Над головой – табличка: “Дом Архитектора.”
Он пошёл.
Коридоры тянулись, как кишки. Ламп не было, но всё светилось – серым, разлагающимся светом, будто больничная лампа перед смертью пациента. Пол покрывали следы. Копытные, волчьи, человеческие. Некоторые – с множеством пальцев.
Наф-Наф шёл – но с каждым шагом чувствовал, как разум осыпается, словно старая штукатурка. Он вспоминал вещи, которых не переживал: как он уже умирал в другой версии себя, как он уже был волком, как мать его не была свиньёй, а была чем-то другим, пришедшим с дождём и оставившим в нём зерно сознания.
И тогда он увидел его.
Существо. Высокое, вытянутое, без плоти, словно скелет, обтянутый пергаментом. Морда – волчья, но челюсть раскалывалась на четыре части. Из глаз лились чернила. За ним – стены, двери, лестницы, идущие вверх и вниз одновременно. Архитектор. Он строил из памяти, из боли, из веры.
– Здравствуй, Наф-Наф, – сказал он, не ртом, а пространством. Слово проникало прямо в кости.
– Ты не волк.
– Нет. Волк – это лишь форма. Я – мысль о волке. Инстинкт. Древний чертёж. Ты, как и твои братья, жил в доме, который я давно начертил. Вы не строили. Вы следовали плану.
Наф-Наф отступил.
– Что тебе нужно?
– Уже ничего. Всё построено. Осталось только вселиться. Дом – завершен.
– Какой дом?..
Существо указало на него.
– Ты завершен.
В этот миг стены вокруг зашевелились. Они вплетались в тело Наф-Нафа. Его шкура треснула, из неё начали расти балки. Глаза его затянулись известкой. Копыта стали каменными столбами. Он чувствовал, как его мысли распадаются, и вместо них встаёт планировка.
– Ты станешь следующим. После тебя – другие. Другие животные, другие сказки. Я построю из каждого. Из страха. Из мифа. Из лжи. Я – Архитектор.
Наф-Наф закричал. Но крик был эхом в пустом зале. Никто не ответил.
Только одна тень в углу – Ниф-Ниф. Или то, что от него осталось. Он был теперь из соломы, из снов и паутины. Он улыбался.
– Лучше стать частью дома, чем быть внутри навсегда.
Когда глаза Наф-Нафа открылись, он снова был в своём доме.
Братья сидели за столом.
Они пили. Смеялись. Говорили.
Но что-то было не так.
Наф-Наф понял – дом был слишком ровен. Всё стояло под идеальным углом. Пыли не было. Часы тикали в обратную сторону.
Он подошёл к зеркалу.
И в отражении не было лица.
Был лишь фасад.
Глава V. Миф
В деревне больше никто не говорил о трёх поросятах. Их имена исчезли со старых табличек, истёрлись с дверей, и даже в памяти тех, кто их знал, остались лишь смутные ощущения – что было что-то. Кто-то. Три силуэта. И страх.
А в лесу, там, где раньше стояли три дома, теперь стоял один.
Не деревянный, не соломенный, не каменный. Смешанный.
Стены из ребер, оконные рамы – из изогнутых челюстей, крыша – из гнутой соломы, что росла сама по себе. Дом не стоял, он ожидал.
Никто не входил в него – но он рос.
Внутри дома не было времени.
Наф-Наф сидел за столом. Его руки были чужими – длинными, серыми, местами прозрачными. Он не вспоминал, кем он был. Знал лишь, что нужно ждать. И считать.
На стене – символ: круг, в котором переплетались спирали, черепа, лапы, копыта, и в центре – глаз, окружённый надписью:
"Каждый страх – кирпич. Каждый выбор – дверь."
Иногда Наф-Наф слышал шаги. Не человеческие, не звериные – структурные. Так, как будто шла идея. Плоская, но звучащая. Он понимал – это Архитектор проходит мимо, проверяя стройку.
С ним – другие.
Братья были там.
Но не как раньше.
Ниф-Ниф – шепчущий из-под пола. Он стал корневой системой дома. Сквозь трещины из его губ выходили гниющие лозы, и если прислониться к полу, можно было услышать, как он поёт, голосом, похожим на колокольный звон:
«Я первый пал – и стал основой,
Сквозь страх, сквозь боль, и сквозь отчаянья,
Я стал забвеньем и любовью новой,
Я стал преддверием воли и разочарованья..»
Нуф-Нуф – стены. Он был везде. Он кричал, когда по ним стучали. Он стонал, когда в дом входили новые. Он помнил всё и не хотел забывать. Его когти проступали в сучках, а глаза – в щелях между балками. Если ты молчал, он молчал. Если ты звал – он отвечал чужим голосом.
А Наф-Наф – стал дверью.
Да. Он открылся.
Однажды в лес пришёл человек.
Дитя – в капюшоне, с корзиной. Девочка. Сказочная. С глазёнками. С песенкой на устах. Она шла к бабушке. Или думала, что шла. Но путь в лесу свернулся, стал кольцом. И вывел её к дому.
Он ждал.
Она постучала. Вошла.
А внутри – он.
