Леон закатил глаза.
— Такая же ложь, как и ваш MBA[2]?
Кент моргнул.
— Стойте. Что? Я видел ее диплом Калифорнийского Университета. Он в офисе.
— Подделка, — сказал Леон. — У нее есть сертификат бухгалтера Хьюстонского общественного колледжа. В Калифорнийском Университете нет никаких записей о ее посещении.
— Это…
— Недоразумение! — Бабуля Фрида, Кент и Леон закончили за нее в унисон.
— Переходи к той части, где вы двое въехали на машине в дом.
Бабуля Фрида выпрямилась.
— Это не просто машина, это армированный штурмовой автомобиль. — Она погладила крышу Кирпичика. — Не слушай ее, ты великолепное чудовище.
Мне пришлось напрячься, что бы не начать грозить им кулаками.
— Я обнаружил девять компаний, которые она обокрала на общую сумму в восемь миллионов долларов, — сказал Леон.
— Восемь миллионов? Да ладно?
— Она занимается этим годами.
— Восемь миллионов, Сэнди, и ты не могла заплатить ипотеку? — взревел Кент.
— Все было в порядке! Все было прекрасно, пока ты все не разрушил!
— Куда делись деньги? — спросил Кент.
— Она купила винодельню, — ответил Леон. — Серьезно, кто так делает?
— Сэнди! Что, черт возьми, ты знаешь о вине?
— Ты никогда не верил в меня, Кент.
Моя голова начала пульсировать. Я потерла виски.
Леон вздохнул.
— Я пришел сюда, что бы поговорить, дать ей шанс во всем признаться. В этот момент влетел мистер Миллс, истерично крича, что его жена заперлась в убежище вместе с его малышкой.
Ребенок? У этих двоих есть ребенок?
— Итак, ты позвал бабулю, подговорил ее взять Кирпичик и протаранить пол дома, чтобы упереться в убежище? Ты хоть представляешь, какой разговор придется вести Каталине с нашей страховой компанией?
Леон взмахнул руками.
— Я проявил осмотрительность. Во-первых, я заставил его нанять нас. Он подписал отказ, освобождающий нас от любой ответственности в результате повреждения имущества. Во-вторых, я позвонил бабуле, с целью открыть дверь с помощью паяльной лампы. Она решила, я цитирую: «протаранить быстрее».
— Бабуля!
Она пожала плечами.
— Угол въезда был неудачным, Кирпичик шире двери, поэтому в нее трудно было поспасть правильно.
— Ты проехала на Кирпичике через дом! И ты даже не сломала дверь убежища!
— Откуда я должна была знать, что она потратила деньги на листовую сталь баллистически стойкую к ударам?
— Я заслуживаю иметь хорошие вещи, я тяжело трудилась, и безопасность важна для меня!
— Со мной не советовались по поводу упомянутого тарана, — сказал Леон. — Мне пришлось нырнуть в сторону, и я ударился об этот дурацкий кофейный столик.
Аргх! Мне хотелось зарычать, но это только бы всех напугало.
— Где сейчас ребенок?
— Это не ребенок, — сказала бабуля Фрида.
Леон передал мне фоторамку. На ней Кент и Сандра держат персидскую белую кошку.
— Это имя кошки, — проинформировал меня Леон. — Малышка.
Я повернулась к Кенту.
— Почему ваша жена спряталась в убежище?
Кент замахал руками.
— Позвонил Клинт и накричал на меня, что Сандра — мошенница и обанкротила его пекарню. Ему позвонил Патрик из винодельни, и Клинт проверил свои счета. Я зашел в наш банк, чтобы узнать, нет ли у нас каких-то непонятно откуда взявшихся депозитов, и обнаружил, что мы банкроты. Хуже чем банкроты, мы в долгах! Наши персональные кредитные линии исчерпаны. Наша ипотека не выплачивается с августа. Когда я столкнулся с ней лицом к лицу, она схватила мою крошку и побежала в убежище, и теперь угрожает навредить ей!
— Все было хорошо, пока ты не начал копать! Я отдала тебе все, а ты просто не мог все это оставить. Почему ты не веришь мне, Кент?
— Ты обкрадывала наших друзей! Все знают. Клинт и Патрик обзвонили всех! Все нас ненавидят!
— Да я развивала их бизнес. Каждый из них терпел неудачу, пока я им не помогла. Они должны мне.
Кент посмотрел на меня.
— Я просто хочу назад свою кошку.
