– Потребуется, – согласился я с ним. – Но от этого никуда не деться. По-другому учить еще не придумали. И не придумают.
– И порох дрянь, сир, полностью не сгорает.
– И что придумал? По глазам же вижу, что придумал.
– Зернить его, как вы говорили, времени нет. Я приказал подмочить часть, и влажным скатать его в горошины. Сейчас на солнце сохнет. Думаю, так увеличится поверхность его одновременного сгорания, о которой мне говорил отец.
– Ты – гений, – мне осталось только восхититься смекалке подмастерья, да какого там подмастерья – мастера. – Считай, что патент мастера дель рей у тебя уже в кармане. Как и звание сержанта артиллерии.
Парнишка счастливо улыбнулся.
– Рад служить вам, сир. Я оправдаю ваше доверие.
На повороте проселка к римской дороге нас встречал озабоченный сержант-майор с полным копьем своих стрелков. Переполошил я своих ближников знатно.
Морячки прибыли в Дьюртубие к закату. На двух повозках, которые наняли в Сибуре.
Я с Саншо наблюдал из окна, как гостей встречает во дворе Аиноа. На все эти церемонные бабуиньи танцы с поклонами. Как вдруг кантабрийский инфант воскликнул, когда фон Врунгель снял шляпу и с поклоном обмахнул ею перед шевальер свои ботфорты.
– Не может быть! – и перекрестился.
– Чего не может быть? – не понял я его.
– Его не может быть. Он же сгинул лет восемь назад в горах. С тех пор о нем ни слуху ни духу не было.
– Ты про кого это?
– Про Бастарда.
– Какого бастарда?
– Есть, Феб, только один Бастард с большой буквы. Арманьяк.
– И кто он?
– Твой Врунгель.
– С чего он мой?
– К тебе же приехал…
– Что еще я про него не знаю?
– Он был любовником твоей матери.
– Это уже серьезно, – задумался я и немедленно сел на измену. – Но так тому и быть. Действуем по плану.
Шевальер Аиноа вошла в мой кабинет, не закрывая дверей, и произнесла с реверансом протокольным голосом, как заранее уговаривались, заученную наизусть фразу, обращаясь ко мне:
– Ваша милость, тут капитан баркентины «Виктория» Ян фон Врунгель просит аудиенции у принца Вианского. Какие будут распоряжения?
При этом хитро блеснула глазами и исподтишка показала мне средний палец… с новым перстнем, отсвечивающим зеленым светом большого изумруда.
Есть! Попался на взятке, голубчик.
– Проси, – ответил я ей, подмигнув.
По моему знаку вместе с Аиноа из кабинета вышел и Бхутто. В помещении остались только я и Саншо, который слегка нервничал.
Капитан смело ввалился в дверь, отмахал положенное количество раз перьями шляпы по ботфортам.
Инфант сразу подбоченился, сел в кресло около письменного стола и, слегка повертев в руках, надел на голову корону инфанта. Холодно осмотрев с головы до ног визитера, он произнес.
– Я – дон Саншо, принц Вианский, готов выслушать ваши просьбы, капитан.
Капитан немного оторопел, но быстро взял себя в руки.
– Простите меня, благородные доны, но, насколько я наслышан, принц Вианский – юноша пятнадцати лет и блондин.
При этом пристально посмотрел на меня.
– Дон Саншо носит титул принца Вианского согласно брачному контракту с сестрой рея Наваррского дона Франциска Первого Феба, – ответил я на невысказанный Врунгелем вопрос.
– Малышка Каталина вышла замуж? – удивился фон Врунгель. – Что ж… поздравляю ее со столь блестящей партией.
Протокольный поклон в сторону Саншо.
Тут в закрытое окно с видом на замковый двор просочились шум со двора и яростная ругань, переходящая в матерные крики на пяти-шести языках.
Все повернули голову к оконной слюде, волшебно окрашенной закатными лучами солнца.
– Что там такое? – спросил фон Врунгель.
– Это вашим людям предложили сложить оружие, – спокойно ответил Саншо.
– Я арестован? – поднял бровь капитан.
Волнения на его лице я не заметил. Хотя свой пистолет и эспаду он сдал амхарцам на входе. Иначе бы те его к нам не пропустили.
– Пока задержаны, – ответил ему я несколько неопределенно, – до выяснения всех обстоятельств.
Открыв ставню, я выглянул в окно. Черномордые матросы во главе с бледнолицым рыжим лейтенантом, ощетинившись глефами, выстроились у внутренней стены замка. И всерьез были намерены драться. Это было хорошо видно по их лицам и ухваткам.
Напротив них с другой стороны двора под прикрытием кантабрийских латников блестел новой бронзой наведенный на них «Дельфин». А младший Крупп держал в руке и показывал им стреляющий искрами тлеющий фитиль.
Стены замка занимали валлийские лучники и беарнские арбалетчики, готовые стрелять по первому приказу, да и без приказа, в случае внезапной атаки моряков.
Неожиданно подал голос фон Врунгель:
– Я ваш пленник, дон Франциск, сеньор д’Артаньян. Пощадите моих людей.
С этими словами капитан вытряхнул из рукава тонкий стилет без гарды и положил его на стол.
– Все. У меня нет больше оружия. Если позволите, то я сам успокою своих людей. Чье-либо кровопролитие не входит в мои планы, – предложил фон Врунгель.
