Дом Альбера. Ночь. Глубокая тишина.
Устроившись за кухонным столом, Виктория пишет письмо под диктовку мужа, стоящего позади нее и опирающегося о спинку ее стула. На указательном пальце его правой руки — повязка.
Альбер. «Мой дорогой Гастон! Надеюсь, что и ты и вся твоя семья живы и здоровы. Не могу тебе сообщить никаких новостей о нашей матери. В своем последнем письме я уже писал тебе о ее мотовстве и новых знакомствах, писал, что Пьер ездил в Эстак, чтобы с ней поговорить, но она сделала вид, что даже не знала о его приезде… Как тебе известно, зима была очень тяжелой, и я не смог послать тебе обещанную сумму. Надеюсь, что ты еще немного потерпишь, ведь теперь я один работаю. Пьер не пожелал работать на грузовике, и мне пришлось отпустить его — пусть попробует на своих ногах постоять. Он работает теперь по вечерам (голос Альбера звучит на фоне музыки твиста). но заработок очень уж мал. Он играет на гитаре в оркестре. Как тебе известно, он очень долго учился и, кажется, стал прекрасным музыкантом. Его пригласили в один из самых лучших дансингов города…».
Бар «Лас Вегас».
Среди оркестрантов, теснящихся на крохотной эстраде, Пьер в классическом наряде джазиста — белом пиджаке и темных брюках — играет на гитаре. Пиджаки джазистов, надо сказать, не первой свежести, да и элегантность их весьма относительна. Пьер — явно самый молодой в оркестре. В игре исполнителей не чувствуется страсти, они больше берут шумом. Когда замолкает голос Альбера, продолжавший звучать под твист, под грохот джаза, Пьер начинает петь в микрофон.
В узком проходе между столиками и табуретами твистуют танцоры. Заведеньице это никак не назовешь «одним из лучших в городе», как заставила сказать Альбера не помнящая обид отцовская гордость. Это самый заурядный, третьесортный дансинг. Безвкусная отделка придает ему вид дешевого кабака.
В плотном дыму сигарет, в шуме зала музыканты отдыхают, развалившись в креслах и спокойно попивая пиво.
Длинный как жердь хозяин кабачка — мсье Жорж с кокетливо выглядывающим из бокового кармана белым платочком пробирается между столиками к эстраде.
Мсье Жорж. Послушайте, дети мои! Если вы все время будете сбивать настроение, у нас с вами дело не пойдет! Нет, не пойдет дело! (Обращается к пианисту.) Максимус, как было сказано?
Максимус (держа в одной руке бутылку, а другой почесывая грудь под рубашкой и склоняясь к мсье Жоржу). А что было сказано, мсье Жорж?
Мсье Жорж (сразу вспылив). Но… вы же прекрасно знаете, Максимус! Не стройте из себя младенца! Сказано было: четыре пива за вечер! А вы еще часу не играете… и уже четвертый раз пьете! Немыслимо!
Поставив бутылку на рояль, медленно отводя взгляд от хозяина и все так же спокойно Максимус поворачивается к оркестру.
Максимус (милостиво). Ладно уж… поиграем ему немножко.
И снова слышится музыка. Пьер тихонько пощипывает струны гитары. В полутьме танцуют пары. Мсье Жорж манипулирует возле пульта, устраивая в зале световые эффекты.
Несколько вновь прибывших пробираются в полутьме к свободным столикам. Продолжая играть, Пьер подымается, разглядывая кого-то в зале.
Танец заканчивается, мсье Жорж дает свет. За одним из столиков видна Розали, сидящая с каким-то немолодым поклонником.
Пьер торопливо говорит что-то на ухо Макси-мусу, тот кивнул в знак согласия, и Пьер, положив гитару, быстро спускается с эстрады.
Оркестр начинает играть, и в проходе между столиками снова появляются танцующие пары.
Пьер входит в закуток, где теснятся вешалка и телефонная будка и куда выходят двери туалетов. Розали причесывается перед зеркалом. Пьер несмело подходит к ней. Она снова намазана и вызывающе крикливо одета.
Пьер (неуверенно и неловко). Знаете… нам бы нужно познакомиться… то есть, я хочу сказать…
Розали (перебивая). Да, я знаю, кто вы такой.
Она мило улыбается, и, хотя он несколько удивлен ее дружелюбием, ему сразу становится легче.
Пьер. Да?
Розали (подмазывая губы перед зеркалом, дерзко). Вам бы, наверно, хотелось узнать, как поживает ваша бабушка?
Пьер (обретая уверенность). Послушайте, а может, нам выпить в баре по бокалу вина?.. И мы вовсе не обязаны говорить о моей бабушке…
Розали (делая вид, что ее заинтересовало его предложение). Ну что ж, это мысль! (Спрятав гребень и помаду в сумку, оборачивается к нему.) А как же мой кавалер? Куда вы его денете?
Но в тот момент, когда Пьер собирался ей ответить, резко распахивается дверь и влетает мсье Жорж. Они сталкиваются нос к носу.
Мсье Жорж (с криком). Да что вы тут делаете, Пьеро? (Ледяным тоном Розали.) Извините! (Пьеру.) Бросает оркестр, ни слова не говоря! Как вы полагаете, мой мальчик, где вы находитесь?! Я вам плачу за вашу игру, а вовсе не за то, что вы будете волочиться за посетительницами бара.
