Эрос и агапе под сенью Танатоса
…Хотите верьте, хотите нет, а Роза всегда питала слабость к пожилым мужчинам, и не только из-за… – она быстро-быстро потерла большой палец об указательный, – нет, такое уж у нее сердце. Ведь пожилые мужчины особенно ценят ласковое обхождение…
Странно пересматривать сегодня культовый фильм Майка Николса «Выпускник», вышедший в 1967 году. В 20 лет мы без малейших сомнений встаем на сторону будущего зятя – его играет Дастин Хоффман, – молодого человека в отчаянном положении, который разрывается между будущей свекровью, затащившей его в постель, и невестой, обманутой им еще до свадьбы. С возрастом нам становится интересен персонаж матери невесты (ее играет 36-летняя на момент съемки Энн Бэнкрофт): она ложится в постель с будущим зятем, и ей наплевать, что она может разрушить собственную семью. У нее неприглядная роль, она виновата дважды – обманывая мужа и выбирая предмет желания вне своей возрастной категории, когда решает овладеть женихом дочери (что набрасывает легкую тень инцеста и соперничества). Богатая смысловая палитра фильма, вся построенная на оттенках, позволяет взглянуть на события с точки зрения каждого из персонажей: фильм одновременно говорит и о трудностях вступления во взрослую жизнь, и о правах юношеской любви, но также и о правах желания, приходящего в зрелости, по отношению к желанию, позволенному общественными нормами. И когда молодые люди в конце фильма сбегают, садясь в автобус, их улыбающиеся лица внезапно застывают: они будто видят перед собой семейную жизнь как она есть – переполняющая радость и вместе с тем тяжкое бремя. Столь же смелым и волнующим стал фильм «Гарольд и Мод»[117], снятый в 1971 году: это история о юном американце из Калифорнии, безработном и поглощенном всем, что связано с самоубийством. Чтобы его отвлечь, мать знакомит его с бесчисленными претендентками на брак, но он отваживает их, притворно отрубая себе руку или пронзая живот фальшивым огромным ножом прямо у них на глазах. Гарольд влюбляется в Мод – искрящуюся жизнью, восхитительно сумасбродную даму 80 лет, бывшую узницу концлагеря, которая обожает бывать на похоронах, угонять автомобили и которая в конце концов отравится. К этим двум фильмам стоит прибавить третий – «Лето 42-го»[118]: переворачивающий душу рассказ о пятнадцатилетнем подростке, который проводит каникулы на острове Нантакет в разгар Второй мировой войны. Озабоченный тем, чтобы любой ценой потерять невинность, он увлекается 30-летней женщиной, чей муж, отправившись на войну, погиб в Европе. Она дарит герою только одну ночь и исчезает навсегда. Соблазнительница, 80-летняя сумасбродка, первая женщина в жизни – три этих фильма, каждый по-своему, свидетельствуют о подлинной глубине и сложности любовных отношений. В эпоху, когда мощно провозглашалась сексуальная революция, они смогли исследовать все тончайшие перипетии желания, соединяющего юношей со зрелыми женщинами.
Некоторые любят постарше
Если пары, живущие долгое время вместе, остаются в большинстве, – преодолев множество кризисов, они приходят к нерушимым дружеским отношениям, – то повторный брак тех, кто потерял супруга, проходит под знаком того великого достоинства, что завоевывается нами с возрастом: умения прощать. Такой брак – это сожительство, страстное или не очень, и его отличительная черта – терпимость к несовершенствам друг друга. Меньше ожиданий от физической стороны брака и больше – от духовной. Умение понимать друг друга с полуслова, полувзгляда и нежность в отношениях значат гораздо больше, чем прежняя погоня за тщеславием.
Другими словами, чтобы разрешить вопрос полового неравенства, когда речь идет о желании в зрелом возрасте, – если не рассматривать возможность усиления финансовой и политической власти женщин, – нужно изменить наш взгляд на отношение к приметам возраста. Это происходит по большей части не в печатных изданиях, немного жалких, но в интернете: там, на закрытых сайтах с доступом по паролю, на условиях полной пользовательской анонимности, со спокойным бесстыдством демонстрируется новая женская сексуальность. На этих сайтах позволено всё, и так как люди появляются там под псевдонимом, то самые непристойные желания могут без стыда высказываться партнерами любого возраста, жадными до необычных ощущений. Там можно искать как мимолетные связи, так и родственную душу. Социальные сети помогают раскрепощению: мужчины и женщины без всякого смущения предлагают себя, как последние распутники. Несмотря на изношенность тела, они умеют показаться с привлекательной стороны и то, что желания не вызывает, подать в аппетитном виде[119].
