ий любой помойке, поначалу вызывал у Роста тошноту, но постепенно он привыкал. Ему придется к этому привыкнуть, если он хочет выжить.
– А ты кем работал-то? – между делом поинтересовался Витек.
– Да так, – неопределенно ответил Рост. – На заводе одном… слесарем.
– Слесарем? – оживился Витек, и глаза его заискрились. – Че за завод?
Рост понял, что сморозил глупость – он не знал ни одного завода в Москве, как, собственно, и слесарное дело.
– А ты что так интересуешься? – с агрессивной ноткой в голосе спросил он. – Уж не в мусарне сам раньше работал, а?
– Не, Ген, не в мусарне, – не стал настаивать на расспросах Витек. Видимо, вспомнил, как Рост разделался с одним из нападавших. – Я сам в прошлом слесарь-турбинист. Очень хорошо турбинное дело знаю. Это тебе не какое-нибудь говно.
Разговаривая, они спустились вниз и зашли в небольшой подлесок. Пройдя метров пятьдесят, вышли к небольшой покосившейся хибаре, напоминавшей ангар. Строение было покрыто облезлой краской болотного цвета и зияло щелями от вырванных досок, некоторые из них наспех заколочены кусками грязной фанеры, выбитые окна обтянуты мутным полиэтиленом. На расшатанной двери пришпилен рекламный проспект, гласивший: «ГОРЯЧАЯ ПИЦЦА, ДОСТАВКА БЕСПЛАТНО». В нескольких шагах от постройки дымился костерок, вокруг которого были разбросаны пустые консервные банки. Рядом крутился рыжий котенок, выискивая съестное.
– У тебя бабки есть? – неожиданно спросил Витек. И хотя тон бомжа был нейтрален, даже миролюбивый, вопрос Росту не понравился.
– А что? – спросил он беспечно. – Че надо-то?
– Так, – лицо Витька стало кислым, словно он уже жалел, что спросил. – Говна всякого закупить…
– Говна не надо, – решительно сказал Рост. – Я понял, о чем ты… не дрейфь, на шее сидеть не собираюсь. Вот, на общак, – с этими словами он достал из кармана тысячную купюру.
Зрачки Витька расширились, как если бы Рост выудил из кармана говорящего бегемота.
– Ух, погудим, – он радостно потер шершавые ладони, но Рост строго заметил:
– Имей в виду, все на водку не тратить.
– Да уж ясное дело, – Витек не отрывал глаз от вожделенной зеленой купюры, которая выглядела неправдоподобно в этом захолустье.
– Так, теперь слухай сюда, – когда «тысяча» перекочевала в задрипанный карман Витька, он заметно приосанился. Ни дать ни взять, фон-барон. – Здесь нас шесть штук, вместе с тобой семь. Живем вот в этом доме. Я за главного, но у нас все равны.
Дверь так называемого дома со скрипом отворилась, и наружу показалась всклокоченная голова с заспанным лицом.
– Э, че там? Кто к нам пришел, Дед Мороз? Борода из стекловаты, пидарас горбатый?
– Пошли, – Витек ткнул в бок Роста, случайно попав в раненое место, и тому стоило большой выдержки, чтобы не вскрикнуть. Внутри было сумрачно и прохладно. Спертый воздух, в котором смешалась вонь от грязных человеческих тел, каких-то объедков и мочи, – все это вызывало тошноту. Стены хижины испещрены десятками серебристых дорожек. Позже Рост догадался, что это следы от улиток и слизней. Когда глаза молодого человека привыкли к полумраку, он разглядел внутреннее «убранство» своего будущего жилья. Из мебели было всего две железные кровати, тускло поблескивающие местами, куда до них не добралась ржавчина, и старый стол на трех ножках (вместо четвертой стояла аккуратная стопка кирпичей). Прямо на земле валялись драные матрацы с вылезшей ватой, на них – скомканные одеяла. Н-да-а… Цыганский табор на привале, наверное, выглядит чище.
Витек, увидев появившееся на лице Роста брезгливое выражение, картинно развел руками:
– Ген, а че ты ждал-то? Трехместный номер с джакузи и сок, этот… как его… ананасовый? – он хрипло засмеялся. Ему вторил другой обитатель хибары, представлявший собой чрезвычайно тощего молодого человека, одетого в тельняшку. У него было болезненное лицо с темными кругами под глазами. Он все время чесался.
– Это Дрюня, – представил худого юношу Витек. – Он это… малость того.
– Я уже понял, – сказал Рост, на всякий случай решив держаться подальше от этого Дрюни. Он присел на краешек кровати.
– Че зыришь? – задиристо спросил его Дрюня, смешно подпрыгивая на одной ноге. – В штаны напузыришь, – словно некую тайну поведал он, наклоняясь к уху Роста.
– Замечательно. Слушай, Витек, – сказал Рост. – Я, на самом деле, ненадолго тут. Мне максимум неделю перекантоваться, и все, так что ты не особенно напрягайся.
– А я не напрягаюсь, – широко улыбнулся Витек, показав темные, прокуренные зубы. – Живи сколько надо. Только тебе придется постель собрать, не на говне же спать.
Рост стал подозрительно приглядываться, как вдруг вспомнил, что слово «говно» у его нового друга является универсальным эквивалентом всего словарного запаса.
– У нас есть телка, – заговорщически подмигнул тем временем Дрюня. – Дашка. Дашка-какашка, – запел он, но тут же получил в ухо от Витька и обиженно заныл.
– Ща как дам по башке, улетишь на горшке, – выпятив нижнюю губу, заявил Дрюня, но Витька ничуть не смутили эти страшные угрозы. Он повернулся к Росту и серьезно сказал:
– Да, живет с нами одна баба. Только ты, Гена, лучше даже не смотри на нее.
