– А много убили?
– Я не считал, но, надеюсь, достаточное количество я отправил в чистилище.
– Никакого им чистилища, – серьезно сказал мальчишка. – Пусть горят в аду. Вот я, когда вырасту, стану рыцарем. Я тоже буду убивать еретиков.
– Ни секунды не сомневаюсь, – улыбнулся солдат.
Леопольд посмотрел на него пристально, с подозрением, и спросил:
– А что такое секунды?
– Это очень короткая часть времени. Ваш учитель расскажет вам об этом.
– А это правда, что у главных еретиков изо рта идет огонь и дым, как у дракона?
– Я такого не замечал.
– Да вы просто не видели главных, – заявил мальчишка.
– Давайте-ка лучше есть, – сказал барон, потянул к себе кастрюлю с петухом и стал, обжигаясь, отрывать от него куски и класть всем в тарелки.
Старый Ёган стоял рядом, помогая ему ножом. Все начали есть. Слуга ходил вокруг них, разливая им вино в кубки, подкладывая в тарелки капусту и рапунцель. Потом он тесаком разрубал на части зайца, обносил ужинающих, те брали куски.
– Не пачкайтесь, – назидательно сказал баронесса Леопольду.
– Я не пачкаюсь, – заявил мальчишка.
Волкову было необыкновенно вкусно, он давно не ел с таким удовольствием.
– Вам нравится, господин Фолькоф? – спросила баронесса.
– Очень. Мне в вашем доме все нравится, – отвечал солдат.
Он заметил, как барон чуть выпрямился после его слов и даже немного улыбнулся.
– Так что, – вдруг начал молодой барон, отбросив куриную кость на тарелку. – Идет огонь изо рта еретиков?
– Я такого не видел, – снова сказал солдат.
– Вы не видели главных, – снова повторил мальчишка.
– Почему же? Видел. Почти самых главных еретиков.
– Неужели вы видели их лжепапу? – ужаснулась госпожа Фредерика.
– Нет, его не видел. Но я видел генерала ван дер Пильса и генерала ван Бомеля.
– Видели? – не без удивления спросил барон. – Их обоих?
– Как вас сейчас вижу.
– А почему вы их не убили? Не смогли дотянуться?
– Смог бы, – усмехнулся солдат. – Но нельзя было.
– Да кто ж вам мог запретить? – удивилась баронесса.
– Надо было их всех убить! – закричал молодой барон, вскакивая на кресло. – Вот если бы у меня был меч, я бы их всех убил!
– Сядьте немедленно! – сурово сказал отец. – Ведете себя как пьяный холоп в трактире.
Мальчишка недовольно покосился на отца, но перечить не стал.
– Так где же вы их видели? – спросил барон, принимаясь за зайца.
– В Каасе, на переговорах.
– Вы были в Каасе? – Барон даже отложил зайца.
– Ну да, де Приньи был приглашен на переговоры, я сопровождал его.
– А почему вы его сопровождали? – спросил молодой барон.
– Потому что я состоял в его гвардии. Я охранял его штандарт, – ответил Волков.
– Я тоже буду охранять штандарт у нашего герцога, – заявил мальчишка.
– Если будете хвастать и бахвалиться все время, – сухо сказал отец, – вряд ли вас удостоят такой чести. И вообще, давайте-ка спать собирайтесь.
– Не хочу спать, еще не темно на улице, – заявил мальчишка. – Рано еще.
– Хотелось бы вам напомнить, господин молодой барон, – произнес Волков, – что в воинском деле, коим вы собираетесь заниматься, дисциплина является главной добродетелью.
– А что такое дисциплина? – спросил мальчишка, с трудом выговорив слово.
– Так звали древнюю суровую богиню, а у нас это значит безоговорочное выполнение приказов командира или сеньора. Ваш командир – это ваш батюшка, и его приказы должны выполняться неукоснительно.
– А если не буду выполнять?
– Вас просто выгонят из отряда и не возьмут в другой. И вам никогда не позволят охранять штандарт герцога.
– Да? – с недоверием спросил мальчик, глядя на барона.
– Именно так, – кивнул отец.
– Ну тогда пошли, мама. – Молодой барон нехотя встал и взял мать за руку.
– Вы прямо волшебник, – заулыбалась баронесса и кивнула солдату.
Волков встал и поклонился в ответ. Женщина с ребенком ушли.
– Так что произошло в Каасе? Почему ни о чем не договорились? – спросил барон, наливая вина солдату и себе.
– Я думаю, что наши князья делают вид, что непреклонны, на самом деле они почти согласны, просто кто-то из них первым должен об этом сказать.
– А что ж предложили еретики?
– Еретики говорят – чья земля, того и вера.
– Неужели наши князья пойдут на такое и бросят добрых верующих людей в землях еретиков тем на съедение?
– Пойдут, барон, они не согласились сразу, только чтобы выторговать себе условия получше.
– Даже не верится, – произнес барон.
– На западе от Большой реки графства обезлюдели, каналы зарастают. Из двух деревень осталась одна. Я видел пустые замки. Бароны погибли, не оставив наследников, гербы раздаются проходимцам и еретикам. Ваша земля по сравнению с тамошними – счастливая Аркадия. Там графы и даже князья обнищали так, что позавидуют вашему столу.
– Да, я слыхал об этом, конечно. – Барон понимающе кивнул. – Война идет почти тридцать лет, и чума уже почти три года.
– Да еще такие мерзавцы, как фон Бок и Беренштайн.
