Первой мыслью было – «Я что, болен?» Мерзкий голосок, с недавних пор поселившийся у него внутри, где-то под сердцем, злорадно заверещал, что, разумеется, он болен, иначе как объяснить, что он возбуждается от воспоминаний, да еще таких, от которых у нормального человека должны затрястись поджилки и волосы встать дыбом.
Так он и лежал с выпирающим бугорком на джинсах. Затем потянулся к телефону, набрал номер Ивы.
– Это я. Привет, – раздельно проговорил он, так как уже понимал, что его речь становится несвязной. – Ты где?
Во всяком случае, пусть это лучше будет Ива. Уж она-то точно поможет ему снять напряжение.
В трубке что-то гремело и шумело, и он с трудом различал голос Ивы среди этой какофонии. Наконец узнав адрес ночного клуба, он сказал, что сейчас приедет. Наскоро принял ледяной душ, после чего выпил чашку крепкого кофе. Захватив ключи от машины, он погладил бесчувственного Кляксича и вышел.
18
Он плохо помнил, как приехал в клуб и припарковал машину. Ива ждала его внизу – она курила. На ней было сногсшибательное черное платье со стразами, мерцающими в темноте, как звезды на безоблачном небе, и колготки в вызывающе крупную клетку.
«Выглядит, как шалава, – недовольно отметил Юра. – Не хватает только ценника на сиське».
– Вот он, неуловимый Джо пожаловал, – выпуская дым из накрашенного ротика, съязвила Ива. Он бесцеремонно схватил ее за руку.
– Тут есть отдельные кабинки?
– Кабинки? Прямо так, сразу тебе кабинки, Тягушев? А потанцевать? Фу, ты что, пил? – девушка сморщила напудренный носик.
– Пил, – не стал отпираться Юра. Он привлек ее к себе, в нос вломился целый букет различных духов, но, как ни странно, он не оказывал на юношу никакого возбуждающего действия. – Ну, так что?
– Сейчас узнаю. – Ива выскользнула из объятий юноши.
Очень скоро, когда пятьдесят долларов от Юры перекочевали в карман менеджера клуба, им дали ключ.
– Тягушев, я тебя не узнаю, – сказала Ива, удивленно глядя на Юру. – Что с тобой?
– Ничего. Все в норме, – как-то странно ответил он. «Номер», от которого им торжественно вручили ключи, представлял собой небольшую отдельную кабинку, в которой из мебели был только видавший виды диван, обтянутый потрескавшимся дерматином. В кабинке царил полумрак, из динамиков у самого потолка лилась музыка.
Они разделись. Юра, когда очередь дошла до трусов, вдруг замялся. Он словно очнулся от летаргического сна. Возбуждение, от которого он не мог избавиться дома, куда-то безвозвратно исчезло, он уже хотел только одного – вернуться домой, к больному Кляксичу (а вдруг он уже пришел в себя?). А еще лучше, чтобы дома была Она – Алиса…
– Ну? – Ива толкнула его. – Чего застыл? Или ты меня стесняешься?
Она обняла его, и юноша стал машинально гладить груди девушки. Ладно, это будет в последний раз. Потом он окончательно порвет с ней и станет принадлежать только своему ангелу…
– Ты что, не хочешь меня? – жарко дыша в ухо, спросила Ива. Он погладил низ живота девушки, нащупывая заветный островок, покрытый аккуратно подстриженными волосками. Ива закусила губу.
– Давай, возьми меня, – прошептала она, прихватив зубами его за мочку уха.
Эрекции не было. Маленький друг Юры (постепенно становившийся врагом) беззащитно висел, отказываясь выручать своего хозяина.
– Не надо было пить, – нравоучительно сказала Ива, впрочем, не сильно расстроившись.
Она взяла руку Юры и стала водить ею по своему телу, постанывая. Он угрюмо лежал рядом, пытаясь вызвать в памяти эротичные образы. Однако ничего не происходило, он уже не чувствовал к этой девушке никакого влечения; губы Ивы при поцелуе напоминали сырую печень, а груди были похожи на куски теплого мяса, упакованные в полиэтиленовые пакеты. Справедливости ради стоит отметить, что несколько раз его пенис все-таки вяло приподнимался, но только лишь для того, чтобы в очередной раз упасть, и тогда Юра стал думать о другом. Он представил Иву лежащей на столе, она связана колючей проволокой. Вокруг нее сгрудились молчаливые фигуры в черных балахонах, один из них достает пилу и начинает делать надрезы по ее предплечьям, ляжкам, животу, груди… Кровь сочится сквозь щели в досках, собираясь в маленькие лужи на полу. В пенящиеся кровью разрезы заливается кипящее масло и сера, которая тут же поджигается. Комнату наполняет сладкий запах горящей плоти и монотонное пение, она жутко кричит, извиваясь в пароксизмах боли и страха. На полу уже пузырится целое багровое озеро из крови и масла…
Возбуждение нахлынуло внезапно, как гроза в теплый летний день. Он лег на спину, усадив Иву сверху. Девушка охнула, запрокинув голову. Юноша продолжал двигаться, насаживая ее все глубже и глубже. Обхватил руками груди и крепко сжал их, словно пытаясь выдавить все содержимое наружу. Ива закричала от боли и открыла глаза.
– Юра, – только и смогла выговорить она, ужаснувшись. Лицо юноши было похоже на звериную морду. Глаза превратились в узкие щелки, нос сморщился, рот растянулся до такой степени, что губы, того и гляди, лопнут, из уголка их потекла слюна.