— Хорошо. — Я подошла к двери. — Миссис Миллс, это глупо. Вы не можете вечно оставаться в убежище.
— Да, могу.
— Что бы вы хотели, чтобы что произошло? — спросила я. — Что нужно сделать, чтобы вы вышли наружу?
— Я хочу, чтобы вы все ушли. И я хочу, что бы все извинились передо мной за ту ложь обо мне. Я хочу, чтобы Патрик вернулся и сказал о том, как он сожалеет, что заставил всех злиться на меня.
Отрицание было ужасной штукой.
Я попробовала вести беседу деловым тоном:
— Миссис Миллс, это нереально. Вы присвоили крупную сумму денег. Данный факт подтвержден финансовыми отчетами и банковскими выписками. Никакие извинения не заставят это исчезнуть.
— Что вы от меня хотите? Я сделаю все. Вы хотите моей крови, так ведь? Вы хотите кровавую жертву?
— Никто этого не хочет. Мы хотим, чтобы вы были здоровы и невредимы. Почему бы вам не выйти, и мы поговорим об этом? Я уверена, вы под большим давлением от стресса. Мы все совершаем ошибки. Как вы говорите, возможно, все это недоразумение.
Кент закатил глаза. Леон изображал жест отсчитывания денег.
— Знаешь, что я думаю? — спросила Сандра, со злобной ноткой в голосе. — Я думаю, ты коварная маленькая сучка. Можешь сказать этому ублюдку, что я переломаю каждую косточку в теле его дерьмовой кошки. В любом случае он любит ее больше, чем меня.
Кто бы поступил по-другому? Я посмотрела на дверь. Она казалась стандартной: стальной, с вращающимся колесом, возможно с несколькими стальными стержнями, удерживающими его во время вращения. Как только она заблокировала его изнутри, колесо не двигалось.
— Леон, позвони сержанту Муньосу и дай ему знать, что у нас сейчас будет инцидент. Мне нужно, что бы вы все покинули дом и не подглядывали. Я хочу поговорить с Сандрой наедине.
Они посмотрели на меня.
— Вы хотите, чтобы она вышла из этой комнаты или нет? — Я жестом выпроваживала их. — Уходите.
— Я хотел бы… — начал Кент.
— Пожалуйста, уходите, ваша Малышка рассчитывает на вас.
Я смотрела, как все трое выходили из дома. Дело в том, что с магами метаморфами все думали, что мы как пони с одним трюком. Мы превращаемся в монстров и иногда сходим с ума. Но это было еще не все. Далеко не все.
Я потянулась за своей магией. Она пыталась похоронить меня, как лавина, сияющая массой радужных цветов, переплетающихся друг с другом. Я выбрала только один, тёмно красный, и позволила ему наполнить меня. Кроваво-красная тень колоссального, мохнатого Чудовища с глазами, светящимися чистым белым, который был моей другой формой, заполнила мой разум.
— Вы же не собираетесь на самом деле причинить вред Малышке, так ведь? — Я расправила плечи.
— Давай посмотрим!
— Будь по-вашему.
Я схватилась за колесо и потянула. Чудовище в моей голове зарычало. Внутри двери с резким лязгом лопнул металл. Колесо со скрежетом погнулось, прутья скользнули назад, и я рывком открыла дверь.
Сандра Миллс уставилась на меня испуганными глазами. Она была белой и худой, в возрасте чуть за тридцать, с окрашенными в салоне светлыми волосами и слишком большим количеством тонального крема, который был на два тона желтее её оттенка кожи. Спортивные штаны и футболка-оверсайз висели на её костлявых плечах. Она прижимала к себе белую кошку.
Она открыла свой рот, но ничего из него не вышло.
Я протянула руку, схватила колесо и сорвала его с двери.
Сандра отпрянула.
— Я поговорила с тобой, и ты вышла сама, — сказала я ей. — Если скажешь что-то другое… — Я согнула руками спицы колеса.
Она отчаянно закивала.
В отдалении завыли полицейские сирены, становясь все ближе.
Чудовище испарилось из моего разума, словно унесенное ветром. Усталость взяла верх. Я подмигнула Сандре, взяла кошку из её рук и вышла наружу. Мне нужно было сочинить милую историю для копов, убедить Леона и бабулю что дверь была повреждена Кирпичиком, а потом позвонить в страховую компанию. Каталине не нужна дополнительная головная боль.
Я была младшим ребенком в семье, но я была Бейлор. Мы всегда честно выполняем свою работу.