Поймав удивленный взгляд Роста, он пояснил:
– Жгут из тебя все говно вытряхнет.
– Спасибо за справку. Жгут – это кто?
– Хахаль ее. Ты не думай, он ее того… любит. Он, кстати, сидевший.
«Час от часу не легче», – подумал Рост. Оказаться на свалке в компании бомжей, сумасшедших и уголовников – что может быть экзотичней?
– Так что ты поаккуратней. И если говорить с ним вздумаешь, за базаром следи, он на понятиях.
Сзади скрипнула дверь.
– Че тут за балаган? – раздался надтреснутый голос заядлого курильщика. – Че за фраер?
– Во. Легок на помине, – пробормотал Витек.
Внутрь зашли мужчина с женщиной. Жгут был среднего роста, слегка сутулый. Непомерно длинные руки и немного вытянутый, наголо выбритый череп делали его похожим на гиббона. Глубоко посаженные глаза-угольки с мрачной внимательностью изучали Роста. На нем была расстегнутая серая рубашка в полоску доперестроечных времен, концы которой были по-молодецки завязаны на впалом животе. Женщина, очевидно, Даша, пряталась за его узкую спину. В полутьме Рост разглядел только спутанные волосы и выглядывающие из грязных джинсов мужские туфли.
– Это Генка. Его баба выгнала, – сказал Витек. – Поживет пока у нас.
Голос Витька звучал спокойно, хотя Рост видел, что он все же побаивается.
Жгут подошел вплотную к Росту.
– Баба выгнала? – все тем же надтреснутым голосом спросил он. – Что ж ты за кекс такой, если над тобой баба власть имеет?
– Кекс – кондитерское хлебобулочное изделие. И я к нему не отношусь, – членораздельно сказал Рост. – А насчет моей бабы – не вам о ней судить… Жгут.
– О-о, – протянул Жгут, и было непонятно, удивлен он или разочарован. – Ты что, из блатных, што ли? Ну-ну, – он уселся на кровать и задрал на колено ногу, крутя ступней в разбитом башмаке. – Не успел в гости пожаловать, а уже характер показываешь? Это ты зря. Давай, что ли, рассказывай, кто ты, откуда, – он вдруг зашелся глубоким старческим кашлем.
«Уж не туберкулез ли у него?» – подумал Рост, а вслух сказал:
– А ты что, прокурор, чтобы я тебе душу изливал?
Он чувствовал, что дай он на мгновение слабину, ему здесь не выдержать. Глаза Жгута зло сверкнули.
– Я не кум, колоть тебя не собираюсь. Но раз ты приканал к нашему шалашу, куда тебя никто повесткой не приглашал, то будешь жить по нашим законам. Я что, не прав?
– В общем-то, прав, Жгут, – Витек решил перехватить инициативу. – Он и на общак дал бабок…
Но Жгут не обратил на слова Витька никакого внимания, продолжая сверлить новенького взглядом. Рост, помедлив, вкратце рассказал свою легенду.
После этого какое-то время двое молча смотрели друг на друга. Рост прекрасно видел, что Жгут не поверил ни единому слову. Его глаза-угольки по-прежнему недобро буравили молодого человека. Затем Жгут сказал:
– Нет. Он мне не нравится, что-то гнилое в нем есть. Вали-ка ты, Гена, к своей Шапокляк.
Рост усмехнулся. Так, началось.
– Жгут, сейчас ты не прав, – Витек выступил вперед. – Он порядочный парень… мне помог, когда на площади мутузили.
– У тебя что тут, гостиница? – рявкнул он, но Витек не сдавался:
– А ты сам небось позабыл, когда приполз сюда из ментовки? В кровище и обтруханных штанах?! Кто тебя пригрел, Жгут?
– Незачем нам рты лишние, – в руках бывшего зэка неожиданно блеснула заточенная отвертка. Рост опустил руку в карман, пальцы легли на рукоятку «ПМ». Нет, стрелять нельзя, подумал он и убрал руку.
– Ну? Еще раз повторить, фуфлыжник?
Рост сказал:
– Жгут, я не имею ничего против тебя. И не понимаю, какие предъявы у тебя ко мне. Витек тебе объяснил, и добавляю – я не мусор, сам их терпеть не могу. На халяву гужевать не собираюсь, бабки будут, просто позволь мне побыть с вами под одной крышей. Хоть неделю.
– Нет, я смотрю, у тебя тампаксы в ушах, – Жгут по-обезьяньи поднялся с кровати и шагнул к Росту.
– Убери заточку, – спокойно произнес Рост.
Жгут ухмыльнулся. Ему, очевидно, пришла в голову какая-то мысль, потому что в следующий момент он, воткнув отвертку в стол, проговорил:
– Вот что, фраер. Пошли наружу и… Посмотрим, чья масть козырней. Если ты мне п….лей вламываешь, то живи сколько душа пожелает, можешь даже мою шконку занять. А вот ежели я тебе яйца морским узлом свяжу, то полетишь ты у меня отседова пропеллером до самого Гондураса, лады?
Рост молча кивнул. Разве у него был выбор?
Они вышли наружу. Вслед за ними высыпали все остальные. Только сейчас Рост увидел, что у Дрюни вместо одной ноги протез. Кое-как пристегнутый к культе, он беспомощно болтался из стороны в сторону, как отслоившаяся от башмака подошва.
– Ну что, грудь моряка – жопа старика? Ща я тебе пасть по самую сраку порву, – пообещал Жгут, приняв боксерскую позу. Концы ветхой рубашки развязались, обнажив костлявую грудь в блеклых татуировках.