– Здравы будьте, господин.
– И вам здоровья. Кто за воротами? С кем воюем, знаете?
– Так с графом, – сказал воин с седыми вислыми усами.
– С графом? – переспросил Волков. – С каким графом?
– Так с нашим, паскудником.
– С каким графом, не пойму.
– С графом Максимилианом.
– Что за дурь? – удивленно произнес Волков и в этот же момент услышал сильный удар в ворота. – У них что там, таран?
– Вроде прошлый раз грозились принести таран, – сказал второй стражник. – Сломать ворота обещали.
– А что ему нужно-то? – не переставал удивляться солдат, понимая теперь волнение прекрасной госпожи этого дома.
– Да кто ж его знает? Куражится, сопляк.
Тут снова раздался удар в ворота, а после послышался крик:
– Открывай ворота, старая шлюха!
– Это что, граф так орет? – спросил Волков.
– Вряд ли, – сказал усатый, – кто-нибудь из его дружков.
– Ясно. Ты, – Волков ткнул пальцем в одного из воинов, – к воротам. Смотри, как там они. Ты, – ткнул в усатого, – со мной на стену.
– Так что, биться будем? – спросил стражник, что шел к воротам.
– С графом?! Со здешним хозяином всего? Да ты ополоумел, братец, – ответил солдат и пошел на стену.
По пути его догнали Ёган с небольшим щитом и копьем, не совсем уместным на стене, и Томас с арбалетом и пучком болтов. Солдат остановился рядом с одним из мужиков, который держал факел, забрал у Томаса арбалет и при свете факела осмотрел его. Арбалет был старый, крепления ослабшие, тетива чуть трухлявая; из него можно стрелять, но вот точность, скорее всего, была бы невелика. Солдат отобрал у мужика факел и отдал его Томасу, и они вчетвером полезли на стену. Раздался еще один удар, на этот раз сильный, с хрустом, послышался смех, и снова кто-то закричал:
– Старая потаскуха, лучше открой ворота по-хорошему, все равно мы их сломаем!
Мужчины поднялись на стену, и Волков увидел, что происходит у ворот. Солдат повернулся к Томасу:
– Так сколько ты говорил этих людей?
– Семеро, – ответил тот.
– А их сколько? – продолжал Волков.
Людей под стеной было девять: четверо с факелами сидели на лошадях, а пятеро с небольшим бревном ломали ворота с пьяным смехом. Для них все это было веселье, развлечение.
– Я ошибся, – произнес Томас.
– Из-за таких ошибок всегда гибнут люди, – назидательно сказал солдат и сунул Томасу арбалет. – Натягивай.
Сам принялся рассматривать нападающих, а рассмотрев, крикнул:
– Кто вы такие и что вам надо?
Люди от неожиданности бросили бревно и стали смотреть вверх, те, кто сидел на лошадях, – тоже, но вряд ли они что-либо могли разглядеть.
Волков кричал из темноты, а он их видел всех в свете их же факелов.
– А кто спрашивает? – крикнул один из них звонким мальчишеским голосом.
– Я, Яро Фолькоф, коннетабль барона фон Рютте.
– Что это за имя – Яро? Я так пса зову! – крикнул один из них.
– А это и есть новый пес фон Рютте, – добавил другой.
– А вы знаете, коннетабль, – закричал третий, – что два ваших предшественника сдохли за полгода?!
– Знаю, – ответил Волков. – Один из них погиб в бою как храбрец на моих глазах.
– Коннетабли этого дурака, фон Рютте, дохнут, словно свиньи от чумки, – произнес тот же голос, и все засмеялись, а шутник продолжил: – Кажется, сегодня пришел конец и третьему коннетаблю.
– Пусть тот, кто назвал моего барона дураком, назовет свое имя! – крикнул солдат.
– Перебьетесь! – крикнул кто-то. – Много чести.
– Назовите свое имя, или я объявлю вас трусом, – настоял Волков.
– Среди нас нет трусов! – уже серьезно крикнул один из нападавших.
– Да неужели? А как называются люди, нападающие на дом беззащитной женщины, да еще и скрывающие свои имена?
– Назовитесь ему, – повелительно сказал серьезный голос кому-то.
Один из всадников, державших факел, подъехал чуть ближе к стене и крикнул:
– Я фон Ленц! И если нужно, я повторю свои слова фон Рютте в лицо.
– Вам не стоит утруждать себя, ваши слова я передам барону сам, и мне почему-то кажется, что он захочет проверить, так же ли остер ваш меч, как ваш язык.
– Это если ты переживешь сегодняшнюю ночь! – крикнул кто-то.
А сам фон Ленц заорал:
– Не смейте меня пугать! Я не боюсь вашего барона!
– Что вам и вашим друзьям здесь нужно? – спросил Волков.
– Мы пришли потолковать со старой шлюхой, – отвечал фон Ленц дерзко. – А может, и зарезать какого-нибудь тупого коннетабля.
Молодые люди опять засмеялись.
Солдат молча взял у Томаса уже натянутый арбалет, аккуратно и ровно уложил плохо струганный болт. Но других арбалетов и болтов у него не имелось. Его левая рука была слаба, и он опустил оружие на выступ стены. Слабая рука, старый арбалет, кривой болт… Шансов сделать точный выстрел немного. Но Волков не зря считался одним из лучших стрелков в гвардии герцога, и до цели всего десять-двенадцать шагов. Фон Ленц сидел на лошади ровно и держал факел, который прекрасно его освещал.
– Господин коннетабль, – произнес Томас испуганно, – не делайте этого.
