– Итак, капитан фон Врунгель, он же барон ван Гуттен, он же виконт д’Арманьяк, может, поведаете мне, как вы дошли до жизни такой… и зачем появились на орденских землях?
– Ты не поверишь, – смеясь, ответил мне бастард по-русски, – каперский патент выправить у принца Вианского. А ты сам кто будешь? Не тут, а по жизни.
– Музейщик, хранитель коллекции оружия. Историк.
– Ну хоть в этом тебе повезло, а я – так простой фехтовальщик.
– Совсем простой? – притворно удивился я.
– Ну не совсем простой. Олимпийский чемпион по сабле. Трехкратный чемпион мира и четырехкратный Европы. Заслуженный мастер спорта СССР и заслуженный тренер УССР. По последней должности тренировал сборную страны. И все… больше никаких знаний и умений. Разве что полувнятные подсказки от той тушки, в которой я прописался.
– Повезло тебе, – позавидовал я, поднимая кубок и чокаясь с братом-попаданцем. – Мне же от памяти принца не досталось ничего. От слова «совсем».
– И как же ты внедрился?
– Моей тушке, – я подмигнул, – прилетело по затылку свинцовым шаром. Так что легко было изобразить ретроградную амнезию, сложнее ее было скрыть. А дальше короля играла свита. Слава богу, путешествие было довольно длительным, чтобы адаптироваться. Но вот, откровенно говоря, встречи с маман принца я боюсь. Матери – они такие…
– Не бойся, – ответил бастард, допив вино и показывая мне кубком, чтобы я налил ему еще. – Хороший у тебя тут подвал. Знал бы ты, какое дерьмо под видом вина к нам на север привозят…
– Ну хоть в этом ничего не поменялось в мире, – засмеялся я. – Так что ты хотел сказать мне про маман?
– Не бойся маман. Она не заметит подмены. Сыном она никогда сама не занималась. Продолжай играть в амнезию, тебе это будет несложно. Раз памяти Феба не осталось.
– Вот этого-то я и боюсь. Она сейчас в Беарне регина. Враз засадит в комнату, обитую войлоком. Раз я ничего не помню, то править не могу. А она остается региной на неопределенный срок.
– Как так? Регина? Тебе сколько лет?
– Пятьдесят пять.
– Черт… не тебе, а твоему телу?
– В декабре пятнадцать будет.
– И какого черта она тогда регина, когда по гасконским фуэрос совершеннолетие сеньора наступает в четырнадцать лет? Даже если есть совершеннолетние наследники мужского пола по боковым ветвям рода.
– Так решили депутаты Генеральных штатов Беарна, Бигорра и Фуа, когда мой отец погиб на турнире. Маман – регина до того, как мне исполнится шестнадцать.
– В Бобруйск эти Генеральные штаты. Пусть убьются об стену. У тебя есть толковый легист?
– Есть, но он сейчас в Даксе.
– Тогда, считай, дело сделано. Приезжаешь домой, сгоняешь маменьку с трона на основании древних законов. И устраиваешь дворцовый переворот. И все законно.
– Тебе-то с этого какой профит?
– Я помогу тебе, а ты поможешь мне вернуть Арманьяк.
– Могу я тебе верить? Бывшему любовнику моей маман?
Бастард немного замялся, усмехнулся и поведал:
– Только не говори никому… не надо, – подмигнул он мне. – Все к тому, конечно, и шло, но нас спугнули лучники Луи, ввалившись в замок Фуа. И пришлось мне, на ходу натягивая портки, бежать в горы в багажном ящике, так и не попробовав прелестей вдовствующей принцессы Вианской, Беарнской и Андоррской, графини Фуа и Бигорра, Дочери Франции. Это было, млядь… восемь лет назад. Тебя как раз сам Понс из Перпиньяна начинал учить держать эспаду и дагу.
И капитан поднял к потолку указательный палец, намекая на важность последней информации, которая мне ничего не говорила.
– Что, так знаменит был? – удивленно спросил я.
– Не то слово. Первый клинок по обе стороны Пиренеев, – и вдруг резко поменял тему: – Ты мне лучше другое скажи. Я вот специально «маяки» разбрасывал: Врунгель, Лом, Фукс, яхта «Виктория» – то есть «Победа»… в надежде, что отыщутся еще попаданцы. Раз я сюда попал, должны вроде бы и другие попасть. Неужели ты этот мультик не видел? Хотя бы по телику?
– Были подозрения, но… «мало ли в Бразилии Педров», а в германиях – баронов. Коли там есть Врангель, то почему бы не быть и Врунгелю? Я больше думал про подосланных киллеров.
– А… вот ты почему в осаду сел от моих негрил, – расхохотался бастард. – А я-то подумал…
– Что подумал?
– Что ты натуральный принц и по указке Паука действуешь, как его племяш. Меня ловишь. Хотя тоже мелькнуло подозрение, когда ты в васконскую мову вплел по-французски «справочное бюро». Хватит, принц, пьянствовать, там мои люди под расстрельной статьей стоят, переживают. Пора их освобождать.
– Пора. Но две минуты рояля не играют. Нам с тобой надо договориться об условиях нашего сотрудничества, Жан. Или предпочитаешь, чтобы я тебя звал русским именем?
– Зови Жаном, я привык за восемь лет.
– А ты зови меня Франциском. Я, чтобы выжить, приказал себе забыть мое старое имя. Итак, диспозиция такая. Я помогаю тебе вернуть графство, отвоевать Арманьяк у Паука при условии, что за него ты мне даешь тесный оммаж.
