— Пианист. Вот из-за чего весь сыр-бор — Он достал трубку из алжирского вереска и мешочек с табаком. — Можно закурить? — спросил он у охранника.
— Нет, — ответил тот.
Убирая трубку и табак, Эл удивленно сказал:
— Представь, она приехала в Притон драндулетов номер три. Я бы этого никогда не мог ожидать. — Вдруг он схватил Яна за плечо и сильно сдавил его: — Я иду туда и представляюсь ей. — И прежде чем охранник мог что-либо сказать, Эл рванул вперед рысью; петляя, он пробежал между припаркованными драндулетами и через секунду исчез. Полицейский из НП бессильно выругался и ткнул пистолетом в Яна.
Через минуту Ян снова появился у входа в маленькое здание конторы, где стояла Николь и беседовала с Робертом Конгротяном. Эл открыл дверь и влетел внутрь.
Когда Эл открыл дверь офиса, Роберт говорил:
— Но я не могу для вас играть, у меня такой ужасный запах! Вы слишком близко стоите, пожалуйста, Николь, дорогая, отойдите ради Бога! — Конгротян отодвинулся от Николь. поднял глаза, увидел Эла и с укором сказал: — Почему вы так долго демонстрировали этот драндулет? Почему мы не могли просто сразу улететь?
— Извините, — сказал Эл-. Обращаясь к Николь, он сказал: — Я Эл Миллер. Я оператор на этой стоянке. — Он протянул ей руку. Она не обратила на нее никакого внимания, однако смотрела в его сторону. — Миссис Тибодокс, — сказал Эл, — отпустите этого парня. Не держите его. У него есть право иммигрировать, если он хочет. Не превращайте людей в деревянных рабов. — Это было все, что он мог сказать; это выплеснулось из него, а потом он замолчал. Его сердце колотилось. Как ошибался Люк. Она была так прекрасна, как только он мог себе представить; то, что видел до сего дня издалека и мельком, подтверждалось.
— Не ваше дело, — сказала ему Николь.
— Мое, — сказал Эл. — Буквально. Этот человек — мой покупатель.
Теперь Чак Страйкрок обрел свой голос.
— Миссис Тибодокс, это честь, невероятная честь… — Его голос задрожал, он глотнул воздуха, вздрогнул и не смог продолжить. Он отпрянул от нее, онемев и оледенев, как будто его выключили. Эл почувствовал отвращение.
— Я больной человек, — бубнил Конгротян.
— Берите Роберта, — сказала Николь высокому представителю НП, который стоял рядом. — Мы возвращаемся в Белый дом. — А Элу она сказала: — Ваша маленькая стоянка может оставаться открытой: вы нас не интересуете ни в каком виде. Может, в другой раз… — Она взглянула на него без злобы, сказав это без всякого интереса.
— В сторону, — приказал высокий ранг НП в серой униформе Элу. — Мы уходим. — Он отпихнул Эла, ведя под руку Конгротяна с деловым и серьезным видом. Николь шла за ними, руки в карманах длинного пальто из леопарда. Теперь она казалась печальной и стала молчаливой. Погруженной в свои грустные мысли.
— Я больной человек, — снова пробормотал Конгротян.
Обращаясь к Николь, Эл сказал:
— Могу я попросить у вас автограф? — Фразу он произнес импульсивно, по бессознательной прихоти. Бесполезной и бесцельной.
— Что? — Она взглянула на него, пораженная. Потом смеясь она показала свои ровные белые зубы. — Мой Бог, — сказала она и вышла из офиса вслед за сотрудником НП и Робертом Конгротяном. Эл остался с Чаком Страйкроком, который все еще пытался найти слова, чтобы выразить свои чувства.
— Похоже, автограф я не получу, — сказал Эл Страйкроку.
— Что вы о ней думаете? — почти заикаясь, спросил Страйкрок.
— Восхитительна, — ответил Эл.
— Да. — сказал Страйкрок. — Невероятно. Знаете, никогда не ожидал, что увижу ее наяву, в реальной жизни. Это похоже на чудо, не правда ли? — Он подошел к окну, чтобы проводить взглядом Николь, когда она, Конгротян и шишка из НП направлялись к ожидающему их кораблю.
— Были бы чертовски легко, — сказал Эл, — влюбиться в эту женщину. — Он тоже следил за ее отъездом. Все следили, включая взвод НП. Все слишком просто, подумал он. И он увидит ее снова, он и Ян будут играть на своих кувшинах. Что-то изменилось? Нет. Николь специально сказала, что никто не был арестован, она отменила приказ НП. Он мог свободно работать на стоянке. НП в конце концов уберутся.
Эл зажег трубку.
Подойдя к нему, Ян Дункан сказал:
— Ну что, Эл, она стоила тебе непроданного драндулета? — По приказу Николь его тоже отпустили, он тоже был свободен.
Эл сказал:
— Мистер Страйкрок все же возьмет его. Так, мистер Страйкрок?
— Нет, я передумал, — помолчав, сказал Чак Страйкрок.
— Сила этой женщины… — сказал Эл. Потом громко и открыто выругался.
Чак Страйкрок сказал:
— Все равно спасибо. Может, встретимся когда-нибудь. В связи с этим.
— Вы глупец, — сказал Эл, — что позволяете этой женщине отпугнуть себя от иммиграции.
— Может быть, — согласился Чак, кивая.
Определенно не было никакой надежды урезонить его. Эл это видел, Ян тоже. Николь обратила в свою веру еще одного, и ее даже здесь не было, чтобы насладиться победой, ей было даже неинтересно.
— Назад на работу, да? — спросил Эл.
