снаружи. Даже захоти они сбежать, не смогут.
Заодно Мошка поняла, почему с первых же минут Дневной Побор показался ей игрушечным. На булыжной мостовой не валялся мусор, на стенах и памятниках не было грязи, а ведь их никто не чистил. Она не заметила ни одного трубочиста или дворника. Даже мальчишек, подбирающих конские яблоки,[5] и тех не было. Мошка вспомнила кандальную безнадегу исправительного труда и поняла, кто занимается черной работой.
Интересно, дневные жители в курсе? Или им плевать? Может, каждое утро их встречают чистые улицы и бузинное вино, а откуда что берется, они предпочитают не думать?
Клент изучал улицы таким же зорким взглядом. Скорее всего, он готовил планы и перебирал уловки, а городской пейзаж служил ему вдохновением.
— Давай по дороге заберем Сарацина? — предложила Мошка. Не стоит оставлять гуся надолго без присмотра, можно вернуться к разрушенной таверне.
Оказалось, Сарацин всего лишь ободрал фетровую обивку со стола. Хрупкие вещи Мошка предусмотрительно убрала в шкаф, там их гусь не нашел. Можно сказать, отделались легким испугом. Увидев хозяйку, Сарацин от радости попробовал сожрать ее значок, но Мошка успела выхватить брошь из клюва.
— Сарацин, это не камешек. — Мошка знала, что Сарацин, как всякий гусь, глотает камешки, те оседают у него в зобу и перетирают пищу. Вряд ли Комитет Часов благосклонно отнесется к вести, что ее значок находится в гусе и останется там навсегда.
Выходя из таверны, Клент зацепился взглядом за часы, моргнул и потер лоб.
— Уже десять! Зимой дни коротки. Давай сбегаем в Комитет Часов, а потом отправимся к Марлеборнам.
Они явились в Комитет Часов. Малиновый притворился, что не замечает их потрепанного состояния. Дальше их дорога лежала в замок. У входа на подворье Мошку бросило в дрожь. Она вспомнила ночь, огоньки в окнах и флаг Ключников на крыше.
К счастью, они застали Лучезару Марлеборн в саду около дома. Девица стояла у мольберта, набросив на плечи шерстяную шаль.
— Мистер Клент! Я знала, что вы вернетесь. Выяснили что-нибудь? — Лучезара взглядом, будто мягкой кисточкой, обмахнула и листья у Мошки на чепчике, и гуся у нее в руках.
Клент с таким энтузиазмом потащил шапку с головы, что чуть не прихватил парик.
— Выяснили! Я собственными глазами видел злодея Скеллоу и даже разговаривал с ним…
По ходу рассказа о ночных приключениях у Лучезары округлялись глаза. Причем свой героизм и хитрость Клент всячеки выпячивал, а о том, как они отчаянно бежали по городу и запугивали роженицу, умолчал.
Ветер разметал волосы Лучезары. Она осторожно смахнула их рукой, испачканной в краске. На светлом лбу остался легкий след.
— Выходит… вы согласились похитить меня?
— В определенном смысле да. Это ловушка, капкан, если хотите. Сверкающий крючок.
— А вы червяк на нем, — не могла не добавить Мошка.
И Клент, и Лучезара вздрогнули.
— Мистер Клент… Мне не по душе быть червяком…
— Надо изнывать от злобы и зависти, чтобы сравнить вас с червяком. — Клент с досадой посмотрел на Мошку. — Я бы назвал вас каплей меда, поймавшей гадкое насекомое, например муху.
Настал черед Мошки вздрагивать. Она зарычала себе под нос. Лучезару, похоже, новая метафора тоже не порадовала. Пригласив гостей в дом, девица дала уговорить себя на роль приманки. Но решительно высказалась вот по какому поводу.
— Отец ни за что не разрешит. Он прячет меня от малейшей опасности. Говорит, что я его сокровище, что в его жизни ничего дороже нет. — Эти слова, сказанные с детской серьезностью, в устах Лучезары почему-то не казались похвальбой. — Вдобавок от своих решений он никогда не отказывается. Боюсь, он уже решил, что похищение вы придумали.
— Но ведь появился новый свидетель, — влезла Мошка. — Мистер Клент говорил со Скеллоу. Мы оба слышали, что Эплтон увяз в заговоре по уши. Заметьте, у мистера Клента дневное имя.
— Да. — У Лучезары на лбу появилась озабоченная складочка. — Вчера бы этого хватило… но вы сообщили столько подробностей, и все они оказались пустым звуком. Страшно говорить, но я подозреваю, что теперь отец не поверит и мистеру Кленту. Хуже того, узнав, что вы остались на улице после горна, он прикажет бросить вас в тюрьму. Это, знаете ли, серьезное преступление.
Повисла мрачная тишина. Кошачьи черты Лучезары вновь исказились от попытки использовать мозг.
— А скажите… нам очень важно, чтобы отец был в курсе?
— Без его помощи придется туго. Чтобы задержать бандитов, нужны крепкие люди. Нас троих да гуся не хватит… — Клент задумался, глядя на тупой, но опасный клюв Сарацина. — Если честно, одного гуся хватит. Но эту силу не стоит выпускать по пустякам. Боюсь, нам все-таки придется побеспокоить мэра.
Лучезара чуть поджала губу и помяла пальцами рукав.
— А Бренд придет? — вдруг спросила она.
