Вторая Великая депрессия и так тяжело сказалась на «Soares Tecnologia», но затем последовал смертельный удар. В 2033 году, движимый своей приверженностью к свободной торговле, и воспользовавшись отчаянной экономической ситуацией, чтобы задавить оппозицию, слепо верящий в свою правоту бразильский президент, корейского происхождения Альфредо Ким (Alfredo Kim) [намёк на Альберто Фухимори], бывший главный экономист Всемирного банка, ввёл свою страну в МАСИ (IAIA).
Для бразильской нанотехнологической промышленности это была катастрофа. Одним из условий вступления в МАСИ являлось обязательство свести на нет в течении трёх лет все федеральные субсидии на НИОКР и программы госзакупок – единственные спасательные круги для отрасли. [Таможенные] тарифы, [защищающие] нанотехнологический и парочку других «зарезервированных» секторов, которые всё ещё оставались после Таллинского раунда, немедленно были отменены в отношении стран-членов МАСИ. Всё ещё имея средний уровень технологического отставания от американских фирм в 20, а может даже и в 30 лет, большая часть бразильских нанотехнологических производств погибла. Даже «Soares Tecnologia», считавшаяся лучшей в Бразилии, смогла выжить только ценой продажи 45% акций фирме (подумать только!) из Эквадора. Эквадор зажил на удивление неплохо, когда они вместе с Венесуэлой, Боливией, Никарагуа, Кубой и Аргентиной создали в 2010 году Боливарианский Экономический Союз, а затем в 2012 году члены БЭС вышли из ВТО, в знак протеста против повестки Таллинского раунда.
Но и тех, кто выжил, вроде «Soares Tecnologia», совершенно подкосил новый патентный закон, недавно вступивший в силу. США уже продлили срок действия своих патентов с 28 лет (официально закреплено в 2018 году) до 40 лет (закреплено в 2030 году). А Бразилия наоборот, оставалась одной из немногих стран, которые придерживались срока действия патента в 20 лет, закреплённого всё более и более устаревающим Соглашением по TRIPS 1995 года (почти все страны перешли на срок в 28 лет, а страны-члены МАСИ – на срок в 40 лет). Когда Бразилия вступала в МАСИ, главной уступкой, которую ей пришлось сделать, в обмен на отмену субсидий на хлопок и говядину в США (которая должна будет растянуться на 25 лет) – это патентный закон, который по настоянию американцев должен будет применяться ретроспективно [задним числом, к правоотношениям, возникшим до его принятия]. Одним росчерком бразильские нанотехнологические фирмы стали подлежащими ответственности по патентным искам, и американские нанотехнологические корпорации [тут же] десантировали целую армию патентных юристов.
Не имея никаких тариф[ных барьеров] против американского импорта, в условиях исчезающих субсидий и сокращающихся программ госзакупок, обременённая потоком исков «Soares Tecnologia» находилась в отчаянном состоянии, когда Пауло, упокой Господь его душу, был сражён обширным инсультом и умер в 2035 году. Из-за этого, Луис был вынужден [не только] бросить учёбу: он учился по программе MBA в сингапурском отделении INSEAD [Institut europeen d'administration des affaires - Европейский институт делового администрирования], которое к тому времени уже затмило отделение в Фонтенбло; [но и] порвать со своей подругой Мириам, наполовину коса [южноафриканский народ из группы банту], наполовину узбечкой (по линии коса – дальней родственницей Нельсона Манделы), [после чего он] вернулся в Бразилию и, в возрасте 27 лет, встал за штурвал семейной фирмы.
С момента принятия им руководства дела не слишком поправились. Да, правда, он успешно отбился от нескольких патентных исков. Но если он проиграет хотя бы в одном из трёх оставшихся (а все три кажутся безнадёжными), то он пропал. Его эквадорский партнёр «Nanotecnologia Andina» уже угрожает продать свою долю в компании. Когда его фирма исчезнет, вместе с [разбитыми] остатками [всей] бразильской нанотехнологической промышленности, исчезнет и вся бразильская промышленность; останется только авиастроение и производство спиртового топлива – в них Бразилия закрепила прочные международные позиции ещё в конце XX века, до подъёма неолиберализма. Бразилия вернётся в самое начало.
Не слишком похоже на правду? Да; и я надеюсь, что так и останется. Бразилия слишком умна и самостоятельна, чтобы подписывать что-либо вроде моего МАСИ, даже если бы её президентом успел побывать бывший главный экономист Всемирного банка. В Мексике достаточно мудрых людей и мощные народные движения, чтобы вовремя поправить ситуацию, не доводя до полномасштабной гражданской войны. В китайском руководстве прекрасно понимают всю опасность увеличивающегося неравенства в стране. Благодаря [уроку] азиатского кризиса 1997 года, они также понимают всю опасность преждевременного открытия своего рынка капиталов. Даже могущественному американскому патентному лобби будет не под силу включить ретроспективное применение 40-летнего срока действия патентов в какое-либо международное соглашение. Растёт всеобщее понимание, что с глобальным потеплением нужно срочно что-то делать. Навряд ли ближайший раунд переговоров ВТО приведёт ко всеобщей отмене тарифов на промышленную продукцию.
