– А у барона в телеге людоед! – кричали мальчишки.
Волкова мало заботило, что поймал людоеда барон, а не он, солдат давно привык к такой несправедливости, еще на войне: даже если ты первый влез на стену, пробился к воротам и открыл их, то в итоге город все равно взял герцог и только герцог, а о твоих заслугах все забудут.
А из домов и дворов выходили люди, бежали смотреть людоеда – и стар, и млад, и мужики, и бабы. Стражники отгоняли самых любопытных, но не так чтобы уж очень, они тоже чувствовали свою сопричастность к этому подвигу, а уж как цвел барон, и не описать было. Солдат ехал на шаг позади барона, глядел на него и улыбался. Это был настоящий отец и покровитель, он был жутко грязен, но необыкновенно величественен. Когда процессия покинула Малую Рютте, добрых два десятка зевак увязались следом, и когда въезжали в Рютте, там их уже встречали, как встречают победителей, со звоном колоколов. Деревню заливал колокольный звон, народ высыпал на улицу, и не только местные, но и пришлые постояльцы трактира. На площади между трактиром и церковью процессия остановилась. Стражники копьями растолкали чрезмерно любопытных, освободив центр. Туда въехал барон и сказал речь, чуть привстав в стременах:
– Эта тварь жрала людей. И я… то есть мы с коннетаблем, – он глянул на Волкова и даже чуть поклонился ему, – мы поймали его, так как никто не смеет тронуть моих людей, и пусть эта тварь, этот людоед, повисит здесь немного, и будет ему урок, а потом мы его четвертуем за его злодеяния.
– Барон, – тихо произнес Волков, – я бы хотел поговорить с ним.
– С кем?
– С людоедом.
– А разве он умеет? – искренне удивился барон.
– Ну, я бы выяснил, вдруг умеет.
– Ладно, пусть повисит денек, а там берите его, – произнес фон Рютте и крикнул: – Сержант, вешай его! Только не за шею, за подмышки вешай, он еще нашему коннетаблю зачем-то нужен.
Стражники и добровольцы из зевак стали споро выгружать чудовище из телеги, а оно вдруг трубно, ярко, долго и очень громко рыгнуло. Стражники и мужики уронили его и разбежались в стороны. Облако вони ветер донес и до зевак, стоявших рядом. Они «фукали», морщились, но не расходились, уж больно интересно всем было. Ветер разогнал вонь, и уродца все-таки дотащили до виселицы и повесили за подмышки, отрубленную ногу кинули тут же. Людоед едва заметно дышал, иногда шевелил пальцами на невредимой руке и глядел на собравшихся из-под полуприкрытых век.
Храбрецы-мальчишки подбегали к висельнику, чтобы лягнуть его, а те, что были помельче, кидали в него грязью, пока стражники их не разогнали. На площади появился отец Виталий, он шел к висельнику, осеняя себя святым знамением:
– Господь всемогущий! Вот, люди, глядите, так выглядит слуга сатаны, скажите барону, отцу нашему, спасибо, что изловил его.
Барон цвел, а солдат едва заметно улыбался, глядя на него. Поп продолжал что-то бубнить про сатану, а Волков заметил богато одетого господина, того, которого он видел в трактире с юной девкой.
– Барон, а кто вон тот господин? – тихо спросил он у барона.
– Так это мой управляющий Соллон, – отвечал фон Рютте.
Солдат удивленно поднял брови.
– Что? – заметил его удивление барон.
– А вам не кажется, что ваш управляющий выглядит богаче, чем вы?
– Кажется, – буркнул барон. – И еще и дом у него каменный. В Рютте всего два каменных здания. Церковь и его дом.
– Обязательно мы проведем аудит и все выясним.
– Делайте. Ежели эта пиявка, – барон кивнул на трактирщика, – даст вам денег.
– А, и он здесь, – увидел Авенира солдат. – Забавно. Кровосос пришел поглядеть на людоеда.
– Ха-ха-ха! – закатился смехом барон. – Прямо в точку, Яро, прямо в точку. Пойдемте, коннетабль, надо выпить и поесть.
– Да, господин барон. И поесть, и выпить, и поспать мне необходимо. Из последних четырех ночей я наспал только на одну.
– Кстати, Яро, можете звать меня Карл и без всяких там «господинов».
– Хорошо, Карл.
Только и в этот день выспаться ему опять не удалось.
– Хозяин, – тряс его за плечо Ёган. – Хозяин, там приехали к вам, желают видеть.
– Кто? – злобно буркнул солдат, отрываясь от перины.
– Госпожа Анна.
– И где она? – Волков сразу сел на кровати.
– Там, любуется людоедом, желает вас видеть.
– Умыться, – коротко бросил солдат.
Он не стал затягивать руку и надевать броню, накинул куртку, ту, что нашел первой, и отправился на площадь в Рютте. Толпа пришедших поглядеть на людоеда была невероятной. Сержант и стражники выбивались из сил, наводя порядок. Глаз опытного солдата определил сразу: не менее двух сотен людей. Среди пеших зевак было несколько конных, большинство из которых он не знал, но госпожу Анну узнал сразу. Она и двое ее сопровождавших вперед не лезли, разглядывали уродца из-за спин зевак. И тут случилось то, чего Волков никак не ожидал. Кто-то звонко крикнул:
– Коннетабль!
– Где?
– Вон он, верхом!
– А-а, вон он каков.
– Хорош!
