— Откуда ты…? — Парень замер, переводя умоляющий взгляд на Риту, боялся, что она скажет матери.
— Верблюды нашептали. Ладно, пошли, — взял Риту за руку, — а с тобой мы позже поговорим. — Ну вот, теперь у нее есть отсрочка и еще пару часов, чтобы подготовить речь.
Как не странно, стоило им выйти с кухни, как атмосфера сменилась, став слегка непринужденной и даже отчасти радостной. Ирина спешно накрыла на стол и благодушно представила Вячеслава своим детям — официально, так сказать.
После легкого знакомства все пошло куда легче. Ужин прошел тихо, мирно. Без особых эксцессов. Егор, как всегда, предпочитал молчать и наблюдать за происходящим. Савелий же, наоборот, болтал, не умолкая и без особой скромности, за что часто получал легкие подколки Димы. Рита же, находясь в водовороте этого ужина, смогла отвлечься и стать спасительным мостиком для Ирины.
Ближе к одиннадцати Егору позвонили, и он пропал в кабинете почти на полчаса. Рита помогала Ирине с посудой, а Вячеслав вел непринужденный разговор с Димой.
— Нормально все, не переживайте. — Вытерла последнюю тарелку Рита.
— Спасибо тебе, никогда бы не думала, что начну бояться собственного сына, словно не я его мать, а он мой отец, — рассмеялась женщина. — Я уже сочувствую своим внукам, — продолжила Ирина, касаясь самой животрепещущей сейчас для девушки темы.
— Да уж, — только и выдавила Рита.
— Знаешь, я сегодня не узнала своего сына… Он влюблен, и это прекрасно. Я всегда знала, с самого первого дня, что у вас все будет хорошо. Ты на него очень сильно влияешь, он к тебе прислушивается, что уже чудо.
— Ритка, поделись рецептом зелья, как аллигатора приворожила? — вставил свои «пять копеек» пришедший Сава.
— Секрет, — улыбнулась.
— Ну и ладно, ты скажи лучше, когда нам мелких Егорычей ждать, мне надо морально подготовиться к тому, что я дядей стану. — Рита поперхнулась, хватая губами воздух.
— Успеешь, не переживай, — как гром среди ясного неба вставил внезапно появившийся на кухне Егор. Сегодня всех словно прорвало шутить на одну и ту же тему, это начинало раздражать.
— Поехали домой, — протянул он Рите руку.
Глава 28
— Рит, радоваться надо, — улыбнулась Кристина.
— Надо… но я как подумаю, что он мне скажет… страшно.
— Не сожрет. А вот чем больше ты оттягиваешь с новостью, тем сильнее будут обидки. Чай, кофе? — Отошла от холодильника, ставя на стол торт.
— Чай. Вот этого я и боюсь… знаю, как Марков реагирует… знаю…
— Весело… Кстати, Егор сказал, что послезавтра у нас собираемся? Банкет по отъезду.
— Какому отъезду?
— Вот ничего не поручить… Мы в Москву возвращаемся, — выдохнула, разливая кипяток по чашкам.
— В Москву… — Рита поджала губы, на душе стало горько, она привязалась к Кристине, та стала ей близка за это время. И мысль о том, что вскоре вновь лишится подруги, расстраивала.
— Не грусти, будем перезваниваться, и летать друг к другу в гости.
— Ага, с моей-то любовью к полетам. — Рита воткнула вилку в кусок торта.
Выходные наступили быстро. Банкет по отъезду решили устроить загородом, на природе, неподалеку от озера.
Лето в этом году выдалось жаркое. Июнь только вступил в свои права, но уже позволил купаться и загорать, чем, собственно, и занимались девочки, распластавшись на огромных синих матрацах, слегка колыхающихся от озерных волн. Мужчины, в свою очередь, распивали бренди и жарили шашлыки.
Руслан перевернул шампуры и пару раз помахал картонкой над мангалом. Приятный дымок и запах жареного мяса медленно рассеивался по сосновому бору.
— Лягухи, — усмехнулся Коршун, переводя взгляд с девчонок на Маркова, — я просто так и чувствую твою мысль, которую ты мне сейчас озвучишь. — Егор в ответ улыбнулся краешком губ.
— Ты еще по весне ляпнул одну такую штуку… так вот, я тут намедни подумал… и решил, что все же это хорошая идея.
— А теперь подробнее, сэр, я не всегда помню то, что ляпаю.
— Депутат.
— Депутат? — Руслан сложил губы трубочкой, явно анализируя. — А что, мне нравится, умные мысли я глаголю. А бизнес как же?
— Разберемся.
— Верно, сначала надо разобраться. Лозунг придумал? — вытянул указательный палец, слегка щурясь. — Хотя, ща, погоди…
— Хорош, пиарщик чертов.
— Ладно-ладно, Ритке говорил?
— Нет.
— Почему?
— Потом, еще ничего не ясно.
— Ну да, ну да. Слушай, а она тебе ничего не говорила? Может у вас новость какая-то есть? — очень тонко поинтересовался Руслан, отходя к мангалу.
— Нет, а должна была?
— Нет, я так спросил, — отмахнулся, сосредотачивая все свое внимание на шашлыке.
Егор вздохнул, плотнее сжимая губы.
— Мальчики, ну сколько еще ждать? — негодовала Ружевич. — У меня с утра во рту ни росинки.
— Пару минут, — отозвался Руслан.