— Верно, — кивнул Чак. — Назад к заплесневелой рутине.
— Вы никогда больше не вернетесь сюда на стоянку, — сказал Эл. — Это без сомнения и точно ваш последний шанс вырваться.
— Может быть, — сказал Чак Страйкрок, мрачно кивнув. Но он не изменил решения.
— Счастливо, — едко сказал Эл и пожал ему руку.
— Спасибо, — ответил Чак без тени улыбки.
— Почему? — спросил Эл. — Вы можете мне объяснить, почему она на вас так подействовала?
— Нет, не могу, — сказал Страйкрок. — Я просто Чувствую. Не осознаю. Это не логическая ситуация.
Ян Дункан сказал Элу:
— И ты тоже почувствовал. Я следил и видел выражение твоего лица.
— О’кей, — раздраженно ответил Эл. — Что с того? — Он отошел от них и стоял один, куря трубку и глядя из окна офиса на драндулеты, припаркованные на улице.
Интересно, подумал Чак Страйкрок, возьмет ли меня Мори обратно. Может, слишком поздно, может, я сжег все мосты до единого. Из уличного телефона-автомата он позвонил на завод Мори Фрауенциммеру. Дрожа, набрав побольше воздуху, он стоял, прижав к уху трубку, и ждал.
— Чак! — пронзительно взвизгнул Мори, когда появилось изображение. Помолодевший, открытый, он весь сиял лучистой, триумфальной радостью, чего Чак за ним никогда не замечал. — Боже, как я рад, что ты наконец позвонил! Ради Бога, возвращайся скорее в контору…
— Что случилось? — сказал Чак. — Что происходит, Мори?
— Я не могу тебе сказать. Мы получили большой заказ, это все, что я могу сказать по телефону. Я нанимаю рабочих налево и направо. Ты мне нужен, мне все нужны! Как раз то, Чак, чего мы ждали все эти проклятые годы! — Казалось, Мори сейчас расплачется. — Как скоро ты можешь приехать?
— Очень скоро, я думаю, — совсем запутавшись, ответил Чак.
— Да, — сказал Мори, — звонил твой брат Винс. Пытался с тобой связаться. Он ищет работу. То ли Карп его уволил, то ли он ушел, — во всяком случае, он везде тебя ищет. В связи со сложившейся ситуацией он хочет работать у нас. И я сказал ему, что если ты его рекомендуешь…
— Да, конечно, — рассеянно сказал Чак. — Винс первоклассный эрцаз-техник. Слушай, Мори, что это За заказ?
На лице Мори медленно появилось таинственное выражение.
— Я расскажу тебе, когда приедешь, разве ты не понимаешь? Поторапливайся!
— Я собирался иммигрировать, — сказал Чак.
— Иммигрировать, иммигрировать… Теперь тебе этого не придется делать. Мы устроены на всю оставшуюся жизнь, даю тебе слово, — ты, я, твой брат, все! До встречи. — Мори внезапно прервал связь, экран погас.
Должно быть, правительственный контракт, подумал Чак. И что бы это ни было, Карп его потерял. Вот почему у Винса нет работы. И вот почему Винс хочет работать у Мори; он знает.
Мы теперь предприятие Хранителей, сказал сам себе Чак в восторге. Наконец, наконец-то мы по эту сторону.
Слава Богу, подумал он, что я не иммигрировал. Я остановился как раз на краю, как раз вовремя.
Наконец-то мне везет, подумал он.
Наверняка, это был лучший — и самый решительный — шаг в его жизни. День, который он никогда в жизни не забудет. Как и его босс, Мори Фрауенциммер, он вдруг почувствовал себя абсолютно, полностью счастливым.
Позже он вынужден будет еще раз вспомнить этот день…
Но сейчас он ничего об этом не знал.
В конце концов, у него не было доступа к аппарату фон Лессингера.
Глава 12
Чак Страйкрок откинулся на спинку кресла и откровенно сказал:
— Я просто не знаю, Винс. Может, смогу устроить тебя на работу к Мори, а может, и нет. — Он наслаждался ситуацией.
Они ехали вместе, он и Винс, по главной магистрали на машине. Они ехали в «Товарищество Фрауенциммера». Их центрально контролируемая, хоть и частная машина крутилась и ехала к месту назначения благодаря умелому руководству; в этом вопросе особо беспокоиться не о чем, освобождалась масса времени для более важных размышлений.
— Но вы берете всяких людей, — возразил Винс.
— Я же не босс, — сказал Чак.
— Сделай, что сможешь, — сказал Винс. — Ладно? Я буду очень благодарен. В конце концов, теперь Карпа станут методично разорять. Это очевидно.
У Винса было странное, несчастное, подлое выражение лица, которого Чак никогда у него не видел.
— Конечно, все, что ты мне предложишь, весьма неплохо, — бормотал он. — Я не хочу тебе неприятностей.
Поразмыслив, Чак сказал:
— Я также думаю, что нам следует решить все насчет Джули. Сейчас вполне подходящий момент.
Винс уставился на него, вскинув голову, лицо его подрагивало.
— Что ты хочешь сказать?
— Можешь называть это делом о женитьбе, — сказал Чак.
После долгого молчания Винс произнес деревянным голосом:
— Но… — он пожал плечами. — Я хочу сказать, что ты же сам говорил…
— Все, что я говорил, так это что она меня раздражает. Но теперь психологически я чувствую себя в гораздо больше безопасности. В конце концов, меня чуть не уволили. Теперь все изменилось: я часть растущей, расширяющейся компании. И мы оба это знаем. Я теперь по другую сторону. Значит, могу позволить себе Джули, мне кажется. Фактически я должен иметь жену.