– Но я же «Божьей милостью»… – возмутился бастард.
– Это тушка твоя Божьей милостью, и ты в ней Божьей милостью, а так… Сам понимаешь… преодоление феодальной раздробленности и становление абсолютизма есть прогрессивная линия исторического развития. Учебник истории когда-нибудь читал?
– Вот именно… когда-нибудь. И давно все забыл. Это ты у нас историк, а я так – саблей помахать.
– Историк, – согласился я. – Целый кандидат исторических наук. Был. Поэтому я знаю, что именно в данный момент процесс централизации идет по всей Европе. Просто Луи Одиннадцатый Французский и Иван Третий Московский – самые яркие его репрезентанты. И самые успешные. Все остальные такие же, но где послабже короли – там гражданская война, как в Англии, Кастилии или Италии. А может все повернуться, как в Германии, где крупные феодалы нагнули императора, но сами курфюрсты в своих владениях – такие же упертые нагибаторы мелких феодалов. Чтобы стать графом Арманьяка, у тебя всего два пути: лечь или под Францию, или под Наварру. Я, по крайней мере, обеспечу тебе полную внутреннюю автономию, кроме федеральных функций: общая монета, общая налоговая политика, общая армия и флот.
– Так ты баскский террорист из ЭТА? – усмехнулся бастард. – А говорил, что русский…
– Я – король. Я обязан заботиться о том, чтобы мое королевство процветало, а не было растащено нашими соседями по кускам.
– А эти… испанские баски… они тоже с тобой?
– По крайней мере, в этом месяце меня выбрали своим сеньором Гипускоа и Бискайя. Алава пока думает. Но весь Баскский берег уже у меня.
– Когда ты сюда попал?
– В августе этого года.
– В августе… а сейчас октябрь, – задумался бастард. – Гут. Как будет называться это объединенное королевство?
– Наварра, конечно.
– Как далеко ты видишь свое королевство на севере?
– До Гаронны. Эта река будет границей с Францией.
– Значит ли это, что тогда мое второе графство Родез останется у Паука?
– Знал бы ты, сколько моих земель осталось в руках у Паука, не хныкал бы о каком-то Родезе, – возразил я.
– Хорошо. Но пока ты мне не вернул Арманьяк, в каком качестве я буду стоять в наваррской иерархии? Это не праздный вопрос, я тут уже повертелся.
– Чин полного адмирала наваррского флота тебя устроит? Он будет равен маршалу в поле. А должность коннетабля я ликвидирую как французское засилье. Останутся только два маршала и адмирал. Но до коронации ты будешь адмиралом орденского флота. Здесь, в Сибуре, из которого еще только требуется сделать полноценную военно-морскую базу.
– А деньги на корабельную программу у тебя есть?
– Будут.
– Америку тоже мне открывать? Мне не привыкать. Один раз я там уже был.
– Можешь и ты. Но мне хотелось бы оторвать Колумба от Кастилии, ибо он упертый перец, рано или поздно от Изабеллы своего добьется. Хотя чего он там понаоткрывал-то? Пару островов в Карибском море. А ты точно знаешь, куда надо плыть, что искать и кого нагибать. Кстати, а сам где ты там был?
– В Гренландии и Канаде.
– И как там?
– Дикость. Даже не варварство. Торговать с индейцами, чтобы отбить затраты на экспедицию, практически нечем. Надо постоянную факторию ставить, чтобы хотя бы на мехах затраты отбить. Но… Викинги там с голоду уже сдохли. Видел я развалины их поселков.
– А на Ньюфаундленд ходил?
– Нет. Не добрался. Да и что там делать? Никаких полезных ресурсов, чтобы их сразу взять там, насколько я помню, нет. Только рыба. Тут надо сразу в Мексику ломить раньше Кортеса.
– Возможно, ты и прав, – не стал я открывать свои карты по поводу колонизации Ньюфаундленда. – Наливай.
– За что пьем? За то, что Арманьяк – мой?
– Арманьяк – твой, – поднял я кубок. – Ну и на прокорм до того земельку подкину из тех, что от домена Паука отожмем, пока Арманьяк отвоевывать будем. Вот тогда хороший арманьяк поставлять к моему столу будет твоей вассальной обязанностью, – улыбнулся я.
– Только сразу говорю, как барон ван Гуттен я не смогу тебе принести оммаж, так как он за эту баронию уже принесен кайзеру.
– На твою фламандскую баронию я не претендую. Принесешь мне тесный оммаж и фуа сразу как граф д’Арманьяк. Сегодня. Во дворе этого орденского замка. При факелах. На ковре. В присутствии твоих и моих людей. И быть тебе по жизни одним из первых вельмож моего двора. А планы у меня, как у Петра Первого. Только, чур, не воровать, как Меншиков…
– По рукам, – протянул мне бастард свою ладонь с широким запястьем фехтовальщика.
– Ты кавалер Горностая? – спросил я, не отпуская его ладонь.
– Еще нет, – нагло ответил он.
– Значит, будешь.
Глава 10Поход за властью
Никуда на следующий день мы так и не выдвинулись. Не до того было.
Собирали обоз и разгружали баркентину. Небыстрое это дело. Все руками и веревками. Из механизации – только примитивные тали.
Тетя прислала мне на ней селитру, свинец, олово и немного красной меди в счет моей доли в торговле специями.