– Да? И что же они? Хуже чумы?
– Жадность хуже чумы. Фон Бок из жадности прекратил платить солдатам жалованье и заявил: «Пусть война кормит себя сама». Солдаты, естественно, взбесились и стали свирепствовать в землях еретиков. Те в ответ стали зверствовать в наших. Я видел костер, в котором за один раз сожгли тридцать шесть еретиков. Чтобы не тратиться на дрова, их загнали в их убогую церковь и подожгли. А еще я видел дорогу, где еретики развесили сто пятьдесят мужиков за то, что те отказались мочиться на иконы. В общем, барон, от войны все устали. И они, и мы. – Волков встал. – Я благодарю вас, барон, за прекрасный ужин, давно так хорошо не ел.
– Эй, Яро, вы куда? Какого черта? Куда вы собрались? Рано еще.
– Мне нужно поговорить со служанкой вашей дочери, хотелось бы зайти до темноты, иначе это будет невежливо.
– Да к дьяволу служанку! Давай выпьем? Так хорошо сидели. Садитесь.
– Барон, – солдат не стал садиться в кресло, – я должен выяснить, кто написал это письмо, а завтра рано поутру я должен быть в аббатстве. Извините. – Волков поклонился.
– Как знаете, – разочарованно произнес барон.
Волков вышел во двор замка. Близился вечер. Шел дождь, но все стражники замка были во дворе и занимались своей амуницией. Не глядя на них, солдат пошел к донжону. На первом этаже большой башни был склад и огромный стол, за которым сидел один из стражников, самый старый человек барона.
– У тебя здесь пост или ты просто так здесь ошиваешься? – спросил Волков.
– Не ошиваюсь, господин, тут всегда был пост у склада.
– А казарма где?
– Этажом выше, где кухня, где людская.
– А где ж тогда покои госпожи?
– Так они еще выше. Туда можно либо через кухню, либо по стене через левую башню.
Волков пошел было вверх, но стражник его окликнул:
– Господин, через кухню к молодой госпоже вы не попадете, она ту дверь не отворяет.
– А как же к ней попасть?
– Так по стене. Она сама по стене к себе ходит.
Волков пошел на стену. Чтобы подняться на нее, ему пришлось идти к своей левой башне. Оттуда по стене, мимо своих покоев, он дошел до крепкой двери. Солдат потянул за ручку, открыл дверь и… увидел ангела.
Именно ангела. По-другому назвать это создание не получалось. Естественно, это была женщина, молодая женщина, и она оказалась прекрасна. Ее пшеничные волосы были идеально уложены в высокую прическу. Ее глаза цвета туч по-лисьи раскосы и смотрели на солдата то ли с вызовом, то ли с презрением. Черты лица молодой женщины выглядели безукоризненно. Она была невысока, и дорогой плащ скрывал ее плечи и фигуру, но Волков ни секунды не сомневался, что и телосложением она близка к совершенству. И тут она заговорила.
– Кто таков? – высокомерно спросил этот ангел ангельски чистым голосом.
И форма вопроса, и тон сразу все расставили на свои места. Таким тоном и такие вопросы задают господа своим холопам. Волков сразу понял, что перед ним дочь барона. Обычно холодный и спокойный солдат чуть замешкался с ответом и вместо фразы, которая могла бы их уровнять, вроде: «вам бы следовало знать, кто я» или «не думаю, что это вас касается» он, чуть не заикаясь, промямлил:
– Я коннетабль вашего батюшки.
– И что тебе здесь нужно, коннетабль батюшки? – язвительно произнесла красавица.
– Я хотел встретиться с вашей служанкой.
– Зачем? – В голосе девушки слышалась насмешка. – Тебе что, нужно кружева нашить или сделать укладку волос, как у меня?
– Нет, – смутился солдат. – Я хотел задать ей пару вопросов.
– Может, ты хочешь спросить, не станет ли она твоей женой? Так вряд ли такой дурень ей нужен. Она тебе откажет.
– А вам-то откуда знать? – вдруг с раздражением спросил Волков.
В ответ девица хмыкнула и спросила:
– А что с твоей рукой? Что за увечье?
– С кровати упал, – зачем-то ляпнул солдат и сам не мог понять зачем.
– Еще и хромаешь к тому же. Что ж ты думаешь, увечный да хромой может заинтересовать мою служанку? Или, может, ты богач?
Волков поймал себя на мысли, что он собирается сказать, что он не беден и что есть женщины, которых он мог бы заинтересовать и без денег, и что он хоть и хром и пока однорук, но еще многим мужам может преподнести урок, и еще кучу всякой дури, похожей на оправдание. Но вместо этого солдат вздохнул и сухо произнес:
– Мне нужно поговорить с вашей служанкой.
Она посмотрела на него даже не с насмешкой, а с презрением и сказала:
– Перебьешься, – и попыталась закрыть дверь.
– Нет, не перебьюсь, – начинал злиться солдат. Подставив ногу, он не дал запереть ей дверь. – Сейчас я пойду к барону, получу его одобрение и отправлю к вам сержанта и пару людей. И сержант приволочет вашу служанку либо за ноги, либо за волосы, и я задам ей все вопросы, которые хотел задать.
Он уже взял себя в руки и говорил все это медленно и с расстановкой, глядя ей в глаза. Первое смятение прошло, и он уже полностью владел собой, хотя эта белокурая женщина его просто взбесила. Солдат продолжил: