атохе мать небось бы и про задачи забыла. Да и неудобно как-то наказывать героя, подарившего государству целый линкор. А в школе торжественная линейка по поводу чествования героев, гром барабанов и ещё… как это?.. медь оркестров… Хорошо!
— Где этот ваш маршрут? — спросил Сёмка. — Его обязательно надо подписывать?
— Обязательно, обязательно, — сказал Спартак. — Это вроде клятвы собственной кровью.
Он достал из кармана моток бельевой бечевы и одним концом обвязал свернутую в осьмушку карту. Затем Спартак сложил бечеву крупными кольцами, принялся размахивать ею над головой, подобно лассо. Он воображал себя искусным ковбоем, сыном Дальнего Запада. Впрочем, это заблуждение не замедлило рассеяться в прах, ибо лассо никуда не полетело, а наоборот, по ногам и рукам спутало самого сына Дальнего Запада. Лишь с помощью Витьки ему удалось сбросить путы.
Громыхание железной кровли, сопровождавшее возню, привлекло внимание соседей. Кое-где в раскрытых окнах начали мелькать любопытные физиономии.
— Быстрей! — яростно зашипел Сёмка.
Однако Спартак не отказался от роли ковбоя. Это было свыше его сил. Потоптавшись по крыше, он выбрал удобную позицию и повторил бросок. На этот раз направление было выдержано точно. И хотя лассо вырвалось из рук и улетело вместе с картой, однако попало по адресу. Сёмка сумел ловко подхватить его… и в тот самый момент услышал сзади жёсткий голос матери:
— Вот как ты выполняешь задание?
Сёмка спрыгнул с подоконника, карта, выскользнув из петли лассо, упала к его ногам. Мать не терпела мусора на полу. Она подобрала бумажку; ещё несколько секунд, и карта разбойника Селима, стоившая, может быть, целый миллион, нашла бы свой конец в помойном ведре.
— Мама, не выбрасывай! — отчаянно крикнул Сёмка.
Мать удивленно посмотрела на сына, перевела глаза на бумажку, развернула, пробежала по ней рассеянным взглядом. Сёмка ожидал, что она, ничего не разобрав, вернёт ему тетрадный листок. Но мать не торопилась. Что-то привлекло её внимание. Она машинально смахнула со лба непослушный завиток, словно он мешал чтению, и углубилась в изучение карты.
Сёмка обомлел. Сейчас мать всё узнает, тайна перестанет быть тайной, и экспедиция за сокровищами Селима погибнет в зародыше. Покаянно опустив голову, он ждал, когда на него обрушатся потоки вопросов, сдобренных справедливыми упрёками. В то же время Сёмка судорожно придумывал выход из создавшегося положения. Можно, например, сказать, что карта — это просто игра. Ну да, игра в путешествия. Неплохое объяснение и, главное, исключает всякие придирки. Нет ничего дурного в том, что он позволил себе поиграть с ребятами. Правда, он не выполнил задания, но он выполнит, непременно выполнит. Объяснение, конечно, было неплохое, оно могло бы защитить Сёмку не хуже стального щита. Но удар неожиданно пришёлся в спину.
— Что это такое?! — грозно, отчеканивая каждый слог, сказала мать и потрясла картой Селима перед Сёмкиным носом.
— У нас такая игра…
— Игра! — оборвала мать. — Может быть, скажешь — детская забава?!
— А… а… что? — не понял Сёмка.
Мать поднесла карту к глазам и, уже не обращая внимания на непослушный завиток, прочитала:
— «Марш рутвел икай игра ндио знай вист ори и экс педиции ика питан аспыр така…»
У Сёмки аж в глазах зарябило от удивления.
— Что ж ты, думал меня провести? — продолжала мать с наружным спокойствием. — Как будто не ясно, что все эти «рутвел» и «педицы» внесены лишь для затемнения смысла?! В настоящем виде эта гнусная писулька выглядит так: «Марш играть в вист. Знай ори и икай!»
Сёмка был до того ошеломлён, что даже улыбнулся. Мать отшатнулась от него, как от прокажённого. На виске у неё начала биться голубая жилка — признак с трудом сдерживаемого гнева.
— И он ещё улыбается! — сказала она, расслабленно опускаясь на стул. — Ты что же, считаешь, что играть в карты в двенадцатилетнем возрасте — вполне нормальное явление? Может, вы там и водку пьёте?! Признавайся: пьёте?!
Сёмка молчал и наполнялся обидой. Обида проникала в каждую пору, она комком подпирала под горло, мокрой теплынью обволакивала глаза. Какая водка? Какой вист? Он и словото это слышит впервые. Неужели Спартак нарочно подстроил? Тогда нужно побежать за ним, пусть сам объяснит.
— Будешь отвечать или нет? — хлестал его голос матери. — Когда ты связался с хулиганьем?
Сёмку вдруг осенила догадка. Шифр! Иногда ради развлечения они с Витькой пользовались им в школе во время уроков. Слова расчленяются, половинки соседних слов соединяются между собой — вот и вся хитрость.
Сёмка подошел к матери, расправил на столе карту и, всхлипывая, прочитал написанный размашистым почерком текст:
— «Маршрут великой и грандиозной в истории экспедиции капитана Спартака». Вот тут что. А совсем и не про карты.