Рита улыбнулась, а после скорчилась от доносящегося до нее запаха дыма. В животе вновь стянулся узел, вызывающий тошноту. Облизнув губы, девушка схватилась за бутылку с водой, пытаясь влить в себя как можно больше жидкости. Совершенно не замечая, как Марков подкрался сзади.
— Егор, — охнула, а мужчина по-хозяйски устроил свои руки на ее животе.
— Что с тобой? Ты нехорошо выглядишь.
— Да нет, все нормально, — выдавила улыбку.
По дороге домой Рита не может разлепить глаза, ее неумолимо клонит в сон, и она засыпает на плече Егора. Который совершенно не хочет будить ее по приезду, но она словно чувствует, что они уже у дома и резко открывает глаза.
Дома продолжается это затянувшееся недельное молчание, приводящее Маркова в ярость, которую он старается скрыть. Давая ей возможность расслабиться и все же высказаться, но терпение на исходе. Это подтверждается, когда Рита заваривает чай и безразлично размешивает сахар в кружке.
Марков внимательно наблюдает за этой апатией, пытаясь, наконец, столкнуться с ее взглядом, который она постоянно отводит. Все эти неудачные попытки окончательно выводят его из себя, и он бесцеремонно кидает кружку в раковину, та с треском разбивается о лежащую на дне мойки тарелочку. Рита вздрагивает. Ну вот, была — не была. На глаза выступают слезы, и Рита в ужасе пытается подобрать слова. Пока Егор вновь к ней не повернулся.
— Егор, я должна была сказать раньше…
— О чем?
— Понимаешь, я… — набирает в легкие побольше воздуха.
— Беременна, — говорит за нее, резко разворачиваясь и устремляя на жену недовольный взгляд.
— Откуда ты знаешь?
— Вчера днем звонили из клиники, ты была наверху. Я сказал им, что я муж, а они мне поведали, о том, что моей беременной жене необходимо заехать к ним в течение недели, — со злостью стягивает галстук.
— Почему ты не сказал мне, что знаешь? — Она в ужасе сжимает ложечку в руке.
— Хотел посмотреть, насколько затянется твое молчание.
— Егор… понимаешь… я боялась твоей реакции…
— Да, я совсем забыл, что я — монстр, — закатывает глаза, швыряя этот несчастный галстук в сторону.
— Мы не говорили о детях… да мы вообще не говорили о будущем толком… как ты не понимаешь, это не игрушки, все это… — ахнула, затаив дыхание.
— Только вот ты при этом заигралась, — печально усмехнулся.
— Егор, вот поэтому я боюсь, всегда боюсь твоей реакции, твоего неодобрения, мне страшно, что ты посчитаешь меня дурой. Я боюсь позволить себе лишнего, не уверена в завтрашнем дне, потому что я не понимаю, какие у нас отношения, сколько тебе будет это интересно… не знаю. Нужен ли тебе этот ребенок… не знаю, что ты думаешь… ты ничего не говоришь…
— А ты ничего не спрашиваешь. И да, не переживай, можешь быть полностью уверенной в завтрашнем дне. Мне нужен этот ребенок, и ты тоже нужна. Только вот теперь я не уверен, нужен ли тебе я. Пожалуй, я переночую в офисе, — сказал и стремительно вышел из комнаты.
Она слышала его шаги на лестнице и тихий хлопок двери. Стало паршиво. Закрыв лицо руками, Маркова всхлипнула и дала волю слезам. Горячие слезы стекали по пылающему лицу. Взгляд стал затуманенным, а к горлу вновь подступила тошнота.
Егор злобно хлопнул дверью кабинета, падая в кресло. Все его движения были яростными, звонкими, как хруст ломающегося льда. Он был вне себя от случившегося дома. Поэтому и не хотел там оставаться, показывать ей все свое негодование, к тому же был дико зол. А слова про то, что она не уверена в завтрашнем дне, своей нужности, нужности ребенка, добили и вывели его окончательно.
Не хотел сейчас с ней говорить, и видеть тоже не хотел. Боялся взорваться, боялся скандала и того, что в порыве злости может наговорить лишнего. Стукнув кулаком по столу, раздосадовано осознал, что сейчас он просто прячется от разговоров.
Но лучше так. Лучше так.
В голове все же никак не укладывалась ее реакция. Ее молчание, создание этой идиотской тайны, подкрепленной каким-то больным и ненормальным страхом. Где-то внутри стало даже обидно. Разве за последние месяцы он хоть раз упрекнул, обидел, нагрубил? Ничего подобного не было… а что до разговоров, так ей бы лишь поговорить… он же… Ему и так все понятно. Для него их отношения ясны. Он давно принял решение, и отступать не собирается, так отчего же у нее столько неуверенности в нем, в будущем?
Что он должен сделать, чтобы эти сумасшедшие, непонятные, обезумевшие страхи прекратились и улетучились из ее головы?! Ответа пока не было…
Уперевшись пальцами в виски, Марков облокотился на стол локтями. Сейчас в нем было два противоборствующих желания: остаться здесь, выказывая свою глубокую обиду и задетые чувства, или же вернуться домой. Мысли закручивалась в тонкие спирали, а после превращались в иглы, которые с силой впивались в и без того перегруженный мозг. За окном совсем стемнело.
В душе поселились переживания о ней, о том, все ли будет в порядке… Они душили, выгоняя из кабинета, но он не поднялся с кресла, лишь набрал номер матери, прося приехать к Рите, и отключился, ничего не объясняя.