– Это наш коннетабль!
Конечно, это было бы приятно, если бы это все так не смущало. Непривычно ему было слышать восхищенные интонации в свой адрес. Но головы к говорившим он не оборачивал, гордо и сурово следовал вперед. Подъехав к госпоже Анне, солдат спрыгнул с лошади и поклонился. Красивая женщина улыбнулась ему и протянула руку. Солдат взял ее, поцеловал перчатку. Простой народ с любопытством наблюдал это действо.
– А вы забавно выглядите без доспехов, – произнесла красавица.
– Забавно? – удивился солдат.
– Ну, не так грозно, как обычно. Без доспехов вы выглядите добрым.
– Что ж, буду чаще ходить без доспеха. Хотя без него чувствую себя не очень уютно.
– Нет-нет, ходите в доспехах, вы же теперь местная знаменитость. Вам нужно соответствовать своему статусу.
– Статусу? Какому статусу? – продолжал удивляться Волков.
– Ну как же, вы теперь наш доблестный рыцарь, который режет мародеров и ловит людоедов. Сейчас все говорят только о вас. Сегодня в нашем графстве, а завтра будут во всех соседних.
– Да? Но людоеда поймал барон.
– Не смешите меня. Этот болван фон Рютте и курицу в курятнике поймать не сможет, с пьяных-то глаз.
– Вы несправедливы, сударыня, – улыбнулся солдат.
Волков глядел на эту красивую женщину и понимал, что она ни при каких обстоятельствах не согласится подняться к нему в башню. А как было бы неплохо вцепиться в ее высокородные ягодицы пальцами, да так, чтобы взвизгнула, чтобы от пальцев следы остались на белой коже. Он не стал ей даже предлагать подняться в башню. А она произнесла:
– До свидания, мой спаситель.
– А вы не заедете к барону? – чуть растерянно сказал солдат. – Думаю, что он будет рад вас видеть.
– Карл, может и будет, а вот баронесса точно не обрадуется, – отвечала госпожа Анна, улыбаясь. – Да и пора мне домой. Мне нужно подготовиться к приезду важной персоны.
– А что за важную персону вы ждете? – Волкова едва ощутимо кольнула иголка ревности. Он сам этого не ожидал.
А прекрасная женщина чуть склонилась к нему и, улыбаясь, произнесла тихо:
– Это один славный воин, о котором говорит вся округа.
– И кто же это? – поинтересовался солдат.
– Глупец, – красавица звонко и задорно засмеялась, а потом снова склонилась к солдату, – жду вас сегодня, будьте до заката, расскажете мне, как поймали людоеда.
– А-а, – догадался Волков, – так это вы про меня…
Но фрау Анна его уже не слышала, она уезжала, а за ней ехали сопровождающие.
А солдат тер подбородок, чуть улыбался и, садясь на коня, думал, как было бы неплохо, если бы фрау Анна поднялась к нему в башню и это увидала бы белокурая дочь барона. Да, это было бы действительно неплохо.
Въехав в замок, Волков увидал то, что, выезжая, не заметил. Во дворе было несколько вооруженных людей, сидели они у стены, на дровах, в глаза не бросались, а у коновязи стояло несколько дорогих коней.
Солдат окликнул старого Ёгана, слугу барона:
– Ёган, а что это за люди?
Старый слуга с достоинством ответил:
– Господин барон изволит принимать гостей.
– Что еще за гости? Откуда? – недоверчиво спросил Волков.
– Это наши соседи, некоторые приехали с женами и детьми.
– С чего бы им приезжать, я слыхал, что соседи нашего Карла не жалуют.
– Да, гостей не было давно, – чуть надменно и с гордостью ответил Ёган, – но как только господин барон изловил людоеда, всем захотелось его поглядеть.
– А что, все уже знают о нем?
– Слухи летят быстрее ветра, господин коннетабль.
Солдат отвел коня на конюшню, а когда вышел оттуда, услышал:
– Фолькоф, Яро! – орал барон на весь двор. Он стоял на балконе, что вел на второй этаж господских покоев, с ним были еще два господина. – Вы уже проснулись, идите сюда.
Волкову совсем не хотелось идти туда, но отказаться было невозможно.
Он поднялся на балкон.
– Это мой коннетабль Яро Фолькоф, – не без гордости, хлопая солдата по больному плечу, сказал барон, который был уже навеселе, – это барон фон Ленц, а это фон Дюриц. – Волков поклонился с достоинством, но не слишком низко. Фон Дюриц подал ему руку, а фон Ленц нет – видимо, был спесив и не подавал руки кому попало.
– Откуда вы, коннетабль? – спросил фон Дюриц.
– Я из Руудсдорфа, но я там не был лет двадцать, так что трудно сказать, откуда я.
– А чем же вы промышляли все эти годы?
– Войной, господин фон Дюриц.
– Это на войне вы так совершенно научились владеть мечом, что без сомнения вызываете на поединки местную молодежь и калечите ее? – спросил фон Ленц, недобро глядя на солдата.
– Нет-нет, – отвечал солдат, улыбаясь в лицо спесивому фон Ленцу, – на войне мечом я почти не пользовался. Но я пять лет служил в гвардии герцога де Приньи, а вот там за меч браться приходилось часто. И местную молодежь я на поединки не вызывал, это молодежь меня вызывала. И я никого не калечил, хотя и мог бы. Я просто преподнес урок зарвавшемуся юнцу.