Но то, что я здесь вчерне набросал, отнюдь не является невозможным сценарием. Многое из того, что я здесь выдумал, было специально преувеличено, но всё сказанное имеет прочное основание в реальности.
К примеру, почти полная отмена промышленных тарифов после моего выдуманного Таллинского раунда может показаться немыслимой, но на самом деле является несколько более умеренной по сравнению с тем, что США предлагали в ВТО в 2002 году: они призывали к тотальной отмене промышленных тарифов к 2015 году; и не слишком отличается от того, что предлагают другие богатые страны.[364] Моё «Межамериканское Соглашение об Интеграции» в действительности является географически расширенной и усиленной (в плане содержания) версией «NAFTA» («Североамериканского Соглашения о Свободной Торговле»). Указанные страны – возможные члены Боливарианского Экономического Союза уже и так тесно сотрудничают между собой (я намеренно опустил в моём рассказе члена этой группы – Бразилию). Из названных стран Венесуэла, Куба и Боливия уже создали «ALBA» («Alternativa Bolivariana para las Americas» – «Боливарианская Альтернатива для [обеих] Америк»).
Учитывая растущее значение китайской экономики, не слишком безумна [мысль], что серьёзный экономический кризис в конце 2020-х годов может перерасти во Вторую Великую депрессию, особенно если в стране будут политические неурядицы. На возможность политических беспорядков, при таких обстоятельствах, будет сильно влиять тяжесть проблемы неравенства, которая хотя и не достигла бразильских масштабов, как в моём рассказе, но если не принимать никаких мер, то она сможет достичь его уже через одно поколение. Что до гражданской войны в Мексике, то она может показаться невероятной, но в современной Мексике уже есть один штат, Чьяпас, который аж с 1994 года фактически управляется вооружёнными группами сопротивления, сапатистами, под руководством субкоманданте Маркоса. Эскалация конфликта не будет такой уж невозможной вещью, если страна попадёт в серьёзный экономический кризис и, особенно, если она продолжит в последующие два десятилетия неолиберальную политику, которая так плохо послужила ей в предыдущие два десятилетия.
Мой сценарий с американскими патентами преувеличен, конечно, но [срок действия] фармацевтических патентов США уже de facto может продляться до 28 лет при помощи [мер] по защите чувствительных данных и зачёта времени, [которое потребовалось] FDA для одобрения препаратов. США обеспечили включение этих положений во все три своих Соглашения о свободной торговле. И, как я уже говорил в Главе 6, в 1998 году авторские права США были расширены ретроспективно.
Читателю может показаться особенно недостоверным [согласие] Китая открыть свои рынки капитала на постоянной основе. Но когда ваша экономика становится второй в мире, очень трудно сопротивляться попыткам заставить «вести себя ответственно». Именно в такую ситуацию попала Япония, которую «Соглашением в «Плазе» 1985 года заставили, практически за одну ночь, ревальвировать свою валюту в три раза. Эта ревальвация послужила главной причиной [образования] гигантского «пузыря» японских активов, схлопывание которого в начале 1990-х годов (и некомпетентное управление после него) привели к экономической стагнации на десятилетие. То, что я сказал, будто бы КНР вступит ОЭСР в ознаменование 100-летия КПК, так это, конечно, шутка. Но вообще, когда страны [становятся] очень успешными, они могут стать чересчур самоуверенными, что хорошо видно на примере Кореи. До конца 1980-х годов Корея очень толково использовала контроль [движения] капитала для достижения большой экономической пользы. Но в 1990-е годы она широко и без особого планирования распахнула рынок каптала. Отчасти это произошло из-за давления Америки, но также оттого, что после трёх десятилетий «экономического чуда», страна стала слишком самодовольной. В 1996 году она решила вступить в ОЭСР и вести себя как богатая страна, на самом деле таковой не являясь. В то время её среднедушевой ВВП всё ещё составлял только треть от аналогичного показателя большинства стран-членов ОЭСР и всего четверть – самых богатых стран-членов (что всего лишь немногим больше, чем Китай, вероятно, достигнет в 2020 г.). Итогом стал кризис 1997 года. Так что мой придуманный рассказ о Китае представляет собой комбинацию реально произошедшего с Японией в 1980-е гг., и с Кореей в 1990-е гг.
Достоверно ли, что Бразилия подпишет что-нибудь вроде моего МАСИ? В сегодняшнем мире, совершенно точно – нет, но я рассказываю о мире в разгар Второй Великой депрессии, и об экономике, опустошённой ещё четвертью века неолиберализма. Также, не следует недооценивать того, как политические лидеры, [