— Не зна… вероятно. Признаюсь, я хотел сообщить похитителям, что вы согласились в последний раз встретиться с Эплтоном завтра на рассвете перед домом. При таком раскладе определенный заяц наверняка окажется в силках, если вы понимаете, о чем я.
— Отец его ненавидит, — отстраненно сообщила Лучезара. — Конечно, Бренд — ужасный человек, наш брак никак, совсем никак невозможен… но мне будет очень жаль, если он… пострадает при аресте. Отец постарается, чтобы так и произошло. — Лучезара порозовела и чуть не открутила с платья жемчужную пуговицу. — Вот почему ловушку должна устроить я. Чтобы с Эплтоном не обошлись хуже, чем необходимо.
— Мадемуазель, — сказал Клент с необычной мягкостью, — сострадание делает вам честь, но я не представляю, как можно избежать разговора с вашим отцом. Пусть мы найдем людей, готовых схватиться с преступниками, но как мы скроем от него приготовления? И звуки борьбы под окнами?
Главное, без мэра не будет и награды, про себя добавила Мошка.
— Уверена, друзья согласятся защитить меня, — упорствовала Лучезара. — Я поговорю с ними сегодня на вечеринке. Еще в доме есть слуги.
Лучезара уставилась в пространство, потом вздохнула.
— Да, вы правы, с отцом будет трудно. Он теперь не отпирает дом с рассветом, ждет еще битый час. Вот когда он в отлучке, домом командую я, и двери открываю, когда сама захочу… эх, если бы он только уехал!
— Можно упоить его джином до упаду, — предложила Мошка. — С утра будешь из него веревки вить.
— Отец не прикасается к крепким напиткам. — Впервые Лучезара показала, что задета. — Мистер Клент, придумайте что-нибудь!
— Дорогуша, будь у нас время, я бы обязательно придумал, как выманить мэра из дома, но остались считаные часы. Часы… — Взгляд Клента поплыл. Эпонимий откинулся в кресле, барабаня пальцами по жилетке. — Считаные часы… Мы ведь можем считать часы как угодно. Мы управляем часами. В самом буквальном смысле. Мисс Марлеборн, ваш отец носит карманный хронометр?
— Да… а что? — с любопытством уставилась на Клента Лучезара.
— Вам предстоит их украсть и перевести. Где он обычно проводит день?
— До обеда он работает в кабинете. В Суде Пыльных Ног сегодня нет заседания. Он собирался в счетную палату в Дрожащем переулке, посчитать сборы и заявки в казну. Он старается избегать моих вечеринок, так что задержится в палате сколько сможет. Вернется ближе к закату.
— Дрожащий переулок далеко от вашего дома?
Лучезара кивнула.
— Отлично. Говорите, отец не пьет крепкое? Может, он любит эль или легкое пиво? Чем его можно заманить в пивную?
— В подобных заведениях и ноги его не бывает. А что?
— Милочка, в тавернах есть часы, а вот в питейных заведениях — нет. Часы в счетной палате придется перевести назад, карманный хронометр тоже. Поскольку он может сверить время с домашними часами, их тоже надо перевести. Вечерний горн застанет мэра врасплох. Добраться до дома за пятнадцать минут он не успеет, так что заночует на месте.
— Предоставьте это мне! — У Лучезары разгладился лоб, а лицо превратилось в наглядную иллюстрацию собственного имени. — У меня есть дубликат ключей от счетной палаты. Я сбегаю туда и переведу часы. С домашними тоже разберусь.
Лучезара отнесла отцу поднос с крапивным чаем, а вернулась с хронометром в руке. Лицо ее разрумянилось от гордости и возбуждения. Клент велеречиво поздравил ее. (На удачные кражи Мошки он никогда так не реагировал.) Теперь предстояло перевести часы в гостиной на полтора часа назад, чтобы слуги ничего не заподозрили. Клент предложил действовать поэтапно, по десять минут за раз.
— Вы помните, для кого мы стараемся? — шепнула Мошка, когда Лучезары не было в комнате. — Мы обводим мэра вокруг пальца, а ведь он держит в руках финансы!
— Твоя правда. Соглашусь, определенный риск есть. Но мисс Лучезара держит в руках сердце мэра. Если мы не подыграем ей, то и ловушку расставить не сможем, и признательность мэра не заслужим. — Клент одарил ее самой крошечной, незаметной улыбкой. Глаза его казались кусками сланца. — Мэр не обрадуется, узнав, какую шутку мы с ним сыграли. Но наверняка простит главную виновницу — собственную дочь, а уж заполучив Эплтона… меня терзает смутное предчувствие, что нам спишут все грехи.
— Вот же ты гад ползучий, — ругнулась Мошка, но в голосе промелькнуло восхищение.
Было бы неловко, если бы мэр спустился из кабинета и застал в гостиной теплую компанию Мошки и Клента. Лучезара спрятала их в гостевой спальне, где они предались вожделенному сну.
Когда они вырвались из цепкого плена постели, Клент предложил пройтись по рынку, изучить складки местности. По итогам часовой прогулки Мошка стерла себе зубы до корней: абсолютно все пялились на ее черный значок. С тем же успехом она могла бы обмазаться смолой и прилепить на спину осиное гнездо. Стоило ей пройти мимо прилавка, торговец бросался пересчитывать товар. Коза вцепилась зубами в Мошкину юбку, девчонка дернула животное за ошейник, и лишь красноречие Клента спасло ее от Суда Пыльных Ног по обвинению в попытке кражи. Никто не верил, что отличный жирный гусь достался ей честным путем.