Вглядываясь в знакомые предметы спальни, она поняла, как все здесь ей дорого и как именно этого ей не хватало, пока она была далеко. Прекрасно быть сейчас дома — и страшно даже от одной мысли, что, может быть, очень скоро придется уехать отсюда навсегда. Миранда закрыла лицо руками, чтобы больше ни на что не смотреть, боясь, что не выдержит и предстанет перед мистером Дикином с заплаканными глазами и горящими щеками.
Усталость не проходила. После аварии Миранду до сих пор утомляли поездки. Борясь с желанием уснуть, Миранда заставила себя встать с постели и начала раздеваться, рассеянно сбрасывая одежду на пол. Она начисто забыла, что у нее больше нет горничной и поднимать вещи некому. И только осознав это, подняла с пола костюм и бросила его на стул.
Почему же, забеспокоилась Миранда, у нее все еще такая слабость? Увидев в зеркале свое бледное лицо, девушка с иронией решила, что обмануть Бретта Дикина будет, вероятно, нетрудно. И впервые подумала, что в замысле Элис присутствует здравый смысл. Если даже один короткий авиаперелет смог так ее утомить, где же взять силы, чтобы найти работу и самой зарабатывать на жизнь? Врачи в Швейцарии предупреждали: надо набраться терпения, а на это нужно время. Но ни они, ни сама Миранда тогда не понимали, что именно времени-то у нее и не будет.
Вместо снятого костюма она выбрала платье из тончайшей голубой шерсти. Внимательно разглядела обилие дорогих туалетов, висевших в ее огромном шкафу. Определенно надо научиться обходиться без них. И уж следующее купленное ею платье, мрачно подумала Миранда, не будет своей изысканностью напоминать, что ей по карману любой наряд.
Когда все было готово, Миранда прошла в комнату в конце коридора, ведущего на лестницу. Как сказал отец, там он сложил все ее инвалидные кресла, пока они вдвоем не решат, что с ними делать. Разглядывая выбранное кресло, Миранда удивилась, что оно воспринимается как старый и верный друг. Будто оно из другой жизни, пусть несовершенной, но очень надежной. Миранда села в кресло и мгновенно перенеслась в тот мир, который знала с девятнадцати лет. Если бы только тогда она смирилась и осталась в этом кресле до конца своих дней, отказалась бы от больших затрат отца на ее лечение, вне сомнения Гэри ни за что не был бы в таком ужасном положении, как сейчас. Хотя сам он все это отрицает.
Миранда постаралась избавиться от подобных мыслей и поспешила проехать на кресле в коридор, оттуда к лифту и в холл. Специально остановившись у телевизора, она его включила. Особого интереса ни к одной из программ у нее не было, но Миранда надеялась поймать хоть что-нибудь, что поможет отвлечься. Отец снова говорил по телефону.
Неожиданно она вдруг ощутила досаду и боль из-за того, что теперь ей все безразлично. Она была готова возненавидеть этого Бретта Дикина, еще даже его не увидев. Наверняка Элис права, намекая, что подобные ему люди редко бывают достойными. Наверное, когда у отца с Дикином дело дошло до условий сделки, Гэри не смог за себя постоять. Подобная ситуация конечно же Дикина вполне устраивала. И уж если удастся такого человека одурачить, может быть, лучшего он и не заслуживает?
Глава 2
— Можно войти?
Миранда настолько углубилась в свои грустные мысли, что внезапно раздавшийся незнакомый голос заставил ее вздрогнуть. Она так резко развернулась в кресле, чтобы взглянуть, кто же вошел, что совсем позабыла о предательской влаге на глазах.
Вошедший мужчина заметил это и нахмурился. И хотя он не произнес ни слова, было видно, что он удивлен.
— Кто вы? — спросил он, и его темные брови сошлись на переносице. Вошедший во все глаза смотрел на девушку, которая тоже внимательно следила за ним.
Вопреки нарочито медленному взгляду незнакомца, устремленному на нее, у Миранды было странное ощущение, что, несмотря на тщетные усилия это скрыть, он был явно ошарашен. Словно она напомнила ему о чем-то или о ком-то, о чем или о ком ему вовсе не хотелось вспоминать.
Воспользовавшись его кратким замешательством, чем бы оно там ни было вызвано, Миранда тайком стерла со щек слезы и повнимательнее оглядела вошедшего. Если это Бретт Дикин — а кто же еще? — то впечатление он производил хорошее: крепко скроенная фигура, явно спортивен и силен. Если бы не жесткое выражение лица, можно было бы сказать, что он даже красив.
Да, личность он, вне сомнения, очень сильная, подумала Миранда. Было в этом человеке что-то еще, от чего по спине девушки пробежала дрожь. Но сказать, что же это такое, она сразу не могла.
Глубокие синие глаза смотрели на Миранду в упор. Вошедший осторожно повторил свой вопрос. Будто ответ мог иметь для него большое значение.
— Меня зовут Миранда Феррис, — поспешила представиться она.
— Дочь Гэри?
Миранда нахмурилась.
— Вы разве не знали, что у него есть дочь?
— Не знал, — все еще хмурясь, ответил вошедший, — он никогда ничего о вас не говорил.
— Возможно, не считал нужным. А вы, — спросила Миранда, хотя и так все поняла, — вы — мистер Дикин?
— Бретт Дикин. Вы правы.
