспоминаниям тех, чье детство пришлось на 1980-е годы и кто видел тогда этот фильм, получилось по-настоящему жутким (персонажа сыграла актриса Елена Озерцова). В нынешнем кинематографе с Лихом, похожим на бурдюк с вином, который вдруг научился ходить, выпало сражаться героям в одной из серий мистико-пародийного сериала «Сергий против нечисти».
Столь же зловещим выглядит Лихо в компьютерной игре «Лихо одноглазое», которую создатели рекламируют как «мистический хоррор от первого лица» по мотивам одноименной русской народной сказки и как «мрачный фолк-хоррор».
Что касается литературы, то в упомянутой повести Успенского Лихо выведено помощником Кощея Бессмертного. Это существо неопределенного пола и облика: «По дороге… брела странная человеческая фигура. В платье и в то же время в брюках, с длинными седыми волосами – не то мужик, не то баба»; говорит оно «тонким скрипучим голосом», по которому тоже невозможно определить пол. А основное назначение Лиха – причинять разнообразные неприятности, от мелких до крайне серьезных: «Где оно появится, там добра не жди. По мостику пройдет – мостик развалится. В доме переночует, всё – конец! И драки там начинаются, и ссоры. И крыша проваливается. Даже коровы бесятся! От этого Лиха все беды в нашем царстве идут!» В конце повести Лихо, спасаясь от героев, прыгает на коня за спину Кощею – и теперь неприятности начинаются уже у самого Кощея.
В русском языке существует множество слов, образованных от корня «лих-/лиш-» – «лихой», «лиходей», «лихоманник» (бес), «лихолетье», «лишение»…
Как правило, эти слова наделяются явным отрицательным значением. К числу таких слов принадлежит и слово «лихорадка», производное от глагола «лихорадить», то есть «радеть лихого», «желать зла». В русском фольклоре лихорадка-болезнь обрела воплощение в образе бесноватых девок, сестер-лихорадок, лихоманок или лиходеек; те описания сестер, которые приводятся в фольклорных текстах, дают веские основания причислять этих существ к нечисти.
Вообще говоря, демонические сестры-лихорадки – очевидные «дальние родственницы» одноглазого Лиха; их «родство» подтверждается и языковыми данными (слова от одного корня), и несомненным сходством функций. Разве что Лихо вредит людям во всем, а сестры-лихорадки наносят ущерб здоровью, насылая различные болезни. «Отбивают от сна, от еды, сосут кровь, тянут жилы, как червь, точат черную печень, пилами пилят кости и суставы» (В. И. Даль).
Насколько можно судить по фольклорным текстам, лихорадки-демоницы появились в русском фольклоре довольно поздно – это не архаический образ, в отличие от Бабы Яги, а персонажи, испытавшие несомненное воздействие христианского вероучения; с другой стороны, нельзя исключать, что олицетворения трясавицы, то есть горячки, бытовали в народной культуре еще до утверждения христианства на Руси и лишь позднее, по мере распространения христианской учености, подверглись воздействию религиозной образности. Так или иначе, те фольклорные материалы о сестрах-лихорадках, которые доступны исследователям сегодня, недвусмысленно связывают лихорадок с сюжетами о явлении ангелов или святых старцев и с евангельским преданием об усекновении главы Иоанна Крестителя (Мф., гл. 14).
Согласно русским заговорам, лихорадки до начала времен обитали под землей, где были прикованы цепями, на морском дне или в дремучем лесу, но однажды вышли к людям – чтобы изводить род человеческий или чтобы даже карать людей за грехи:
Мы вышли из моря мучити род человеческий. Кто к заутрени не ходит и рано не встает и в праздники Господни Богу не молится, а пьют и едят рано, того мы и мучим разными муками и ранами.
При этом может быть так, что лихорадок напустил Бог, а может и так, что их появление – происки Сатаны.
Обыкновенно лихорадки называют себя дочерями, женами или сестрами иудейского царя Ирода Антипы: «Мы – жены трясовицы, послушницы Ирода-царя и прочих сих». Еще лихорадки могут зваться дочерями Каина («трясется, как Каин») или царя Соломона, «проклятых отцом»: они бродят по белому свету, мучаясь от проклятья, и хотят, чтобы все вокруг тоже мучились. Этнограф А. Н. Веселовский убедительно доказал, что сближение лихорадок с дочерями царя Ирода в фольклоре произошло благодаря популярности евангельского сюжета о пляске Иродиады ради главы Иоанна Крестителя (Мф. 14: 6–10). Более того, в ряде заговоров Ирод прямо отождествлялся с Сатаной, а лихорадки тем самым оказывались дьяволицами. Вдобавок евангельский сюжет порой дополнялся сюжетом апокрифическим – об убийстве Иоанна Предтечи дочерями Ирода:
…мы Ирода царя дщери, еже убиша Иоанна Предтечу и тут же на блюдо мати испроси у Ирода царя поиграти главою, аки яблоком на блюде. И пришедши проститися на гроб Иоанна Предтечи и плакаша мы, и абие внезапу зинуша нас земля и к проклятому отцу нашему сатане и его роду. Мы живем во аде и посылает отец наш сатана в народ человеческий.
