соображения] МВФ одержим тем, чтобы правительства развивающихся стран сводили баланс госбюджета каждый год, безотносительно от деловых [экономических] циклов или долгосрочной стратегии развития. Поэтому он выдвигает условие по сведению баланса, или даже требует иметь профицит у стран, которые находятся в макроэкономическом кризисе, и которым вообще-то пошло бы на пользу дефицитное расходование со стороны государства.
К примеру, когда, испытав валютный кризис в декабре 1997 года, Корея подписала соглашение с МВФ, от неё потребовали иметь бюджетный профицит в размере 1% ВВП. Учитывая, что колоссальный исход иностранного капитала уже сталкивал страну в глубокую рецессию, ей нужно было разрешить увеличить дефицит бюджета. Если кто и мог бы с этим справиться, так это как раз Корея – в то время она обладала самым маленьким в мире государственным долгом в соотношении с ВВП, включая все богатые страны. Невзирая на это МВФ запретил ей дефицитное расходование. Неудивительно, что экономика вошла в глубокое пике. В начале 1998 года свыше 100 фирм в день становились банкротами, и уровень безработицы почти утроился, в этой связи некоторые корейцы стали расшифровывать МВФ как «я уволен» [IMF- I’m fired]. Только когда стало ясно, что этот неуправляемый штопор собирался продолжаться и продолжаться, МВФ уступил и позволил корейскому правительству иметь дефицит, но только очень маленький (до 0,8% ВВП).[283] В другом, более крайнем примере, Индонезии, в том же году, в условиях финансового кризиса, также было предписано сократить государственные расходы, в особенности субсидии на продовольствие. В соединении с взлетевшей до 80% процентной ставкой, это привело к многочисленным корпоративным банкротствам, массовой безработице и городским бунтам.
В итоге в 1998 году Индонезия испытала 16%-ое падение производства.[284]
Если бы они оказались в подобных обстоятельствах, богатые страны Недобрых Самаритян никогда бы не сделали того, что они советуют бедным странам. Наоборот, они бы снизили процентную ставку и повысили бы уровень дефицитного расходования правительства, для того чтобы подстегнуть спрос. Ни один министр финансов богатой страны не был бы настолько глуп, чтобы поднимать процентные ставки и иметь профицит во времена экономического спада. Когда, в начале XXI века экономика США пошатнулась от схлопывания так называемого пузыря «доткомов» (dot.com) [раздутых и не оправдавшихся ожиданий от интернет-компаний] и нападения на Всемирный торговый центр, курс, который взяло, якобы «финансово ответственное», антикейнсианское, республиканское правительство Джорджа У. Буша, был – да, вы угадали! – дефицитное расходование правительства (в сочетании с беспрецедентно нетребовательной денежной политикой). В 2003 и 2004 гг., дефицит бюджета США достиг почти 4% ВВП. Другие правительства богатых стран поступали точно так же. В период экономического спада 1991-1995 гг., соотношение госдолга к ВВП составлял 8% в Швеции, 5,6% в Великобритании, 3,3% в Нидерландах и 3% в Германии.[285]
«Благоразумная» политика в отношении финансового сектора, рекомендованная Недобрыми Самаритянами, создала и другие проблемы для макроэкономического управления в развивающихся странах. В этом отношении был особенно важен норматив достаточности капитала BIS [Банка международных расчётов], который я уже упоминал ранее.
Норматив BIS требует, чтобы банковское кредитование изменялось в соответствии с изменениями его основного капитала. Принимая во внимание, что цены на активы, которые составляют собственные средства банка, поднимаются, когда экономика хорошо себя чувствует и падают, когда нет, получается что собственный капитал растёт и сжимается соответственно [фазе] экономического цикла. В итоге, в хорошие времена банки могут расширить своё кредитование, даже не прибегая к существенным улучшениям качества активов, имеющихся в их распоряжении, просто потому, что их собственный капитал вырос по причине раздутия стоимости активов. Такой процесс питает всплеск деловой активности, перегревающий экономику. Во времена спада собственный капитал банков сжимается вслед за падением стоимости активов, вынуждая их отзывать выданные кредиты, что в свою очередь, ещё больше подкашивает экономику. Может быть, отдельным банкам и было бы благоразумно соблюдать норматив достаточности капитала BIS, но если все банки следуют ему, то [амплитуда колебаний] деловых циклов многократно возрастает, в конечном итоге вредя самим банкам.[286]
Когда флуктуации [перепады] экономики становятся больше, то колебания финансово-бюджетной политики вынуждены тоже увеличиваться, поскольку они должны играть адекватную противоциклическую роль. Но значительные перепады и корректировка государственных расходов вызывают проблемы. С одной стороны, значительное увеличение государственных расходов во времена экономического спада, повышает риск того, что деньги пойдут на плохо продуманные, «сырые» проекты. С другой стороны, значительные сокращения государственных расходов во времена подъёма трудноосуществимы по причине политического сопротивления. С учётом всего изложенного, повышенная волатильность [неустойчивость], вызванная строгим исполнением норматива BIS (а также открытием рынков капитала, о чём мы говорили в Главе 4), в реальности значительно затруднила проведение хорошей денежно-финансовой политики.[287]
Кейнсианство для богатых, монетаризм для бедных
Американский писатель Гор Видал (Gore Vidal), однажды охарактеризовал американскую экономическую систему, как «частное предпринимательство для бедных и социализм для богатых».[288] Макроэкономическая политика в мировом масштабе немного похожа на это определение. Здесь Кейнсианство для богатых и монетаризм для бедных.