Сказав это, Сёмка с кротким, всепрощающим видом христианского мученика удалился в другую комнату и лёг вниз лицом на кушетку. Вот и всё. Он сам открыл тайну. Не мог же он допустить, чтобы над ним тяготело чудовищное подозрение.
Скрипнула дверь. Мать присела рядом, погладила Сёмку по голове. У неё была маленькая, теплая, мягкая рука. «Сейчас начнёт допытываться», — подумал Сёмка и плотнее прижался к кушетке.
— Ладно, ладно, не сердись, — сказала мать голосом несколько более весёлым, чем требовалось.
«Что же она не спрашивает про карту?» — подумал Сёмка и плотнее прижался к кушетке.
— Ну полно, полно дуться, вставай…
Мать осторожно приподняла его голову. Сёмка взглянул на неё исподлобья и, пожалуй, впервые в жизни уловил смущение в её обычно строгих глазах. Он понял: мать не придала карте никакого значения. На радостях — не оправдались её самые худшие предположения — она поверила сыну. Игра в путешествия? Да играйте во что угодно, только не в карты. Радость, как известно, притупляет бдительность.
Сёмке стало немножко стыдно и жалко мать. В душе она, конечно, клянёт себя за ошибку, кается и не показывает этого лишь потому, что боится уронить авторитет. А он лежит, строя из себя обиженного, заставляет её мучиться, хотя сам виноват перед ней. Задание-то не выполнил… Сёмка поднялся с кушетки, сделал вид, что ничего не произошло. Мать по достоинству оценила его деликатность.
— Ты не очень устал? А то можешь пойти погулять.
В голосе слышалась незнакомая нотка заискивания.
У Сёмки от радости и нетерпения защекотало в груди. Так и бросился бы сейчас на улицу. Однако он подавил в себе это желание. Излишняя поспешность могла рассеять покаянное настроение матери. А может быть, всё-таки засесть за задачи? Ведь завтра она вспомнит про них и всё равно заставит решить. Ой, нет, от одной мысли о задачах сердце начинает глодать тоска. Завтра пусть всё что угодно, но только не сегодня.
Мать вышла на кухню. Сёмка сейчас же склонился над картой, которая лежала на столе рядом с раскрытым задачником, подобно какой-нибудь невинной бумажке. Одного взгляда на неё было достаточно, чтобы понять: Спартак нашёл, наконец, достойное воплощение своей страсти всему и вся давать наименования. Карта прямо-таки искрилась коллекцией великолепных, леденящих кровь названий: мыс Бурь, залив Смерти, остров Страха, пролив Отважных, озеро Креста, река Независимости… Ниже этого фейерверка романтики Сёмка прочитал следующие замечательные слова:
«Трёхмачтовый бриг «Победитель».
Июнь 1939 года.
Победа или смерть!
Трое отважных:
Капитан брига Спартак Бич Океана,
Матрос Витька Штормовой Ветер…»
Сёмка подумал и приписал внизу: «Матрос Сёмка Нерушимый Утёс Справедливости». Получилось длинно, слово «справедливости» не умещалось в строке. Пришлось его вычеркнуть. Но и без него псевдоним звучал достаточно внушительно.
Мать, увидев Сёмку, склонившегося над бумагами, подумала, что сын увлечён задачами. Наконец-то она этого добилась. Арифметика пошла ему на пользу. Теперь он уж не будет целыми днями шалопайничать. Надо неустанно развивать в нём математическую жилку. Стране нужны способные инженеры. Пусть он будет инженером.
Мать с лёгким сердцем отправилась на работу. Ведь все родители на свете, когда дело касается их детей, любят желаемое принимать за действительное.
Глава 14КАК В НАШЕ ВРЕМЯ СНАРЯЖАЮТСЯ ЭКСПЕДИЦИИ
Вечером Сёмке удалось на час вырваться из дому. На бревне состоялся военный совет. Спартак показал список снаряжения экспедиции. В нём значился котелок, вилки, ложки, тёплые пальто, три лопаты и другие полезные предметы.
Спартак намеревался также захватить две бочки солонины, три охотничьих ружья и бочонок с пресной водой. Он не мог объяснить, где достанет эти вещи, и твердил лишь одно, что без них, начиная с древних времён и до наших дней, не обходилась ни одна порядочная экспедиция. Сёмке всё же удалось убедить его отказаться от ружей и солонины. Но бочонок с пресной водой до того завладел воображением главы экспедиции, что он не захотел слушать никаких возражений. Как это Сёмка не поймёт простой вещи? Конечно, они поплывут по реке и кругом будет сколько угодно пресной воды, но как раз именно поэтому и необходим бочонок с пресной водой. Тогда легче представить, что они не на реке, а в океане. И если вода в бочонке иссякнет, можно будет, как настоящим путешественникам, некоторое время пострадать от жажды! Особенно если для утоления жажды стоит лишь зачерпнуть забортной воды.
Много затруднений сулил главный вопрос: где достать судно? Спартак предлагал ночью увести какой-нибудь ялик.
Конечно, придётся обойтись без вёсел, но разве долго поставить парус? Например, грот-марсель. Пираты всегда добывали себе корабли подобным образом. Однако Сёмка резонно заметил, что во времена пиратов не было милиции. Это значительно облегчало дело. К тому же они не пираты, а вполне солидная экспедиция. Лучше просто взять лодку на водной станции и заплатить за неё. Час стоит один рубль. Надо рублей пять, тогда их сразу не хватятся.