Хотя проблема краткосрочной адаптации к изменениям в торговле, возникающая из-за немобильности экономических ресурсов и слабости механизмов компенсации, и является серьёзной, она является, всё же, только побочной проблемой теории свободной торговли.
Более серьёзная проблема, по крайней мере для такого экономиста как я, это то, что теория [свободной торговли] занимается эффективностью краткосрочного использования уже имеющихся ресурсов, а не долгосрочным увеличением доступных ресурсов через экономическое развитие; вопреки тому, во что её поборники хотят заставить нас поверить, теория свободной торговли не говорит, что свободная торговля – это хорошо для экономического развития
Проблема в следующем – производителям в развивающихся странах, выходящим в новые отрасли, нужен период (частичной) изоляции от международной конкуренции (при помощи протекционизма, субсидирования, и других мер) до того как они смогут нарастить свои производственные возможности, чтобы [быть в состоянии] конкурировать с превосходящими силами иностранных конкурентов. Конечно, когда производители зарождающихся отраслей «подрастут» и смогут конкурировать с более передовыми конкурентами, изоляцию нужно будет убрать. Но делать это нужно постепенно. Если их открыть для международной конкуренции слишком рано и слишком сильно, они неизбежно вымрут. Это суть тезиса зарождающихся отраслей, который я уже изложил в начале главы, с помощью моего сына Джина-Гю.
Рекомендуя свободную торговлю развивающимся странам, Недобрые Самаритяне указывают, что у всех богатых стран есть свободная (более или менее) торговля. Это всё равно, что советовать родителям шестилетнего мальчика заставить его найти работу, обосновывая это тем, что успешные взрослые не живут за счёт родителей, и следовательно, тот факт, что они независимы [материально обособлены] должен быть причиной их успеха. Они не понимают, что эти взрослые независимы [материально обособлены], именно потому что они успешны, а не наоборот. На самом деле, наиболее успешными людьми оказываются те, кого в детстве очень хорошо поддерживали родители, как материально, так и эмоционально. Аналогично, как я уже говорил в Главе 2, богатые страны либерализовали свою торговлю, только когда их производители были готовы, и даже при этом, как правило, только постепенно. Другими словами, исторически, либерализация торговли была результатом, а не причиной экономического развития.
Свободная торговля зачастую может быть, хотя и не всегда, наилучшим вариантом торговой политики в краткосрочной перспективе, потому что она, скорее всего, максимизирует текущее потребление страны. Но для чего она точно не подходит, так это для развития экономики. В долгосрочной перспективе, политика свободной торговли наверняка обречёт развивающиеся страны на специализацию в тех секторах, которые дают медленный прирост производительности, а следовательно медленный рост уровня благосостояния. Вот почему так мало стран преуспели опираясь на свободную торговлю, но почти все преуспевающие страны, так или иначе, защищали свои зарождающиеся отрасли. Низкие доходы, к которым приводит недостаток экономического развития, серьёзнейшим образом подрывают свободу развивающихся стран определять свою судьбу. Парадоксальным образом, политика «свободной» торговли уменьшают свободу тех развивающихся стран, которые практикуют её.
Система международной торговли и её недостатки
Не важно, что свободная торговля не работает ни в теории, ни на практике. Несмотря на её отвратительную историю [применения], богатые страны Недобрых Самаритян упорно продвигали либерализацию торговли в развивающихся странах начиная с 1980-х годов.
Как я уже говорил в предыдущих главах, до конца 1970-х годов богатые страны вполне охотно позволяли бедным странам иметь больше протекционизма и субсидирования. В 1980-е годы это всё начало меняться. Наиболее ощутимой перемена была в США, чей просвещённый подход к международной торговле с экономически более слабыми странами, быстро сменился системой похожей на британский «империализм свободной торговли» XIX века. Новый курс был ясно сформулирован в 1986 году тогдашним американским президентом Рональдом Рейганом (Ronald Reagan) при открытии Уругвайского раунда переговоров ГАТТ, на которых он призвал к «новому, более либеральному соглашению с нашими торговыми партнёрами, соглашению при котором они полностью откроют свои рынки и станут относиться к американским товарам как они относятся к своим».[110] Такое соглашение было создано на Уругвайском раунде переговоров ГАТТ, который начался в 1986 году в уругвайском городе Пунта-дель-Эсте и окончился в 1994 году в марокканском городе Марракеш. Результатом его стал [правовой] режим ВТО – новый [правовой] режим международной торговли, который стал гораздо более предубеждённым против развивающихся стран, чем режим ГАТТ.