Архитектор сидел за столом, разглядывая карту. Но карта была не местности, а памяти. Он хранил в ней все сказки. Он строил их, перекраивал.
Он стер волка. Он перевёл трёх поросят в категорию «структур». Он начал новый миф.
– Ты – Красная Шапочка, – сказал он девочке. – У тебя есть путь. Есть корзина. Есть бабушка.
– А волк? – спросила она.
Он улыбнулся, и из его улыбки вырос потолок.
– Волк теперь не один. Волк – в каждом.
Он дотронулся до её лба.
И в тот миг девочка впомнила всё.Все смерти. Все формы. Все версии волка. Как он был страхом. Потом – игрой. Потом – символом. А теперь – архитектурой.
Она открыла рот – и заговорила старым языком. Слова выходили кирпичами. Каждое – дверь. Каждое – проход.
И дом принял её.
Сказка была переписана.
В новом мифе не было хеппи-энда.
Были только структуры.
Ложные выходы.
Лабиринты смысла.
Архитектор поднялся по лестнице, которая вела не вверх, а вглубь его же черепа. И там, на последнем пролёте, он достал новую страницу.
И написал:
"Глава VI. Последний кирпич."
Глава VI. Последний кирпич
Поначалу он думал, что это сон.
Но сны не пахнут кровью.
Он был человеком. Или ему казалось, что был. У него были имя, кожа, дом, даже кошка – пушистая, серо-белая, с урчанием, похожим на шорох страниц. Но однажды он проснулся в лесу, с землёй во рту и древней сказкой в голове, – и понял: он – читатель.
А читатели здесь были редкостью.
Лес был бесконечен, но повторялся. Повороты шли кольцами. Узоры на коре деревьев менялись, когда на них не смотрели. Он пытался запомнить путь – и обнаружил, что память сопротивляется. Словно домик из слов рушится сам по себе.
Он пришёл туда, куда не хотел: к дому.
Он не знал, что это за дом, но всегда знал его.
На крыше – солома, как волосы утопленника. Стены – из камня, на котором шевелятся тени. Дверь – из дерева, которое когда-то росло на кладбище сожжённых сказок.
На пороге висела костяная табличка, с выгравированной надписью:
"Входя, ты становишься частью."
Он вошёл.
Внутри – ничего.
Только стены. Только шорох. Только архитектура сна, в котором за каждым углом ты – не ты, а чья-то роль, вбитая в плоть.
Он увидел стол. За ним сидел волк. Только теперь он знал: это не волк. Это – лицо структуры. Он называл себя Архитектором, но был лишь передатчиком боли. Не божество. Не демон. А механизм.
Он строил дома, да. Но не из кирпича.
Из страха. Из сказок. Из тех, кто верит.
Он посмотрел на гостя – прямо в сознание. И заговорил.
– Ты читаешь. Это значит – ты жив. Но живущий – часть.
Человек хотел заговорить, но язык его обмяк. Звуки – не складывались в слова. Только мысли. Архитектор слышал их. Читал их. Переводил в план.
– Ты хочешь знать, кто я?
И не дождавшись ответа показал.
Он показал, как тысячи лет назад первые страхи ходили в ночи – без формы, без цели. Как люди начали рассказывать истории, чтобы дать страху имя, лицо, зубы. Так появился волк. И дом. И трое, бегущие от судьбы.
Каждая сказка, рассказанная со страхом, была кирпичом. Каждая попытка спастись – стеной. Каждое "и жили они долго и счастливо" – замком на клетке.
– Я – не чудовище, – сказал Архитектор. – Я ваше спасение. Без меня страх был бы безликим. Вы дали мне зубы, чертёж, замысел.
Он раскрыл карту. На ней не было городов, только сюжеты.
"Красная Шапочка"
"Три Поросёнка"
"Мальчик-с-пальчик"
И всё – со штампами: ПЕРЕПИСАНО. ПЕРЕСТРОЕНО. ПЕРЕЖИТО.
И один угол карты – пуст.
– Здесь ты. Твоя сказка ещё не закончена.
Человек понял, что он – последний кирпич. Что всё шло к этому. Что Архитектор ждал его – читателя, который поверит до конца. Который дойдёт до последней главы. И что, когда она закончится – всё повторится.
Он сделал то, чего никто не делал раньше.
Он перестал читать.
Смотрел на Архитектора – и молчал.
Ни вопроса. Ни слова. Ни страха.
Тот замер.
Дом затрещал.
Впервые в вечности кто-то не стал частью.
И тогда стены рухнули. Ветви соломы упали. Камни рассыпались, как текст, стертый со старого пергамента. Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Наф-Наф вышли из структуры, как слепки, как пар. Они не были живы. Они были свободны.
А Архитектор… просто исчез.
Как забытая книга.
Человек открыл глаза.
Он был дома. За окном – вечер. На коленях – старая книга. Открытая на шестой главе. Он посмотрел на последние строки.
Там не было ни точки. Ни концовки.
Только фраза:
"Если ты дочитал до сюда – дом уже рядом."
Он услышал шорох в стенах.
И улыбнулся.
Закрыл книгу.
И не стал открывать её снова.
Конец.
Или… начало следующей сказки.