Когда богатые страны входят в рецессию, они обычно ослабляют денежную политику и увеличивают дефицит бюджета. Когда то же самое происходит с развивающимися странами, Недобрые Самаритяне, через МВФ заставляют их повышать процентные ставки до абсурдного уровня и сводить бюджеты или даже создавать профицит – даже если эти действия утраивают уровень безработицы и вызывают массовые беспорядки. Как мы уже говорили выше, в 1997 году во время финансового кризиса, МВФ позволил Корее иметь дефицит бюджета равный всего 0,8% ВВП (и то, только после нескольких месяцев усилий в противоположном направлении, с катастрофическими последствиями); когда же в начале 1990-х годов у Швеции возникли аналогичные проблемы (по причине плохо продуманного открытия своего рынка капиталов, так же как и в Корее в 1997 году), её дефицит бюджета был в десять раз больше (8% ВВП).
А самое невероятное, что когда граждане развивающихся стран добровольно затягивают пояса, их ещё осмеивают за непонимание основ кейнсианской экономики. К примеру, когда в разгар кризиса 1997 года некоторые корейские домохозяйки проводили кампанию за добровольные меры строжайшей экономии, включая сокращение размера порций, которых [корейские хозяйки] подают к столу, корреспондент «Financial Times» в Корее глумился над их глупостью, заявляя, что такие действия «могут только усугубить погружение страны в рецессию, потому что они ещё больше сократят спрос, необходимый для того, чтобы поддержать рост».[289] Но чем же отличалось то, что делали корейские домохозяйки и сокращение бюджетных расходов, наложенное МВФ, которое корреспондент «FT» считал в высшей степени разумными?
Недобрые Самаритяне навязали развивающимся странам такую макроэкономическую политику, которая в долгосрочной перспективе серьёзно подрывает их способность инвестировать, расти и создавать рабочие места. Категорическое и упрощенческое порицание «жизни не по средствам» закрыла им возможность «занимать с целью вкладывать», как средство ускорения экономического роста. Если мы категорически осуждаем людей, за то что они живут не по средствам, то мы должны, помимо всего прочего, осуждать молодёжь, за то, что она занимает с целью вложить в развитие своей карьеры или в образование своих детей. А это неправильно. Жить не по [имеющимся в распоряжении] средствам может быть или не быть дурно; всё это зависит от того, на какой стадии своего развития находится страна, и от того, какое применение находят заёмные деньги.
Г-н Кавалло (Cavallo), министр финансов Аргентины, мог быть прав когда говорил, что развивающиеся страны подобный «бунтующим подросткам», которым нужно «повзрослеть».
Но вести себя как взрослый и быть взрослым – это разные вещи. Подростку необходимо получить образование и найти достойную работу; не достаточно просто притвориться, что он уже взрослый и бросить школу, для того, чтобы он имел возможность сберечь на этом денег. Аналогично, развивающимся странам, чтобы по-настоящему «повзрослеть», не достаточно пользоваться той политикой, которая годится для «взрослых» стран. Им нужно вкладывать в своё будущее. А для этого, им нужно позволить преследовать макроэкономическую политику более поддерживающую капиталовложения и рост, чем та, которую применяют богатые страны, и которая намного более активна, чем та, которую им сегодня дозволяют преследовать Недобрые Самартияне.
ГЛАВА 8За и против Индонезии
Стоит ли нам отворачиваться от коррумпированных и недемократических стран?
Заир: В 1961 году Заир (ныне Демократическая Республика Конго) был отчаянно бедной страной со среднедушевым ВВП в 67 долл. в год. В 1965 году в результате военного переворота ко власти пришёл Мобуту Сесе Секо (Mobutu Sese Seko), который правил до 1997 года. По оценочным данным, за время своего 32-летнего правления, он украл 5 миллиардов долл., или сумму эквивалентную 4,5 национальным доходам 1961-го года (1,1 млрд.долл.).