Никаких извинений. Серые глаза Миранды не скрывали враждебности.
— Отец вас ждет, — сказала она, — разве не он вам открыл?
— На мой стук никто не ответил, и потому я просто вошел, — рассеянно произнес Бретт и вернулся к тому, что его явно удивило: — Мы с вашим отцом последние несколько месяцев видимся довольно часто, а он мне о вас ни разу ничего не говорил. Это странно, особенно если учесть, что у вас, очевидно, не все в порядке со здоровьем.
От такой прямоты Миранда вспыхнула. Да, Дикин не из тех, кто станет церемониться, просто чтобы не обидеть кого-то.
— Скорее всего папа полагал, что, упомяни он об этом, вы бы решили, что он хочет вызвать у вас жалость… или добиться большей снисходительности при сделке.
— Больше снисходительности при сделке? — Глаза у Дикина стали жесткими. Чуть помедлив, он сказал: — Все равно мне кажется странным, что Гэри мне об этом ничего не говорил.
Почему он не переменил тему? И не перестает таращиться на нее во все глаза? Какой интерес может вызвать у Дикина девица в инвалидном кресле? Вспомнились именно эти слова отца, но теперь в них можно было усомниться.
— А что бы изменило, если бы отец вам обо мне рассказал? — холодно спросила Миранда.
— Возможно, ничего, — согласился Дикин. И вдруг, наклонившись поближе, резко спросил: — Как давно вы в таком состоянии?
Миранде никогда не нравилось обсуждать свою инвалидность с посторонними. Даже теперь, когда она окончательно выздоровела и на ее длинных, стройных ногах не осталось и следа от прежних повреждений. Тем не менее ей, как и раньше, очень не хотелось об этом говорить. Миранда молчала. Дикин вернул ее в реальность, крепко сжав ей плечи и заставив взглянуть ему в лицо. Он настойчиво повторил вопрос.
— Как давно вы в таком состоянии, Миранда?
От того, как он произнес ее им, у нее перехватило дыхание. Цепкие пальцы Бретта не причиняли ей боли, но от них по всему ее телу пробежал огонь.
— Пять лет. — Она старалась не выдать внезапно сбившегося дыхания. — Я ехала в машине в гололед. Она закрутилась, вылетела через парапет и перевернулась.
Дикин резко выпрямился, выпустил плечи Миранды, отошел к окну. Комната была большая. И хотя Бретт находился от Миранды на достаточном расстоянии, она все же заметила, как напряглось его крепкое тело. Что же его беспокоило? Что заставляет так волноваться при виде человека в инвалидном кресле? Ведь тысячи людей вынуждены проводить так всю свою жизнь!
Теперь Миранда с явным одобрением оценила сумасшедший план тетки. Вполне вероятно, что все может сработать даже гораздо лучше, чем они, все трое, рассчитывали.
— Я тогда могла разбиться насмерть, — совсем прозаически добавила Миранда. Что-то в застывшей высокой фигуре Бретта Дикина вызывало у нее чувство неловкости.
Тот обернулся и подошел к девушке.
— Разве того, что случилось с вами, мало? Быть прикованной к инвалидному креслу, не в силах сделать ни шагу! Сколько же вам было лет?
— Когда это случилось? — Миранде было по-прежнему трудно смотреть в эти блестящие синие глаза. Непонятно почему, но они вызывали у нее в душе нечто такое, что она пока не могла выразить словами. — Девятнадцать. Но, как ни странно, я потом привыкла к своему положению.
Удивительно, но она и впрямь потом привыкла к тому, что оказалась инвалидом. Если честно, то разве тогда ей было не лучше, нежели сейчас? Теперь, без этого кресла, без внимания, которое оно ей гарантировало со стороны всех, кто ее любит, Миранда чувствовала себя до странности ранимой и беззащитной. Но у Бретта слова Миранды вызвали сомнения.
— Возможно, вы к своему состоянию и привыкли, но нравиться оно вам не может. Никак не может, раз нельзя жить нормальной жизнью. Никаких приятелей, никаких вечеринок…
— На вечеринках я иногда бываю, — сказала Миранда.
— Как наблюдатель! — Бретт схватил небольшой стул и уселся напротив девушки. Их глаза оказались почти на одном уровне. — Это, пожалуй, еще хуже, чем не ходить на них вовсе.
— В чем-то вы правы. — От того, что Дикин сидит так близко, и от его догадки сердце у Миранды вдруг застучало быстрее. — Но мне всегда казалось, что бывать на вечеринках все же лучше, чем сидеть дома и жалеть себя. — Она решила переменить тему: — Не знаю, куда делся отец. Может, дать ему знать, что вы здесь?
— Не беспокойтесь, — сказал Бретт, — я не спешу.
Да, но сама-то она спешила избавиться от него! Миранде было очень не по себе под пристальными взглядами Бретта, и она напомнила:
— Теперь ведь это ваш дом, мистер Дикин, и вам вовсе нет нужды ждать моего отца. Вы могли бы уже и сами осмотреть свой дом.
— А куда вы денетесь, когда уедете отсюда?
— У нас в Лондоне есть небольшая квартира.
— Квартира? — Темные глаза мрачно уставились на инвалидное кресло. — На первом этаже?
— На третьем, — коротко ответила Миранда. Хоть бы он прекратил свои вопросы!