Розали хохочет возле вешалки, но в эту секунду врывается ее кавалер, хватает Розали за руку и яростно трясет ее.
Мужчина. Ты что ж, их теперь прямо из колыбели выхватываешь?! Говори!.. Отвечай!..
Розали уже не смеется. Она с бешенством отбивается от своего обожателя.
Розали. Пошел ты к чертовой матери!
Пьер (хватая кавалера м лацканы пиджака). Оставь ее!
Мужчина. Скажите пожалуйста! Куда это я в путался?!
Мсье Жорж. Пьеро!
Пьер отбрасывает к вешалке кинувшегося на него мсье Жоржа. Кавалер норовит ударить Пьера. Обезумевший мсье Жорж пытается кое-как выбраться из-под кучи свалившихся на него с вешалки пальто.
Мсье Жорж. Полиция! Полиция!
Пьер дерется с ухажером. Вбегает бармен, помогает мсье Жоржу выбраться с поля сражения целым и невредимым, но по пути им обоим достается несколько крепких тумаков. Розали наконец удается пробраться к выходу и удрать. Мсье Жорж с помощью бармена выталкивает Пьера вместе с поклонником Розали на улицу, где они и продолжают драться н пыли мостовой, в отсвете вывески бара, откуда все еще слышится музыка. Розали убегает по пустынному бульвару к виднеющемуся вдали пляжу.
Надпись: «МАЙ».
В передней дома Бертини, широко расставив ноги, засунув руки за пояс, стоит человек в поношенном, сильно помятом и грязном бумажном костюме. Карманы его набиты какими-то бумагами. Он медленно оглядывается вокруг, а мадам Берт, сложив руки на животе, вежливо ждет, пока он закончит свой довольно-таки беззастенчивый осмотр.
Мадам Берт (улыбаясь ему). Значит, вы покупаете подержанные вещи по хорошей цене?
Старьевщик. Вот видите, мне так все говорят! А я всегда отвечаю — все зависит от того, что вы называете подержанной вещью и что вы считаете хорошей ценой! Это же все меняется!.. Надо поглядеть!..
Мадам Берт. Ну что ж, смотрите!
Старьевщик. Где вещи?
Мадам Берт. Посмотрите сами и скажите, что вас интересует?
Старьевщик. Так вы что, все-все продаете?
Мадам Берт. Все старые вещи.
Старьевщик. Так… Так… (Он удивлен, делает несколько неспешных шагов, чтобы дать себе время подумать, а потом, смеясь, продолжает.) Да я могу все унести, если желаете! (И вдруг его охватывает сомнение.) Но только… это все ваше?
Мадам Берт вынимает из кармана какую-то бумагу и, бережно развернув, показывает ее старьевщику. Тот, прочитав, качает головой:
— Так… Так… Доверенность… Все по закону…
Он успокаивается, мадам Берт улыбается. Старьевщик вынимает из кармана засаленную записную книжку и карандаш и начинает заносить в нее список пригодных для продажи вещей:
— Этажерка… вешалка… коврик… две картины… маленький столик…
Мадам Берт вытаскивает из кухонного шкафа несколько больших медных кастрюль и медный таз для варенья, начищенных и блестящих, как золото.
Старьевщик. А это что? Медь?! Хорошо!.. Вот видите, за это я вам дам хорошую цену…
Из чулана под лестницей мадам Берт вытаскивает ящик с инструментами. Старьевщик становится на колени, рассматривая содержимое ящика.
Старьевщик. Все в порядочке, ничего не скажешь. Заботливая хозяйка!
Оба переходят в столовую. Дверцы и ящики буфета широко открыты. Стол завален посудой, футлярами с серебром. Старьевщик задумчиво почесывает голову.
Старьевщик. Все?
Мадам Берт (спокойно). Все.
Он подходит к буфету. Там еще стоят всякие безделушки, фарфор, вазочки, семейная фотография в старой, но искусно сделанной рамке.
Старьевщик. И фотографию тоже?
Мадам Берт. Рамочку можете взять…
Поднявшись в спальню, мадам Берт вынимает из гардероба одежду и бросает ее на кровать. Старьевщик стоя пересчитывает и заносит в книжку вещи, которые горой возвышаются на белом пикейном одеяле кровати:
— Вельветовые брюки, жилет, сюртук, еще жилет, рубашки… Нижнее белье не считаю, беру навалом!.. Пальто, шляпа, трость…
Центр города. Универмаг.
В отделе дамского платья висят на плечиках женские наряды… бесконечное множество платьев. Слышится голос мадам Берт:
— Нам нужно светлое платье и шапочку к нему.
Она стоит с Розали перед приветливо улыбающейся продавщицей. Розали выглядит скромной барышней.
Продавщица ведет их в примерочную.
— Слушаюсь, мадам. Пройдите, пожалуйста, за мной… Может быть, вы уже что-нибудь присмотрели?
Мадам Берт оборачивается и вопросительно смотрит на Розали, а та в восторге кивает головой.
Надев светлое легкое платье, Розали с удовольствием созерцает себя в тройном зеркале примерочной кабинки. Усевшись позади нее, мадам Берт тоже внимательно разглядывает ее в зеркале. Вокруг них развешаны на плечиках, разбросаны на стульях и диване уже примеренные платья.
Розали. Если я покажусь в этом платье, Эрнест совсем рехнется.