– Эй! – окрикнул парня крупный мужик в замызганном камзоле. – Ты чего тут?
– Я к вербовщикам, – ответил тот.
Мужик молча указал направление пальцем, но парень и без него уже знал, куда идти. Обходя столы с шумными и не очень посетителями, он подошел к столу, где сидели военные.
– Так-так, – сказал одноглазый седой мужчина, – никак еще одна птаха летит в наши силки. Так ты к нам, солдат?
Одним глазом он уставился на парня, двое других тоже разглядывали его, и все улыбались.
– Ну да, я завербоваться хотел, – произнес мальчик.
– Что ж, мы можем записать тебя в отряд капитана Блоха. Мы вербуем добрых парней для капитана Блоха.
– Ну, давайте к Блоху, – согласился парень.
Он чувствовал себя неловко – почти все посетители таверны с интересом наблюдали за ним.
– Трактирщик, эй, ты, чертов трактирщик, а ну пива новому бойцу славного капитана Блоха! – заорал на всю таверну краснощекий военный, сидевший по правую руку от одноглазого сержанта.
– Садись, – почти приказал мальчишке сержант и указал на лавку напротив себя. – И давай-ка поговорим, как старые друзья.
Тут же перед парнем появилась большая кружка с пивом.
– Хлебни-ка, – приказал сержант, – и хлебни побольше, и запомни этот вечер, потому что сегодня начнется твоя новая жизнь, в которой у тебя будет куча серебра…
– А может, и золота, – вставил краснощекий.
– А может, и золота, – согласился сержант. – Все у тебя будет: схватки, пиры, победы, молодые девки.
– И опытные бабы, – снова вставил краснощекий. – Вот ты каких любишь баб? Молодых или опытных?
– Э… – только и смог протянуть мальчик.
– Видно, парень не определился с этим вопросом, – сказал сержант. – У него еще есть время.
– Да, пока ему еще не намотали кишки на пику, – вставил третий.
Люди, сидевшие за соседними столами, дружно засмеялись.
– Не слушай его, – сказал одноглазый сержант. – Мне почти шестьдесят, а мои кишки при мне.
– Кишки-то твои при тебе, а вот где твой глаз? – снова вставил сидевший по левую руку военный.
Вокруг все снова рассмеялись.
– Хлебни-ка, парень, – предложил сержант, – и запомни: только с мечом в руке ты можешь стать по-настоящему богатым.
– А если тебе повезет, – продолжил за товарища краснощекий, – то ты можешь стать и благородным.
– Точно, – сказал сержант. – Я своим единственным глазом видел, как посвятили в рыцари одного человека. Так что не упусти свой шанс, парень. Ну что, ты готов записаться в отряд славного капитана Блоха? Только сразу не отвечай, сделай хороший глоток пива.
В таверне все притихли, наблюдая за парнем. Тот послушно сделал большой глоток и вместо согласия задал вопрос:
– А какова плата будет?
Посетители довольно загудели, а сержант произнес:
– Молодец, сразу видно – человек дела. – Он одну за другой выложил на стол перед парнем четыре новенькие серебряные монеты. – Гляди, какие красивые талеры. Отчеканены на монетном дворе курфюрста Пеннеланда. Эти прекрасные монетки ты получишь за год верной службы, а одну из них – сразу, как только поставишь палец под контрактом. Ну что? Как они тебе?
Мальчик, не отрываясь, смотрел на монеты. Это были огромные, баснословные деньги, которые бы решили все проблемы мамы и сестер.
– Глядите, как ему нравятся эти монеты, оторваться не может! – заржал краснощекий.
– Да, парень, чтобы заработать такие деньжищи, хорошему мастеру-булочнику нужно не разгибаться полгода. Да при этом платить городской налог в магистрат, цеховой сбор, плату за улицы, за сажу, десятину попам и черт его знает еще что. А мы, вольные люди, никому ничего не платим.
– И даже наоборот, кое с кого мы сами можем собрать, – вставил краснощекий и, довольный собой, отхлебнул пива. – А бабы, – добавил он, – тот же булочник должен еще и кормить свою бабу. А ты никому ничего не должен, а баба у тебя будет не одна, а десять. Маркитантки, крестьянки, горожанки.
– И даже монахини, – вставил третий военный, который, как показалось парню, был уже изрядно навеселе.
– Случается и такое, – согласился краснощекий. – В общем, все хотят подружиться с молодым и красивым солдатом.
– Ну так что? Готов вступить в отряд храбрецов, которым будет командовать славный капитан Блох? – спросил одноглазый сержант, улыбаясь.
– Готов, – сразу согласился парень.
Зеваки за соседними столами, наблюдавшие за этим представлением, радостно заголосили и даже застучали кружками о столы.
– Вот и молодец, – сказал одноглазый, доставая из сумки бумагу. – Вот твой контракт. Как тебя звать, парень? Нужно внести сюда свое имя.
– Ярослав Волков.
– Что? – поморщился сержант. – Что это за имя такое? А ты, парень, какую веру исповедуешь?
– Нашу. – Молодой человек испугался, что сделка может сорваться, а ему так были нужны деньги, и он судорожно из-под ветхой рубахи достал крест.
– А не еретик ли ты? – не унимался сержант одноглазый.
– Да не еретик он! – крикнул кто-то из посетителей. – Я с ним в один костел хожу, на одной улице живу.