Я без разговоров уступил капитану место у окна. У меня от имени великого мушкетера, вычисленного капитаном по баронии Батц и сеньории Кастельмор, которую руа Франции Луи Тринадцатый возвел в графство конкретно под капитана королевских мушкетеров Шарля Ожье д’Артаньяна сто лет тому вперед, дрожь пошла по позвоночнику. Знать, и прошлые оговорки капитана были неспроста и вовсе даже не совпадениями. А тут мне напрямую выдали порцию реального конкретного послезнания. Конкретнее некуда.
М-да… с такими думками бы переспать и обдумать их завтра, но события уже понеслись вскачь.
Капитан, высунувшись наполовину в узкое окно, закричал громким командным голосом:
– Логан, tvoiu mat, немедленно выполни приказ! Это ненадолго. Просто положите оружие на землю и отойдите от него на десять шагов. И ждите меня.
Повернувшись к Саншо, он спросил:
– Этого достаточно?
– Вполне, – заверил его Саншо. И в свою очередь выкрикнул в окно:
– Всем стоять по местам! Ни в кого не целиться. Ждать дальнейших распоряжений.
Вернувшись к столу, капитан сел за него без нашего разрешения, налил себе в кубок вина, махом выпил его, утер усы тыльной стороной ладони и сказал:
– Спрашивайте, благородные доны, все, что вам интересно.
Для проверки я выглянул в окно. Матросы сложили свои глефы и, безоружные, злобно, но боязливо зыркали на стоящую напротив них гаубицу. Точнее – на ее зловещее черное дуло.
Подошел к столу. Дал знак Саншо, что спрашивать буду я. И задал вопрос:
– Насколько я понимаю, имя Ян фон Врунгель вы носите только в море? Так?
– Вы правы, барон, – с готовностью ответил моряк.
– Тогда скажите нам ваше настоящее имя.
– Барон Жан ван Гуттен, кавалер ордена Золотого руна и ордена Дракона. Бывший кондюкто лейб-гвардии его светлости Карла Смелого Бургундского. Ныне, как говорят англы, – фри ланс.
– Зачем вам лгать, когда я вас узнал! – влез в допрос Саншо.
– Мне незачем лгать вам, благородные доны, потому как никого из вас мне бы не хотелось убивать на Божьем суде. Если вы пошлете кого-нибудь на мою баркентину с запиской, то вам принесут шкатулку с жалованной грамотой от бургундского герцога мне на баронию Гуттен в Барабанте за подвиги, совершенные моей компанией при осаде Нанси. Так что это такое же мое настоящее имя, как и ваше, дон Франциск, – барон де Батц. И как ваше, дон Саншо, – принц Вианский. Хоть вы и сильно изменились, потеряв глаз, но я вас узнал, Лоссо дела Вега. Вы были пажом матушки дона Франциска в Фуа восемь лет назад. Что еще вы хотите знать?
– Ваше настоящее имя, полученное вами при крещении, – ввернул я хитрый вопросец.
– Виконт Жан де Лавардан и Рокебрен. Бастард д’Арманьяк. В настоящее время Божьей милостью Жан Шестой конт д’Арманьяк в изгнании. Теперь вы довольны, сеньоры? – не стал запираться наш собеседник.
Мы согласно кивнули головами.
– Ну… если можно уже говорить всерьез, то для начала я представлю свои верительные грамоты. Вы оба кавалеры ордена Горностая?
– Да, оба, – ответил я. – Командор провинции буду я.
Бастард сунул два пальца за обшлаг своего кафтана и вынул плоскую золотую геральдическую фигурку горностая и передал ее мне в руки. Размером она была со среднюю монету. На одной ее плоскости был выгравирован вензель из букв F и M, а на другой – знакомый мне до боли советский «знак качества»: раскинувший в стороны руки безголовый человечек в пятиугольнике, прозванный острословами «лучше не могу», и буковки «СССР».
Точно такую же пластинку для связи с ней дала и мне тетя – дюшеса Бретонская, только без «знака качества». Человеку, показавшему мне такой знак, можно было смело верить, что он послан лично от тети. Даже если это будет последний цыган-конокрад.
Ну а «знак качества»… Твою маман… Охудеть не встать. Кто еще тут знает, что я – не я, а некий попаданец из будущего, играющий роль Франциска де Фуа по кличке Фебус?
Я пристально посмотрел в единственный глаз Саншо.
– Саншо, хоть ты и брат нам по Ордену, но тут не только моя тайна…
– Я понимаю, – склонил голову инфант. – Но, сир…
– Позови сюда амхарцев для моей защиты, чтобы твоя душа была спокойна. Все равно мы будем говорить на языке, который они не знают.
– Одна просьба к вам, дон Саншо, – обратился к нему бастард.
– Слушаю, ваша милость. – Дон Саншо отвесил шутливый поклон.
– Я не хочу, чтобы имя Арманьяка связывали с тем кораблем, что стоит в бухте.
– Что ж, резонно, – согласился инфант. – Можете не беспокоиться, виконт. Я ваше инкогнито никому не раскрою.
Пока Саншо выходил из кабинета, пропустив его в дверях, вошли амхарские рыцари и рассредоточились по углам помещения.
Я налил в два кубка вина и сказал по-русски:
– Ну, вздрогнули… С приехалом, как говорится. Не тормози, а то у меня глотка пересохла. Думаешь это легко – сидеть на измене?
И после того как мы ополовинили кубки, продолжил на том же языке: