реди всех этих кастингов, где мы сидели на полу, часами ожидая, пока люди рявкнут в наш адрес: «Следующая!», а то и просто щелкнут пальцами в знак приветствия, не снизойдя ни до улыбки, ни до взгляда, даже самый малюсенький знак заботы и внимания воспринимался как дар богов. Мы все были искренне рады!
Однажды утром я оказалась на своем первом и единственном смешанном кастинге, проходившем для компании Lacoste! После бесчисленного количества дней, проведенных среди одних девчонок, я была рада оказаться наконец в окружении ребят, большая часть которых приехала из Франции. Среди группы я тут же выделила одного парня с зелеными глазами, который был намного симпатичнее остальных: он был просто неотразим! Мы не разговаривали друг с другом – не было ни места, ни времени, – но я подумала про себя, что было бы круто оказаться с ним на одном показе.
А еще был этот незабываемый вечер в очень привлекательном номере-люксе шикарного отеля, расположенного в квартале Верхнего Ист-Сайда, все окна которого выходили на Центральный парк. В смежных комнатах дизайнер установил ширмы и закрывающиеся гардеробы, что придавало месту шарм и элегантность и вызывало ощущение, будто ты находишься в одном из будуаров Марии-Антуанетты. Ожидая своей очереди на просмотр, я любовалась лучами заката, пробивающимися сквозь кроны парковых деревьев, и обещала себе, что как только закончится этот последний на сегодня кастинг, я отправлюсь на длительную прогулку в Центральный парк. Но мне снова не повезло: Квентин позвонил мне и сообщил о еще одной встрече. И я направилась прямиком туда, поклявшись, что вернусь, как только смогу.
Конечно, я не смогла, потому что все время мы проводили в бегах по городу. В бегах без единого шанса на то, чтобы остановиться и поесть. И в ожидании. Снова. Снова. И снова.
Как-то часов в десять вечера, за пару дней до начала первого показа на Неделе моды, когда я уже поговорила с мамой, погасила свет и собралась лечь спать, вдруг позвонил Квентин: «Виктуар, я запланировал для тебя кастинг! Но он состоится прямо сейчас. Ты где?» Я сказала ему, что уже легла спать, что приняла снотворное и что при подобных обстоятельствах поход на кастинг не выглядит такой уж хорошей идеей. «Ты что, шутишь? Это же сам Самуэль Дрира, выдающийся французский модельер, и он звонит от имени Рассела Марша. Если ты ему приглянешься, он тебя возьмет на показы сразу трех брендов, которые он курирует! Ты не можешь себе позволить упустить такой шанс!» Я встала, оделась и запрыгнула в такси, борясь с неотвратимым эффектом от снотворного. Я очутилась в небольшом холле маленькой частной резиденции, обставленном симпатичными розовыми круглыми стульями.
Перед глазами все плыло. Я прошла по длинному коридору, в конце которого меня встретил мужчина. Я смутно помню, как проходила мимо каких-то полок, заваленных одеждой, и как извинялась за то, что была немного сонной. Он любезно ответил, что осознает, насколько уже поздно. Возможно, он попросил меня примерить одно или два платья и пройтись туда-сюда для него, но я ничего не помню. Я даже не имею понятия о том, что произошло дальше, и кто посадил меня в такси, и кто помог мне подняться наверх и лечь в кровать. Проснувшись на следующее утро, я была не в состоянии воссоздать картину прошедшей ночи.
Между двумя кастингами меня отобрала команда Нарциссо Родригеса для участия в фитинге, что, во-первых, позволило мне узнать, что в действительности означает «фитинг», а во-вторых, познакомиться с Шарлоттой. Она тоже была моделью и тоже из Франции, что дало нам возможность поболтать вдоволь. Мы обе должны были выступать в качестве живых манекенов для дизайнера, который дошивал платья по своим эскизам прямо на нас. Поначалу мне понравилась идея стать частью творческого процесса. Это в любом случае было интереснее, чем бесконечно маршировать перед директорами по кастингу с их непредсказуемым настроением. К тому же это была оплачиваемая работа! Но мой энтузиазм чуть затих, когда я оказалась один на один с дизайнером, который был весь на нервах от предстоящего показа, и мне пришлось терпеть резкую смену его настроения и постоянные уколы его неуклюжими иголками. Шарлотта была на волне позитивной ярости: Нарциссо Родригес уже четыре года использовал ее для подгонки платьев, но ни разу не приглашал на показ. Она также работала на Elite и даже выиграла их конкурс в 2005 году. С той самой поры она жила в Нью-Йорке вместе со своим мужем, хотя вся ее семья была родом из Ла-Боля, где она сама и выросла. Как же было приятно хотя бы в разговорах снова вернуться в тот краешек света!
Мы много болтали. Когда она узнала, что в Нью-Йорке я была с Себом, она категорически заявила: «Брось этого неудачника как можно скорее! Он лгун и обманщик. Вот уже четыре года он мне вешает лапшу на уши, что ему вот-вот исполнится тридцать! Бьюсь об заклад, он говорил тебе, что ты станешь второй Клаудией Шиффер и весь мир падет к твоим ногам!» Я не осмелилась признаться ей в этом, потому что чувствовала себя весьма глупо из-за того, что поверила ему тогда. «Возможно, Виктуар, так и будет. Мир моды – это как игра в рулетку. Но спустя четыре года я могу тебя заверить, что большинство девушек реально трудятся на износ, почти ничего не получая взамен. Тебе кажется, что, подписав красивый контракт с большим агентством, ты сорвала джекпот. Но это совсем не так. Конечно, в этом замешано много денег, но большинство из них уходит в агентство, а также на покрытие твоих расходов. В конечном счете тебе достается процентов десять от суммы, заявленной в контракте». Она была категорична в своих высказываниях: заработать деньги в данной профессии можно было, лишь став «музой» какого-нибудь ведущего бренда. «Но сколько таких контрактов подписывается за год? И видела ли ты, сколько нас на этом рынке?» Она была очень красивая, и ей самой повезло – своей музой ее избрали дома моды Chanel и Ralph Lauren. «Это означает, что я могу неплохо жить и содержать квартиру в Нью-Йорке. Но не более того». Такая жизнь мне вполне бы подошла! Возможно, это даже позволило бы мне стать известной и сделать в дальнейшем карьеру в театре или кино?
Я выразила удивление, почему, будучи музой Chanel, она продолжала ходить на кастинги и фитинги. «После победы в конкурсе я работала как сумасшедшая и следила жестко за собой. Но поскольку на протяжении трех лет все шло хорошо, я дала небольшую слабину и набрала пять килограммов. И тут же была наказана! Я стала для всех неинтересной! Я снова похудела и пытаюсь вернуться в строй, но для этого нужно начать все с самого начала, с самого дна. Мир моды, Виктуар, – это война. Война без пощады…»
И значит, на войне как на войне. Я гордилась тем, что не прибавила ни грамма с тех пор, как приехала в Нью-Йорк, и надеялась, что мои усилия будут вознаграждены. В конце десятого отборочного дня вместе с девочками и Себом я отправилась на последний кастинг. Я даже не помню, на какой конкретно улице мы находились, но на пешеходном переходе небоскребы вдруг начали кружиться вокруг меня. Я потеряла равновесие, все еще не понимая, что происходит. Я услышала, как Себ выкрикнул мое имя, как я сказала самой себе: «Вот и все, все кончено», а затем наступила полная темнота. Когда я пришла в сознание, я лежала на тротуаре, девчонки пытались дать мне что-то выпить, а Себ выходил из салат-бара, неся мне небольшой кусок курицы. Я поняла, что потеряла сознание прямо посреди улицы от усталости и от недоедания. Себ предложил вызвать такси и отправить меня домой, чтобы я смогла немного отдохнуть, но я отказалась. Съев курицу, я почувствовала себя немного лучше.
Когда мы приехали на кастинг, милая молодая женщина протянула каждой из нас по формуляру, который мы должны были заполнить, указав свой рост, вес и параметры. Первый раз за все то время, что я была в Нью-Йорке, меня кто-то спросил, сколько я вешу. С особой гордостью я написала: 47. Цифры девушек были ближе к шестидесяти. Мы сдали формуляры, и несколькими минутами позже вышел дизайнер, чтобы пригласить нас на просмотр. Вернее, пригласить их. Меня он не взял. «Извини, Виктуар. Ты шикарна, но слишком худа: 47 килограммов будет недостаточно. На тебе моя одежда будет смотреться безнадежно». Я отправилась обратно в такси, чтобы вместе с Себом дождаться девочек. Я была искренне рада за них: наконец удача повернулась и в их сторону.
Тем не менее это не помешало им собрать чемоданы несколькими днями позже. В агентстве Silent им дали понять, что нет никакого смысла задерживаться в Нью-Йорке далее, поскольку их не отобрали ни на один показ. Мне было по-настоящему жаль их, и, думаю, они мне поверили. Вечером накануне отъезда они пригласили меня поужинать вместе в ресторане, и я, конечно же, согласилась. Мне так не хватало человеческой теплоты и малейшего проявления заботы! Мы провели действительно приятный вечер: пир живота по-нью-йоркски для них и три приготовленных на пару овоща – для меня. Они не стали извиняться за то, что были так недружелюбны по отношению ко мне вначале, но я чувствовала, что они больше ничего не имеют против меня и прекрасно понимают, что вряд ли меня можно было винить в том, что с ними произошло… Когда мы делали заказ, Мадлен заботливо сказала мне: «Виктуар, ты не можешь так жить! Жить без еды просто невозможно». Я ответила, что показы начинаются всего через два дня и мне нужно быть уверенной в том, что я помещусь в одежду. «Конечно, поместишься, Виктуар! Неужели ты не видишь, какая ты худенькая? Вспомни, как ты упала в обморок из-за того, что ничего не ела!» Я улыбнулась в ответ, но так ничего и не сказала. Мне не хотелось их обижать.
Возможно, я и была слишком худенькая, но еще рано утром Луи позвонил мне, чтобы сказать, что меня пригласили по крайней мере на три показа и что это далеко не предел. В отличие от них я оставалась здесь, а они отправлялись обратно во Францию. С пустыми руками…
Три, два, один – пошла!
Стой стороны стены доносился шепот толпы. С маникюром и педикюром, накрашенные, причесанные, одетые и обутые, мы были готовы к выходу. И мы были очень взволнованы. Напряжение нарастало с каждой минутой, а затем и с каждой секундой. Я приехала тремя часами ранее вместе с Себом, который в первый раз в жизни не опоздал. Если бы он это сделал, клянусь, я бы убила его или бросила его навсегда. Помещение, где проходил показ, располагалось прямо напротив агентства, так что его помощь, чтобы добраться туда, мне была не нужна. Но тем не менее было приятно осознавать, что он где-то рядом.