Минут через пять «Штык» запаниковал. Счет был, судя по всему, 1:1, однако его команда завладеть мячом не сумела ни разу. Может, его заманили в нее обманом? Неужели ее игроки и вправду настолько беспомощны? Противник обрушивал на них одну атаку за другой, тем не менее запись они просматривали без какого-либо смущения, да и Лоулер выглядел куда менее обеспокоенным, чем следовало бы.
— Почему мы совсем не владеем мячом? — спросил «Штык» у сидевшего рядом с ним африканца.
— Ну так мы-то знаем, как играли, — ответил тот. — Тут показана только их игра. Это монтаж.
«Штык» засмеялся:
— Большое облегчение.
Африканец его проигнорировал. Затем Лоулер произнес несколько смачных наставлений, касавшихся вечернего матча, и «Штык» спустился следом за остальными игроками вниз, пересек огромный, застланный ковром вестибюль и оказался в коридоре со множеством дверей, ведших в разного рода медицинские кабинеты и раздевалки. В одной из них он переоделся в клубный тренировочный костюм, перекрестился, а затем трусцой побежал к выходу на поле.
В основной состав входило тридцать восемь человек, однако девятеро из них были на время арендованы другими командами клуба, еще несколько залечивали травмы, и потому в тренировке сегодня могли участвовать лишь двадцать пять. Но, поскольку семеро запасных в этот день занимались с юношескими командами клуба, для нынешнего вечернего матча осталось, считая и «Штыка», восемнадцать человек. Они выстроились у боковой линии одного из полей, согнулись, приняв позы грешников со средневекового изображения ада. Они обхватывали ладонями лодыжки; что было сил тянули то одну, то другую ногу вверх, словно пытаясь проткнуть ею ягодицу; распрямлялись, выбрасывая руки в небо, снова нагибались, касаясь ладонями земли. «Штык» тоже проделывал все это, стараясь, впрочем, не выкладываться полностью. После сорока минут такой разминки, во время которой каждое их мышечное волокно получило свою долю рывков, расширений, недолгого покоя и нового растяжения, игроки сочли, что готовы к чему-нибудь повеселее.
— Будем отрабатывать подачи во вратарскую, — сказал Арчи Лоулер. — «Штык», твое место справа от ворот.
В следующие полчаса «Штык» занимался тем, чего не делал со времени выступлений за юношескую сборную Гданьска. В него клещом впился запасной центральный защитник, огромный либериец по имени Чарльз Ватийа, норовивший пробиться в основной состав. При каждой попытке отбить мяч головой «Штык» получал толчок в поясницу — не сильный, но достаточный, чтобы лишить его равновесия. А время от времени, когда он в прыжке взлетал в воздух, прямо перед ним оказывалась голова либерийца, норовившая заехать ему по зубам. Мячи подавал маленький Дэнни Бектайв, один из немногих в команде англичан, полузащитник, обладавший тем качеством, которое Арчи Лоулер назвал в одном телевизионном интервью «невероятным мотором». Он перебрасывал их через стенку пластмассовых, выполненных в натуральную величину игроков в ярко-красных футболках, которую Лоулер выкатил на поле и установил всего в восьми ярдах перед Дэнни. Выдерживать определенное правилами расстояние в десять ярдов смысла не имело, поскольку в настоящих играх оно никогда не соблюдалось.
— Хорошо, теперь вставай на ворота ты, Владимир, — сказал Арчи. — «Штык», ты принимаешь отбитые мячи.
Болгарин Владимир Стоев провел в клубе два сезона, забив в прошлом году восемнадцать голов. Один раз его дисквалифицировали на три месяца — тест на наркотики обнаружил в крови болгарина следы чего-то, что было, по его словам, лекарством от астмы; это обстоятельство плюс происхождение обеспечили ему прозвище Влад «Ингалятор». «Штык» наблюдал, как Влад управляется с Чарльзом Ватийа, подпрыгивая, точно разволновавшийся ребенок, перескакивая с места на место и не оставаясь ни в одном на время, которое позволило бы зафолить его, взлетая в воздух, едва лишь Бектайв начинал разбегаться на три шага, чтобы ударить по мячу. Иногда мяч достигал Влада, когда он уже летел к земле, однако нередко ему удавалось задерживаться в воздухе, опираясь о плечо Ватийа. В конце концов он заехал либерийцу локтем в лицо и сумел послать мяч так, что тот пролетел мимо игрока, стоявшего на месте вратаря, и влетел в ворота.
— Прекрасная игра, — сказал «Штык» левому защитнику, египтянину Али аль-Асрафу.
— Отшибись, — ответил аль-Асраф.
Может, я что-то не так сказал? — подумал «Штык».
— Это выражение Пеле, — пояснил он. Или что-то утратилось при переводе с португальского на польский, а с него на английский? «Прекрасная игра… э-э… прелестная игра?» Он почувствовал, как в голове его бессмысленно щелкает, переключаясь с одной ссылки interbabel.com на другую, клавиша мышки.
Аль-Асраф сплюнул ему под ноги и трусцой удалился к Дэнни Бектайву и Шону Миллсу, носившимся огибая расставленные по полю пластмассовые конусы.