– Заткнитесь! – рыкнул солдат, даже не глянув в его сторону, и нажал спуск.
– Ах, черт! – вскрикнул фон Ленц и выронил факел.
– Что там?! – крикнул кто-то.
Один из пеших поднял почти угасший факел и закричал:
– Тут арбалетный болт!
Всадники подъехали ближе и стали рассматривать факел, древко которого пробил болт.
– Натяни, – сказал Волков, протянул Томасу арбалет и закричал вниз: – Фон Ленц, если вы или кто-то из ваших дружков при мне оскорбите женщину – клянусь Господом нашим, он получит болт либо в брюхо, либо в башку!
В кругу нападающих началось движение, они собрались в кучку, стали переговариваться: они уже не собирались ломать ворота, садились на лошадей.
– Уезжают, – обрадованно произнес Ёган.
– Похоже на то, – сказал старый воин, – арбалет им не понравился.
Но они ошибались. Один из всадников подъехал к стене и крикнул:
– Эй, коннетабль, вы нас тут чуть трусами не обзывали, а сами стреляете из-за стены из арбалета, а как насчет меча? Есть у вас меч? Или вы только на стене с арбалетом храбрец?
– Меч у меня есть, но он у меня всего один, а у вас их девять.
– Восемь мечей останутся в ножнах.
– А кто это говорит? Ваше имя!
– Меня зовут фон Тиллер.
– Это будет поединок?
– Да, – ответил фон Тиллер.
– Пусть остальные господа подтвердят, что это будет поединок.
– Это будет поединок! – крикнул один из нападавших.
– Кто это сказал? Кто говорит один за всех? Пусть назовет свое имя!
Но ему никто не ответил.
– Тот, кто говорил за всех, пусть назовет свое имя, – настаивал солдат.
– Мое имя Максимилиан фон Шлоссер. Я говорю, что никто не обнажит меча, кроме Тиллера, это будет поединок.
– Хорошо, я принимаю ваш вызов, фон Тиллер, – произнес солдат и крикнул во двор: – Откройте ворота графу и его друзьям!
– Вы с ума сошли? – прошептал Томас. – Они вас убьют.
– Успокойтесь, – сухо ответил Волков и начал спускаться во двор.
Там, внизу, у лестницы, его за руку поймала госпожа, зашептала испуганно:
– Не открывайте ворота, прошу вас.
– Не волнуйтесь, идите в свои покои, они вас не тронут.
– Я знаю, но они убьют вас.
– Они дали слово, они рыцари.
– Они пьяные юнцы.
– Не волнуйтесь.
– Они все с детства упражняются с оружием.
– Они упражняются с оружием, а я им воевал.
Он поглядел ей в лицо. Было темно, но даже в полутьме на нем читалась тревога.
– Идите к себе, все будет хорошо. – Он погладил ее по волосам.
– Я никуда не пойду, – заупрямилась она.
– Тогда спрячьтесь, чтобы они вас не увидели.
– Хорошо.
Во двор замка въехали девять всадников, все они были молоды, в возрасте от шестнадцати до двадцати лет. Дворня с факелами и лампами стояла ни жива ни мертва. Солдат ждал их молча и стоял, уперев руки в бока, позади него были Ёган с арбалетом, Томас с алебардой и два воина, стражи замка. Один из юнцов подъехал к ним и крикнул:
– Это вы коннетабль Рютте?
– Я, – ответил Волков. – А вы, как я полагаю, фон Тиллер?
– Да, я! – чуть заносчиво ответил мальчишка.
– Значит, будем драться?
– Для этого мы здесь. Эй, как вас там, Вильгов или Фольгов, – крикнул один из приехавших юнцов, – а вы рыцарь?
– Нет, – ответил Волков, – я воинского сословья, но из горожан.
– А-а, ясно, ваш папаша – бюргер-пузан булочник-пивовар. Теперь нам ясно, что значит «честный поединок» по-бюргерски.
– А что вам не нравится? – спросил солдат.
– А то, что на вас бригантина, а на Тиллере шелк.
– Мой отец был шкипер, а не пивовар, а насчет бригантины не волнуйтесь, вашего Тиллера я обещаю не резать ни в грудь, ни в руки.
– Обещаете? – задорно крикнул кто-то из юнцов. – Господа, слышали? Он обещает!
– Обещаю, – подтвердил солдат.
– Господа, – продолжал юнец, – давайте уважим коннетабля и сделаем вид, что слово бюргера чего-то стоит.
Юнцы засмеялись.
– Хорошо, мы вам поверим, бюргер-коннетабль.
Фон Тиллер спрыгнул с коня, вытащил меч. Люди разошлись, образовали круг. Челядь успокоилась, было уже не страшно, даже интересно. Еще бы, нечасто им, простолюдинам, показывали, чем господа отличаются от черного люда. По нескольким движениям Волков сразу понял, что фон Тиллер не прост и знаком с фехтовальными приемами. Скорее всего, он лучший фехтовальщик из них. Солдат достал меч, размял кисть. Как все это он не любил, кто бы мог знать. Ему это давно осточертело. Шелест и свист точеной стали, разминки, волнение перед схваткой – как он мечтал их забыть…
«Где бы найти землю, где всего этого нет», – думал Волков, разрабатывая плечо.
– Эй, вы, бюргер-коннетабль, – окликнул его один из юнцов. Это был, наверное, самый молодой из них. – А вы когда-нибудь сражались с рыцарем?
– Да! – крикнул солдат в ответ и зачем-то подошел к юноше. – Но не в поединках, а в настоящих боях. И в последний раз я убил рыцаря.