На поверхности ВТО всего лишь «уравняли шансы» её стран-членов, требуя чтобы все играли по одним и тем же правилам – как с этим поспоришь? Особо важным для этого процесса было принятие принципа «единого пакета», что означает, что [страны-] члены должны подписывать все соглашения [разом]. При [правовом] режиме ГАТТ страны могли выбирать те соглашения, которые они подписывают, и многие развивающиеся страны могли не участвовать в договорах, которых они не желали, к примеру в договорах ограничивавших субсидирование. С принципом «единого пакета» все члены были должны подчиняться единым правилам. Все они должны были снизить свои тарифы. Их заставили отказаться от квотирования импорта, экспортного субсидирования (которое оставили только самым бедным странам) и от большей части субсидирования на внутреннем рынке. Но если мы приглядимся к подробностям, то поймём, что шансы вовсе не равны.
Для начала, даже хотя богатые страны имеют в среднем низкий уровень [тарифной] защиты, они склонны чрезмерно защищаться от продукции, которую экспортируют развивающиеся страны, особенно от одежды и текстиля. Это значит, что экспортируя свою продукцию на рынок богатой страны, бедные страны сталкиваются с более высокими тарифами, чем другие богатые страны. В документе «OXFAM Int.» отмечается, что «Средняя ставка пошлины на ввоз в США составляет 1,6%. Эта ставка круто возрастает для большого числа развивающихся стран: средняя ставка варьируется начиная с приблизительно 4% для Индии, 7% для Никарагуа и вплоть до 14-15% для Бангладеш, Камбоджи и Непала».[111] Вот и получается, что в 2002 году Индия выплатила тарифов американскому правительству больше, чем Британия, невзирая на то, что размер её экономики составляет менее одной трети от британской. Ещё более поразительно, что в том же году Бангладеш заплатил тарифов американскому правительству почти столько же, сколько и Франция, хотя размер его экономики составляет всего 3% от французской.[112]
Есть также и структурные причины, которые превращают то, что выглядит как «уравнивание шансов», в откровенное покровительство развитым странам. Наилучший пример здесь – это тарифы. Уругвайский раунд привёл к тому, что во всех странах, за исключением наибеднейших, значительно снизились тарифы в относительном выражении. Но в абсолютном выражении развивающиеся страны сократили свои тарифы намного больше [чем богатые страны], по той простой причине, что изначально у них были более высокие ставки тарифов. К примеру, до [подписания учредительного] договора ВТО Индия имела среднюю тарифную ставку в 71%. Её сократили до 32%. Средний тариф США снизился с 7% до 3%. В относительном выражении получилось одинаково (каждый сократился приблизительно на 55%), но абсолютное воздействие совершенно разное. [Возьмём за основу некий товар стоимостью $100.] В случае с Индией импортный товар, ранее стоивший $171 теперь будет стоить только $132 – значительное снижение в том, что заплатит покупатель (около 23%), которое радикально изменит потребительское поведение. В случае с США, цена, которую заплатит покупатель снизится с $107 до $103 – разница в цене, которую большинство покупателей и не заметит (менее 4%). Другими словами, при сокращении тарифов в одинаковой пропорции, его влияние несоразмерно больше для тех стран, чей первоначальный тариф был выше.
И вдобавок были сферы, где «уравнивание шансов» просто означало одностороннюю выгоду для богатых стран. Главный пример этому «Соглашение по Связанными с торговлей правами интеллектуальной собственности» (TRIPS), которое укрепило защиту патентов и другие права интеллектуальной собственности (подробнее см. в Главе 6). В отличие от торговли товарами и услугами, где все имеют что-либо на продажу, в этой области развитые страны почти всегда продавцы, а развивающиеся – покупатели. Следовательно, усиление патентной защиты прав интеллектуальной собственности означает, что её стоимость переносится в основном на развивающиеся страны. Та же проблема относится к «Соглашению по Связанными с торговлей инвестиционными мерами» (TRIMS), которое ограничивает возможности стран-членов ВТО по административному регулированию иностранных инвестиций (подробнее об этом см. Главу 4). Опять же, бедные страны, в основном получают, а не совершают иностранные инвестиции. Так что, в то время как их возможности административно регулировать иностранные компании уменьшились, это никак не уравновешивается для них уменьшением административного регулирования, которому подвергают их собственные компании, действующие за рубежом, потому что у них попросту нет таких фирм.
Там где развитым странам было нужно, создали множество исключений. К примеру, запретив большую часть субсидирования на внутреннем рынке, разрешили субсидии на сельское хозяйство, на фундаментальные (в противоположность коммерческим) НИОКР и на сокращение регионального неравенства. Такие