– Тебя-то самого еще проверять нужно, – буркнул пьяный военный кричавшему, и народ в трактире засмеялся.
– Ладно, вот только имя у тебя восточное какое-то. Нормальному человеку такое не выговорить. Как, еще раз скажи, тебя зовут?
– Ярослав Волков.
Солдат поморщился:
– Будешь теперь Яро Фолькоф, вот. – Он, видимо, остался доволен своей придумкой. – Звучит, а?
– Звучит, – согласился Волков. Он согласился бы на любое имя, лишь бы получить деньги.
– Хлебни-ка пива, – сказал краснощекий, а сам достал чернильницу и перо и стал вписывать новое имя на бумагу.
Парень выпил пива и поставил кружку, а рядом уже лежал контракт.
– Давай-ка, парень, макни палец в чернила и ставь внизу листа.
Но мальчишка взял лист и начал читать.
– Эй-эй, что ты делаешь?
– Как что? Прочитать хотел. Мне отец говорил, что всегда нужно читать, прежде чем подписывать.
– Читать? – фыркнул краснощекий. – Читать – глаза ломать. Откуда вы беретесь, такие грамотные?
– Меня отец учил грамоте, – робко ответил «грамотный».
– Тут тебе читать ничего не нужно. Макай палец и припечатывай.
– Может, расписаться?
– Макай! – настоял одноглазый.
– Макай, макай! – загалдели люди в трактире.
Парень макнул палец в чернила и поставил отпечаток на лист бумаги.
– Ну вот и славно, – сказал одноглазый. – Трактирщик, еще одну кружку храбрецу! – Он протянул парню новый блестящий талер. – Держи, это твой первый, а у тебя их будет еще сотни.
– Да тысячи! – вставил пьяный военный. – Если только ты не станешь одним из костлявых трупов в канаве у какой-нибудь крепости.
Парень прислушался к нему.
– Сдохнуть быстро, свалившись с осадной лестницы, – это, можно считать, легко отделался. Намного хуже – это когда тебе что-нибудь воткнут в брюхо, а помереть сразу не удастся. Будешь лежать и выть. А от тебя будет вонять дерьмом и гнилью. А брюхо будет расти каждый день, пока не станет величиной с бочонок – тогда оно лопнет, и вся твоя требуха вывалится наружу.
Все присутствующие внимательно слушали пьяного солдата, и самым внимательным слушателем был мальчик.
– Но это еще не самое страшное, – зловеще улыбаясь, продолжал солдат.
– Заткнись уже, Ральфи, – попытался прервать его краснощекий.
– Пусть говорит! – загалдели посетители, которые стали собираться вокруг их стола.
– Самое неприятное, – продолжал пьяный Ральфи, – это понос.
Многие слушатели засмеялись, подумав, что это шутка, но новобранец слушал внимательно и был серьезен.
– Сначала ты будешь просто бегать в кусты три-четыре раза в день, проклиная судьбу и ротного повара. А со второй недели из тебя начнет литься не только еда и питье, но и кровь. И ты заметишь, что ноги твои худеют прямо на глазах и ходить на них все труднее и труднее. А с третьей недели ты просто не встанешь и гадить будешь под себя. А к концу четвертой недели тебя вывалят с такими же, как ты, в поле, накроют рогожей и будут ждать, пока помрете, а затем закопают тихонько. И все. Рядом с каждым большим лагерем целые кладбища таких храбрецов, как ты.
– Да заткнись ты уже, Ральфи, а то получишь пару оплеух, – прервал его краснощекий. – Такое, конечно, бывает, парень. Но не так часто, как врет тебе этот дурак.
– А как же этого избежать? – спросил мальчик.
– Поноса?
– Да, поноса.
– Был у нас при лазарете один монах припадочный. Бубнил нам все время, что если мыть руки перед едой и кипятить воду, а не лакать, как собака, из лужи, то никакого поноса не будет, – заметил одноглазый.
– А я так думаю, что он врал все. Хотя скажу одно наверняка: благородные и офицеры поносом никогда не страдают.
– Господин солдат, мне нужно сходить домой, – произнес мальчик и встал.
– А ну стой! – Краснощекий перегнулся через стол и схватил его за одежду.
Мальчишка испугался.
– А ты, часом, не из этих ли?
– Из каких «из этих»? – испуганно спросил мальчик.
– Из дезертиров. Задаток за контракт возьмут и тут же исчезают. Ты дезертир? – сурово спросил одноглазый.
– Нет, я только хотел отнести деньги маме и вернуться.
– Черта с два! – рявкнул сержант. – Кто-нибудь знает его мамашу? Кто отнесет ей деньги?
– Я! – сказал кто-то из-за спины парня.
Чьи-то ловкие пальцы вытащили талер из мальчишеской ладони. А мальчик был так растерян, что даже не взглянул на того, кто это сделал.
– Я отнесу, не беспокойтесь, друзья!
– Ну вот и славно, – сухо сказал сержант, единственным глазом рассматривая парня. – А то знаешь, что ждет тех, кто решит передумать и дать стрекача?
– Нет, – сказал мальчик, – не знаю.
– Их ждет длинная грубая веревка с петлей на конце, – снова заговорил Ральфи. – Тебе еще предстоит сделать выбор, сынок: грубая веревка с петлей на конце, но один раз, или солдатская лямка на всю жизнь. Даже не знаю, что лучше. – Он невесело засмеялся.