Какой бы народ мы ни взяли в качестве примера, в нем всегда будет определенный процент мужчин и женщин, которых будут привлекать пожилые люди. Назовем эту склонность двусмысленным величием старых руин: воспоминание о прежнем великолепии, плюс сладкая грусть заката. Вечное здесь обладает очарованием временного – хрупкостью внешней оболочки, элегантных разрушений, форм, подвергшихся влиянию прожитых лет. Отвращение с эстетической точки зрения может обернуться притягательностью (свидетелем тому творчество де Сада, который описывает, как отталкивающее превращается в привлекательное, если не восхитительное). Во всяком обществе существуют любители тех, кто постарше: они предпочитают компанию людей старшего возраста, чтобы чувствовать себя уверенно, равняться на них, находить у них утешение, расширять горизонты, упиваться их оценкой, наслаждаться умной или блестящей беседой[120]. Есть особая красота в развалинах, и, возможно, возраст не разрушает лицо человека, но освящает его. Части тела стареют неодинаково: юношеская улыбка может соседствовать с изможденным телом, а взгляд древнего старика – с детским личиком. Некоторые младенцы кажутся старичками с соской, некоторые старики выглядят простодушными, как дети.
Нужно приумножать число возлюбленных, увенчанных коронами седых волос.
Трагедия последней любви
Чего мы ждем, вступая в неравный союз? Сбросить груз наших лет на другого, дарящего нас свежестью; обменять наш опыт на его неискушенность. «Это было определено моей природой и обстоятельствами моей юности – влюбиться в женщину довольно знаменитую, чтобы я бросил к ее ногам весь мой так долго сдерживаемый пыл, и было очень вероятно, что такая женщина будет старше меня». Так писал Морис Гудекет – последний муж писательницы Колетт, которую он встретил в апреле 1925 года, когда ей было 52, а ему 36. Они поженились в 1935 году, а умерла она в 1954-м (Гудекет снова женится пять лет спустя на Санде Данковичи, от которой у него будет ребенок, а умрет в 1977 году). Вспомним и о страстных отношениях «небесполых ангелов» между писателями Филиппом Соллерсом и Доминик Ролен, бывшей старше его на 23 года. Что это – неизжитый Эдипов комплекс, желание найти замену отсутствующему отцу или тоска по рано ушедшей матери, насущная потребность в учительнице и наставнице или в Пигмалионе? Вполне возможно. И что с того? Разве мы должны предъявлять кому-то удостоверение об идеальной чистоте нашего подсознания, чтобы нас допустили на пир любви?
Речь не только о том, чтобы помолодеть или обновить объект своего желания, но о том, чтобы понять, что желание, и только оно, является движущей силой для молодости сердца и души, и эта сила снова и снова возвращает нас к жизни. «Преклонный возраст? Вы лгали: это дорога, усыпанная горячими углями, а не золой», – писал Сен-Жон Перс. Писатель-утопист Шарль Фурье (1772–1837) в книге «Новый промышленный и общественный мир» изображает вожделение 80-летней Уржель – «гиперфеи», искусной садовницы, – которая любит 20-летнего Валера, связанного с ней исключительно узами благодарности, дружбы и успехом, так как именно она обучила его, в числе прочего, всем тонкостям цветочного искусства. «Молодость неустрашима в любви, когда у нее есть достаточные стимулы». Речь идет о том, чтобы победить естественную антипатию между молодыми людьми и стариками и содействовать возникновению симпатии и гармонии там, где они исключаются предрассудками. Юноши и девушки соревнуются в «любовной преданности» пожилым, которые наслаждаются, выслушивая их откровенные признания, и горячо поддерживают их юношеские мечты.
Испытывать сильные эмоции в самом широком смысле этого слова – от удачи, удовольствия, романов, – наслаждаться всеми щедротами мира положено лишь тем, кому меньше пятидесяти. Но даже когда лодка нагружена доверху, нужно сделать многое, прежде чем опустится занавес. И особенно вот что: прочувствовать прелесть машинальности. То, что в юности мы совершаем автоматически, бездумно тратя наши неисчерпаемые силы, в зрелости приходится выполнять с трудом[121]. Но в любом случае нам стоит поздравить себя с тем, что вечный страх полового бессилия у мужчин и отсутствия желания у женщин уходит благодаря успехам медицины, которая борется с эректильной дисфункцией у одних и с затуханием огня чресел у других. Дамским сетованиям на отсутствие любовного партнера ответом становится физиологическая катастрофа господ, безутешно повествующих о крахе их либидо[122] и злоключениях простаты. Конечно, не стоит ждать, что все устроится каким-то чудесным образом, но вот неопровержимый факт: со временем все, что когда-то было рутиной в сфере эротики, становится более редким, а значит, и ценится больше. «Любовь не имеет никакого значения, – говорил Альфред Жарри, – потому что ею можно заниматься бесконечно». После определенного возраста это перестает быть правдой: каждое объятие сродни чуду. Здравый смысл призывает нас покинуть мир плотских удовольствий, а вожделение – еще раз насладиться последними вспышками желания и нежности.