По народным поверьям, за это убийство дочери Ирода-сатаны несут наказание и должны «до веку» истреблять людей различными хворями.
Облик сестер-лихорадок в заговорах также подтверждает их принадлежность к нечистой силе – они простоволосы (недопустимая вольность для традиционной культуры) и либо обнажены, либо без поясов; или же это косматые и горбатые старухи в отрепьях. Чудовищность или несуразность облика – несоответствие установленным правилам облачения и поведения – фактически в любой традиционной культуре выступает признаком инаковости, чуждости, нечистоты, потусторонности, и русская культура здесь не является исключением.
Количество лихорадок существенно разнится от заговора к заговору, но чаще всего говорится о семи или двенадцати лихоманках.
У лихорадок великое множество имен (исследователи насчитали 930 вариантов!); разумеется, здесь ни к чему приводить полный список, и мы ограничимся теми заговорами, где встречаются двенадцать сестер, каждая из которых носит имя собственное. Итак, вот перечисление лихоманок с указанием их «пристрастий», то есть болезней, насылаемых конкретной демоницей:
Трясея – озноб, дрожь, падучая;
Огнея – жар;
Ледея (Озноба) – невозможно согреться, внутри все стынет;
Гнетея – давление в груди, грудная жаба;
Грудея (Грынуша) – кашель, хрипота;
Ломея – кости ломит;
Глухея – ослабление слуха;
Пухнея – опухание конечностей;
Желтея – кожа желтеет;
Корчея (Коркуша) – судороги;
Глядея – не сомкнуть глаз, бессонница;
Невея (Огнеястра) – старшая из сестер, неизлечимая болезнь и смерть.
В основном имена сестер-трясавиц в русском фольклоре образованы от глаголов, обозначающих то или иное проявление хвори, но встречаются также имена, которые явно восходят к греческим (византийским) формам. Это объясняется тем, что легенда о сестрах-лихорадках, которых встречает и побеждает святой старец, была заимствована из Византии, но исходные греческие имена на русской почве постепенно видоизменились едва ли не до полной неузнаваемости: так, в отдельных заговорах встречаются имена вроде «Арфека», «Вефоя», «Гарустошо», «Диофа» и пр., имеющие, скорее всего, греческое происхождение.
Еще А. Н. Афанасьев высказал в свое время предположение, что имя старшей сестры-лихорадки «Невея» так или иначе связано со словом «навье», старорусским «мертвец»; современные исследователи признают это допущение обоснованным. Недаром существует такая присказка: «Старшая сестра всех милостивее, придет – целуется, пойдет – прощается» (образно описываются поцелуй смерти и сама смерть как событие).
В традиционной культуре лихорадки различаются не только именами, но и цветами. Будто бы отрубленная глава Иоанна Предтечи их прокляла, отчего одна сделалась желтой, «как лист осенний», вторая зеленой, «как мурава трава», третья «потемнела, как тело громом убитое», четвертая стала красной, «как железо в огне», и так далее. То же «многоцветие» лихорадок присутствует на иконах и лубочных картинках, посвященных избавлению от недугов.
Главный противник и победитель демониц-лихорадок в заговорах – святой старец Сисиний (Сысой и др.) или Пафнутий (очевидно, св. Пафнутий Боровский). Святой Сисиний пришел в русский фольклор прямиком из греческой легенды, повествовавшей о победе святого над демоном, досаждавшим роженицам; на русской почве этот демон и превратился в сестер-лихоманок.
Согласно заговорам, Сисиний, Пафнутий или вовсе «архангел Михаил и все силы небесные, ангелы и архангелы, херувимы и серафимы» преграждают путь лихорадкам и велят им «бежать от образа Божия», которого страшится всякая нечисть. В отдельных заговорах лихоманок ввергают в «огненное море» или в печь огненную, бьют железными прутьями «по три зари утренних и по три зари вечерних, каждый раз по тысяче», запечатывают под камнем сургучом, как когда-то поступил «царь Давид Иудейский», и подвергают иным наказаниям. Правда, в некоторых случаях сестер пытались прельстить благами потустороннего мира и просто уговорить уйти: «Здесь вам не житье-жилище, не прохладище; ступайте вы в болота, в глубокие озера, за быстрые реки и темны боры: там для вас кровати поставлены тесовые, перины пуховые, подушки пересные; там яства сахарные, напитки медовые – там будет вам житье-жилище, прохладище».
В повседневной практике оберегом от лихорадок служило прежде всего правило не называть их по именам. Вместо этого сестер звали кумами, кумохами, тетками, гостьями, подругами и пр., норовя тем самым задобрить демониц и избежать их внимания. В крестьянском календаре имелся особый Селиверстов (Сильвестров) день, 15 января, когда считалось, что «святой Селиверст гонит лихоманок-сестер за семьдесят семь верст».
По замечанию этнографа А. В. Терещенко, «кого бьет лихоманка, тот должен окурить себя копытом… Многие думают прогнать лихорадку испугом, потому внезапно бросаются на больного с ножом или прицеливаются ружьем… Иные переодеваются в вывороченное или чужое платье, чтобы она не узнала (обычный способ противодействия нечистой силе. –