Ива судорожно слезла с него, подхватывая белье. Он приподнялся на локтях все с тем же кошмарным выражением на лице. Больше всего Иву пугал его разинутый рот, в таком виде он был похож на жабу, заприметившую комара. «Да он просто псих», – закралась ей мысль. Ива метнулась к двери. Заперто!
– Куда? – хрипло спросил Юра.
– Подальше от тебя, – бросила Ива. Внутри у нее все тряслось от ужаса. Она никогда не видела Тягушева в таком состоянии. – Сумасшедший придурок!
Юра закрыл рот, вытер тыльной стороной ладони слюну. Посмотрел на руку, затем на девушку.
– Тебе не понравилось?
– Перестань. Открой дверь, – девушка старалась придать своему голосу уверенность, но понимала, что едва ли это ей удается. Понимал это и Юра, насмешливо разглядывающий Иву. Глядя, как он рассматривает ее, Ива неожиданно подумала о животном, которое с минуты на минуту собираются заколоть. В глазах юноши плескался дикий голод и нестерпимое желание его утолить, причем немедленно.
Он встал и неторопливо приблизился к ней. Несмотря на полумрак в кабинке, Ива увидела, что на правой ноге юноши что-то прикреплено. Что-то продолговатое и темное…
– Скажи, Ива. Стала бы ты со мной трахаться, будь я бомжем?
Он наклонился, и в следующую секунду Ива обомлела от страха – в руках Юры появился нож. Скудного света, освещающего кабинку, хватило, чтобы разглядеть тусклое лезвие с зазубринами.
– Ну, чего молчишь? Представь, что я бомж. Обдристанный и вонючий, как солдатская портянка. А? Какие бы чувства я у тебя вызвал, очень мне интересно узнать.
Он приблизился вплотную к Иве и провел кончиком лезвия по шее, затем вниз по груди, с любовью обрисовывая каждый овал, затем опустился ниже и остановился в районе темнеющего треугольника волос.
У Ивы перехватило дыхание, ей было так страшно, что казалось, еще чуть-чуть – и она обмочится.
– Открой дверь! – выкрикнула она, на глаза навернулись слезы отчаяния. Господи, как отсюда выбраться?! Даже если она закричит, вряд ли кто придет ей на помощь – тут орут в каждой второй кабинке.
– Ты не ответила.
– Юра, пожалуйста, открой дверь, – стала умолять Ива. Она пыталась вглядеться в глаза юноши, узнать знакомые интонации в голосе, понять, в конце концов, что все это чертовски глупая и неудачная шутка. Но нет – на нее тупо глядели две бесформенные дыры на жутком лице. Стоящее перед ней существо не имело ничего общего с тем Юрой, которого она знала и по-своему любила.
– Ты знаешь, как выглядят отрезанные груди? Если еще полежат денек на солнышке? – буднично спросил он, медленно водя лезвием ножа по обнаженному телу девушки. – Они похожи на протухшую лазанью.
От прикосновения холодного металла кожа Ивы моментально покрылась мурашками. Она не могла пошевелиться от охватившего ее ужаса.
– Ты красива, – подумав, добавил Юра и засмеялся. Мертвым, глухим смехом, лишенным даже намека на человеческий. Затем он отступил на шаг назад и убрал нож. Достал ключ и бросил его под ноги Ивы. – Ты красива, но ужасная грязнуля – каждый раз тебя в душ пинками гоню. К тому же, ты всего лишь дешевая шлюха. Готова за ужин в ресторане сосать с заглотом, так ведь? А будь я обычным студентом, хрен бы удостоился твоего драгоценного внимания, правильно?
Не веря в свою удачу, Ива, всхлипывая, подобрала трясущимися руками ключ.
– Ты давно мертва. Только пока не знаешь об этом, – услышала она, уже выскакивая наружу.
19
Рост приехал к бару без пяти семь. Когда до назначенного Квадратом срока оставалось меньше минуты, он уже решил, что на сегодня все откладывается, как из-за угла на большой скорости выехал «Ниссан Альмера» белого цвета. Переднее стекло опустилось, и он увидел знакомые крысиные глазки, спрятанные за толстыми линзами очков.
– Паркуй свой зад, Рост. Нет, не сюда. Назад, назад. Ха-ха, зад – назад, смешно, правда? – хихикнул Квадрат, явно восторгаясь собственным чувством юмора.
Рост влез на заднее сиденье. Помимо водителя и собственно Квадрата в машине находился тот самый здоровяк, которому Рост недавно сломал челюсть.
– Это Дениска, мой телохранитель. Хотя вы уже знакомы, ха-ха! Полагаю, вы не будете ссориться. Он хороший малый, только из-за твоего удара у него теперь дикция пошаливает. Денифка, пофаливает тфоя фикция, а? – Он хлопнул по плечу Дениску, и тот натянуто улыбнулся. – Да-да, такие дела, – проворковал Квадрат. Он радостно потирал сухие ладони и был в прекрасном расположении духа.
Громила зверски улыбнулся, теперь уже Росту, и он увидел укрепляющие пластины на зубах телохранителя. Затем в его руках появился черный платок.
– Не дрейфь, Рост. Никто не собирается тебя душить, – не оборачиваясь, сказал Квадрат. Дениска ловко завязал платок на глазах Роста, как можно сильнее затянув узел, так что заломило затылок. Рост сжал зубы.
– Я могу надеяться, что ты не сорвешь повязку? В противном случае буду вынужден заковать тебя в наручники, – услышал он голос Квадрата. – Молчание – знак согласия.