Следующей частью тренировки оказалась игра в «Он ловит». Игроки встали в круг, один из них, маленький африканец, с которым «Штык» знаком не был, занял место в центре. Когда все приготовились, Арчи Лоулер вбросил в круг мяч — принявший его игрок послал мяч другому, тот отправил боковым ударом ноги третьему, третий — подсечкой — «Штыку», а «Штык» отбил головой Владимиру. Однако Владимир в этот миг отвернулся, сместился в сторону, и находившемуся в центре африканцу удалось в броске перехватить мяч.
Все радостно загоготали, а сосед «Штыка» дернул его за ухо — довольно сильно — большим и указательным пальцами правой руки. То же проделали, поочередно подходя к нему, и остальные игроки. После того как он получил семнадцать шлепков от семнадцати хохочущих миллионеров, игра возобновилась — со «Штыком» в роли «Его». Он потел и пыхтел, пока слабоватый, адресованный Шону Миллсу удар не позволил ему овладеть, рванувшись вперед, мячом. Когда Миллс отматерился, «Штык» с немалым удовольствием дернул его, как и все остальные, за ухо.
После душа «Штык» отправился знакомиться с лабиринтообразным первым этажом главного здания. Прямо напротив маленького личного кабинета штатного врача клуба он увидел стеклянную дверь с черной надписью «Группа питания». Дальше по коридору находилась процедурная, «Штык» заглянул в нее, и главный физиотерапевт Кенни Хотри спросил, не нужен ли ему массаж. «Штык», увидев на зеленых с белым кушетках двух других игроков, над икроножными мышцами которых трудились массажисты, решил, что это мысль хорошая. Соседом его оказался Дэнни Бектайв.
«Штык» попытался вспомнить, что говорил о нем по телевизору второй тренер. Ну да.
— Арчи говорит, у тебя какой-то невероятный мотор, — сказал «Штык».
— Ага, как у «Шермана».
— Э-э… и ты много перемещаешься по полю.
— Ну да, они это любят.
— А что у нас еще сегодня? — спросил «Штык».
— Обычно мы обедаем наверху и расходимся по домам. Но нынче вечером игра, так что обедать будем после трех — в отеле рядом со стадионом.
Они еще раз приняли душ и вышли на парковку, где девятнадцать мужчин рассаживались по девятнадцати большим автомобилям, Дэнни сказал:
— Кстати, приятель. Хочу предупредить. Не позволяй Кенни Хотри массировать тебя.
— Почему?
— Активист.
— Что?
— Кишкоправ.
— Не понял.
— Ковырялка долбаная, усек?
Что-то в на миг принятой Данни позе объяснило «Штыку», о чем идет речь. Он уже подходил к своей машине, когда его взял за локоть один из пиарщиков команды.
— Тадеуш, ты не мог бы дать автограф? Паренек один просит — специально прогулял уроки, чтобы тебя повидать.
— Конечно, где он?
У выхода из парковки стоял юноша лет шестнадцати, с кудрявыми каштановыми волосами и несколькими розовыми пятнышками на подбородке. В футболке, джинсах и синей куртке с капюшоном.
— Привет. Я «Штык» Боровски. — И он протянул юноше руку.
— Финбар Вилс, — негромко сообщил юноша, глядя на свои новые белые кроссовки.
Ни один из этих трех слогов не показался «Штыку» похожим на имя. По-видимому, Джоны Робинсоны в Англии больше не водятся; впрочем, весь нынешний день был в лингвистическом отношении неудачным.
— Хочешь, чтобы я подписал твою книжку?
— Да, спасибо.
Финн протянул ему пообтрепавшийся школьный блокнот.
— Давно болеешь за команду? — спросил «Штык». — С детства?
— Нет, я… э-э… я за другую болею.
— Правда? — «Штык» усмехнулся. — Может быть, за «Челси»!
— Нет, я… Дело не в этом. Я хотел посмотреть на вас, потому что думаю записать вас в мою «Команду мечты». Вы знаете этот сайт?
— Нет. Расскажи.
Финн покраснел.
— В «Справочнике покупателя» сказано, что вы похожи на Карлтона Кинга с быстрым пасом или на Гэри Фаулера с IQ.
«Штык» рассмеялся:
— Вот грубияны. Как ваши газеты. Они написали, что Орландо играл бы как я, если бы не был такой красной девушкой. Разве так можно? Только потому, что он серьги носит.
— Нет, я думаю, потому, что он увлекается подводным плаванием. Как по-вашему, вы много будете забивать? Вы уверены в себе?
Разговор этот был важен для Финна, и потому он чувствовал, как его врожденная стеснительность идет на убыль.
— Если босс вставил меня в основной состав, значит, забивать я должен. Однако у нас четыре бомбардира, это будет не просто.
— Но теперь, когда вы в команде, он больше не станет выставлять на поле Владимира Стоева, так? Влад уже несколько месяцев не забивал.
— Он сильный игрок. — «Штык» вспомнил о локте, врезавшемся в физиономию Чарльза Ватийа.
— Говорят, что он забивает только в полнолуние, — сказал Финн.
«Штык» рассмеялся снова:
— Ладно… Финбар? Тебя так зовут?
— Финн.
— Ладно. Финн. Ты в тренировочные центры команды, за которую болеешь, тоже заглядываешь?
— Нет.
— Но к нам пришел.
— Мне важно было увидеть вас во плоти.
— Чтобы включить меня в твою команду, которой во плоти нет.
— Да, — признал Финн. — Я знаю, это кажется странным, но у всех ребят из моего класса есть своя «Команды мечты», и я не хочу плестись в хвосте.